Николай Дуюнов - Шурави советские. Записи военного контрразведчика

По дороге Хайратон – Кабул в древние времена пролегали караванные пути, ведущие в Пакистан, Индию, Китай. В зоне проживало большое количество лиц, промышлявших разбоем на дорогах. Этим они занимались даже во времена правления Захир-шаха, встали на путь бандитизма и при народной власти. Бандиты были мобильные, имели хорошую стрелковую подготовку, и грех было заправилам агрессии против народного Афганистана не использовать эту силу в своих подрывных целях. И они использовали.

Гремели взрывы, горела земля. Проклятия неслись из многих кишлаков в адрес бандитов из Зеленой зоны. Обстреливали они и гарнизоны наших войск, совершали диверсии перед въездом на перевал Саланг, а Джабаль – это ворота Саланга.

Об этой «дороге жизни» у нас написано много статей, показывалась жизнь наших воинов по телевидению, особенно много рассказывал первый командир батальона подполковник Хабаров, который знает эту жизнь не понаслышке и которого знал и я.

Преобладающей партийной силой у бандитов в нашем районе являлось Исламское общество Афганистана, которым руководил доктор Раббани, а командующим фронтом ИОА являлся 32-летний Ахмад Шах Масуд.

Почему фронт? Да потому что главная дорога шла через перевал Саланг и далее уходила на север к городам Пули-Хумри, Талукан, Ханабад, Мазари-Шариф и далее в СССР, откуда осуществлялось снабжение наших войск всем необходимым для жизни и войны. Начиная от боеприпасов и кончая углем и дровами для отопления палаток и землянок.

Особо надо сказать о Панджшерском ущелье, протянувшемся на десятки километров с юга на северо-восток и до Пакистана. Вот здесь и были сосредоточены основные силы душманов, их склады с оружием и боеприпасами, питанием, типография, даже собственная тюрьма. Отсюда планировались все операции против наших войск, против народной власти, уничтожение партийных, советских руководителей, засылалась агентура для сбора данных о наших войсках и вооруженных силах ДРА.

Сложное время было – сентябрь 1981 года. Сложная обстановка требовала и каких-то радикальных мер. Но это потом. А пока я внимательно слушал этих ребят, в душе восхищаясь их мужеством, энергии и тому, что они совершали. Передо мной сидели обычные на первый взгляд офицеры, но это только на первый взгляд. Саша Петенко уже был награжден орденом «За службу Родине» II степени, а Володя Подлесных был легендой дивизии.

Каждый из них не раз смотрел смерти в глаза, и косая отводила взгляд. Впоследствии я не раз убеждался в их беспримерной храбрости, умению принимать единственно правильное решение и всегда с уважением относился к этим ребятам. Рядом с ними нельзя было быть не такими, как они. Передо мной стояла непростая задача. Думаю, что я ее решил, так как и Саша, и Володя до конца оставались преданными моими друзьями. Оставшийся в живых Саша Петенко это подтвердит.

Часа через два в отдел зашел подполковник Садыкбаев. Я доложил, что прибыл к нему в качестве заместителя. О Садыкбаеве отдельный рассказ, а тогда он пригласил меня в кабинет, и мы долго обсуждали дела, которые мне необходимо было решать уже в новом качестве. Исакджан Усманович был доволен тем, что в качестве заместителя прибыл офицер из САВО, откуда и он, вдобавок из Киргизии, откуда и он. Пошли к нему в модуль, где он жил, выпили водочки и легли спать только под утро. Утром я проснулся часов в пять, вышел на улицу и в утреннем свете рассматривал гарнизон. Улицы, конечно, никакой не было. Отдельно, огороженный каменным забором и проволокой, стоял штаб дивизии, затем шли модули офицеров, палатки солдат, из которых выбегали солдаты на зарядку, что было обязательным элементом жизни военного человека. После разминки солдаты и офицеры занимались рукопашным боем, затем умывались, шли на завтрак и потом на службу.

С этого началась моя жизнь в этом прославленном соединении, ведущем историю с Великой Отечественной войны и воспитавшем немало героев уже в наши дни.

Постоял я у стеллы с именами воинов, погибших в боях за независимость Афганистана. И подумалось вот о чем. Пройдут годы. Может, десятки лет. Победит афганский народ и воздаст должное всем, кто погиб за его свободу, в том числе и нашим ребятам. Их имена высекут на граните, и благодарные потомки будут приходить к этим памятникам отдать дань уважения их мужеству и стойкости в то трудное для афганского народа время.

Утром подполковник Садыкбаев представил меня командиру 108-й дивизии полковнику Миронову Валерию Ивановичу, начальнику политотдела дивизии подполковнику Фёдорову Виктору Сергеевичу, начальнику штаба полковнику Касымову Турсуну Юлдашевичу, познакомил с заместителями командира дивизии полковником Бондаренко Владимиром Николаевичем, полковником Бойко, с военным прокурором дивизии майором Шкодой, следователем майором Корякиными, другими должностными лицами.

Естественно, я сразу не мог всех запомнить, но меня они запомнили, так как я был в Афгане не первый день, а это что-то да значило.

Я и начальник политотдела 108 мсд 40-й армии полковник Федоров Виктор Сергеевич, его заместитель

и другие офицеры политотдела.

Кишлак Астана, Панджшер, 1 сентября 1982 г.

О каждом из этих офицеров можно было писать книгу, так как они на голом месте создали быт воинов, обучили их тому, что нужно в бою, водили их в атаки, лечили раненых, оказывали моральную поддержку слабеющим духом.

В том, что здесь нужно иметь огромный душевный запас сил, я впоследствии убедился сам. У каждого из нас в Союзе остались семьи – жены, дети, внуки, родители, другие родные. Сказать, что у нас в Афганистане все было хорошо – значит сказать неправду. Это значит, что тот, кто прочтет эти строки, скажет, что этот человек либо не знает жизни в Афганистане, либо беззастенчиво врет.

По вечерам я видел, с какой грустью смотрели эти с виду суровые воины на фотографии близких, с какой нежностью они читали письма, сколько невысказанного было у них в глазах. И думалось: пусть у каждого из них будет все благополучно в семьях, пусть дождутся их любимые, пусть будут верны супружеской клятве жены, пусть порадуются возмужанию сыновей их матери, пусть у детей будут живы любящие их отцы.

Ох, далеко не до каждой супруги доходили эти молитвы, и я видел, как горько переживали измену близких эти не гнувшиеся в суровых испытаниях люди. Этот груз мог раздавить слабого духом, и мы помогали друг другу, чем могли, в такие моменты. Предоставляли возможность побывать дома, просили прояснить ситуацию через военкоматы, политработников просили провести беседы по месту прежней службы с супругой, и бывало, что оживал человек.