Аскольд Де Герсо - И загляну в твои глаза…

Он вытащил стольник и протянул таксисту, уже собрался покинуть салон, когда тот окликнул:

– Сдачу не надо?

Он не глядя, взял протянутую купюру и зашагал к калитке. Хотя дверь железную высотой до двух с половиной метров, едва ли можно так назвать. Но несмотря на внушительные размеры, она легко открылась под его рукой. Его взгляду предстала дорожка, вымощенная брусчаткой, альпийский газон и аккуратный ухоженный сад.

Словно завсегдатай, он уверенно зашагал в сторону дома. Уже подходя к дверям, он заметил кавказских овчарок, неусыпно следящих за ним. Поднявшись по ступенькам крыльца, нажал на кнопку звонка. Минуты три прождал, ожидая каких – либо шагов, снова нажал. На этот раз послышалась возня с замком и его взору выставился, не то чтобы амбал, но всё же внушительных габаритов, детина.

– Чё надо? – спросил он.

– Разговор есть, – так же без приветствия, ответил Иван.

– Хм… Разговор… Ну проходи, – сам с собой рассуждая как бы, пропустил его.

Комната, где он оказался, скорее походила на антикварный салон, нежели жилое помещение. Он ещё продолжал стоять, когда детина, кивнув на кресло с позолоченой резьбой, произнёс:

– Присаживайся, в ногах правды нет.

Иван присел.

Молодец, усевшись на диване, у дальней стены, оценивающе оглядел его с головы до ног и после произнёс:

– Чё пришёл – то?

– Игорь знаком тебе? – бросил Иван.

– Может и знаком. Я чё, с ними знакомлюсь что ли?

– Тот, кого на стольник вздёрнули…

– А, тот… Ну… Так что?

– Так то… бабла не будет. И не вздумайте пасти его…

– А ты что, Робин Гуд? Друг обиженных?

– Я всё сказал, мимо ушей пропустив издевку, ответил Иван, – сим откланиваюсь…

– Не спеши, я ещё не ответил, – только и произнёс детина, как в комнате появились два качка/

– Так говоришь, всё сказал?

Били его умело, но не насмерть. Он не знал, сколько времени прошло, голова гудела, ссадины кровоточили.

– Короче, теперь уже не сто, а …пол лимона. Выкиньте его, – только и промолвил хозяин.

Очнулся Иван у какого – то перелеска. Солнце, перешагнув зенит, клонилось на закат. «Долго же я пролежал», – пронеслась в голове мысль, прежде чем он решил пошевелиться. Всё тело отозвалось болью, но переломов к счастью не было. Он это сразу интуитивно определил. Собрав всю волю в кулак, всё же встал, превозмогая боль, и пошатываясь пошёл прочь.

«Ничего. Не всё коту масленица… И зря ты меня не завалил, ох, зря», – думал он по дороге, выстраивая ответную схему. Перед глазами ярким пятном мельтешил ствол, оставленный дома. Иван ещё не решил для себя, завтра он ответит или позже, но что ответит… Эта мысль смягчала боль от кровоподтёков и сладко грела сердце.

Кое – как добравшись домой, он сначала снял с себя всё, потом уже включил воду. Пока набиралась вода, он решил провести ревизию своего тела.

«Лицо, хоть и разбито, не так страшно. Обидно конечно», – мысли кружились в голове растревоженным пчелиным роем.

…Утром, проснувшись как обычно в семь часов, он умылся, побрился начисто и вытершись, присел завтракать. Допивая чай, он уже раскидал ход своих дальнейших действий: от и до… Что последует за всем этим он тоже знал, но это мало его заботило.

Выйдя из – за стола, Иван накинул на себя куртку спортивную, в дорожную сумку положил обрез и застегнул на молнию: со стороны не заметно. Легко и беззаботно шагнул навстречу новому дню. Когда подошёл к особняку, время перевалило за полдень, как – то помимо воли отметил он, хотя оно в принципе никакой роли не играло. Он нажал на кнопку звонка и приготовился ждать.

– Чё пришёл – то? – спросил вчерашний амбал. К счастью или нет, друзья его отсутствовали.

– Хочешь знать, чё пришёл?.. – Иван выдержал паузу, в то же время расстёгивая молнию на сумке, – убивать тебя буду, паскуда…

В руках он держал обрез направленный на детину. На мгновение застыла мёртвая тишина, которую нарушил амбал:

– Стрелять – то хоть умеешь? – а у самого в глазах появились призраки страха, животного страха. Пуля, вылетевшая из одного ствола, со свистом вонзилась в половицу у самых ног хозяина коттеджа.

– Ты что? Я же пошутил… – не на шутку перепугался.

– А я вот не шучу, – Иван поднял ствол повыше и… грохнул второй выстрел.

Хозяин, дёрнувшийся было навстречу, откинулся назад. На белой маечке начало расплываться белое пятно.

– Не всё коту Масленица, бывает и Великий Пост…, – Иван тяжело опустил обрез и развернулся уходить. Уже будучи на дорожке, он услышал звук подъехавшей машины.

А может быть, правы те, кто говорит:

– Лучше поздно, чем никогда?

К вечеру, ближе к моему возвращению с работы, в нашем небольшом посёлке, почтальонша – шустрая девчушка, лет восемнадцати – успевает разнести почту по ящикам и я, по устоявшейся многолетней привычке, непременно, прежде чем пройти к себе во двор, заглядываю в почтовый ящик. А всё из-за расшалившихся подростков, которые то ли от безделья, то ли из-за отсутствия воспитания, иной раз бросают в почтовые ящики зажжённые спички и от всей корреспонденции остаётся горстка пепла или в лучшем случае обгоревшие кусочки бумаги.

Вот и сейчас, ещё издали я приметил уголок бумаги, белеющий под крышкой почтового ящика. Открыв ящик, я достал немного примятый почтовый конверт с обилием оттисков. В последнее время я жил в ожидании ответа из издательства, куда отправил было рукопись. Но, прочитав адрес отправителя, я был немало удивлён и обескуражен, на месте адреса отправителя вместо издательства красивым женским почерком было выведено: г. Серебряный Бор.

О существовании такого города даже я узнал впервые, только в данную минуту, и вполне логично и естественно, никак не ожидал получить письмо из этого города, разве что кто-то из моих родственников или знакомых переселился в этот загадочный город.

Хотя письмо меня и озадачило в немалой степени, ознакомление с ним и его прочтение я оставил на свободное время, а пока положил на полочку шкафа: у меня, как и у любого хозяина своего подворья, есть и более неотложные дела. Набрав воды в чайник, поставил на газовую плиту. Сказать по правде, из своих тридцати пяти лет, около десятка я провёл в различных служебных командировках.

И по долгу службы бывал я и в Бресте, что стоит на самой западной границе, и в Дальнереченске, расположенном на противоположном краю страны, встречающий новый день первым, но так и не смог вспомнить города с названием Серебряный Бор. Факт этот заинтриговал меня своей таинственностью и держал в своём плену до тех пор, пока чайник не издал пронзительный свист, возвращая к реальности. Выпив чашку чая, и всё ещё во власти этого письма, в тщетных попытках вспомнить этот город, я вышел во двор, дабы заняться делами по хозяйству.