Алексей Мефокиров - Репка. Сказка постапокалиптической эротики

– Чай – дело хорошее, но и дело есть к тебе. Накладочка у нас получилась, и надо бы выручить.

– В чем суть?

– Нужно забрать двух человечков из изолятора районного управления МГБ. Жвания разрешил…

– Что за люди?

– Дочь моя с её парнем…

– Вот-те раз. Как же их угораздило.

– Да там история недолгая. У парня этого отца повязали, вот он с Машкой-то и вздумал через границу ломанутся. Неопытный совсем. Еще и в чемоданах долларов нахватал… думал их в грязном белье спрятать.

– Откуда подробности такие?

– Добрые люди рассказали, – ухмыльнулся профессор. – Под каким соусом бы, Михалыч, нам бы это всё оформить, как думаешь?

Полковник устало присел и принялся потирать лоб ладонью. За окном в синеватом отсвете уличного фонаря был видно, как внезапно пошёл густой, пушистый снег. Бросив взгляд в окно, полковник отметил, будто про себя:

– Надо же. Только 15 сентября – и вот на, снег…

– Не переживай. Растает….

– Скажи-ка Федорович… А как же так, всё ваша научная братия говорила про глобальное потепление, глобальное потепление… А тут такое! Что, не знали? – полковник перевел тему разговора, просто выигрывая время для того, чтобы поразмыслить над ситуацией, которую ему изложили… Сергей Федорович сразу же раскусил этот трюк, но решил подыграть. Нельзя было позволять Дмитриеву слишком уж детально во всё вдаваться – могли бы вылезти разные «непричёсанности». Поэтому профессор решил сделать немедленную ответную подачу в этом интеллектуальном пинг-понге.

– Знали. За двадцать лет еще знали…

Полковник удивленно вскинул на Сергея Федоровича глаза…

– Да, Михалыч, не удивляйся. За двадцать лет до этой канители мы уже знали, что наступает новый ледниковый период… И глобальное потепление мы специально придумали.

– Но зачем? Что за мировой заговортакой?

– Не заговор, а договор. Глобальное потепление и парниковый эффект – это такая уловка. Для экономии топливно-минеральных ресурсов, которые необходимы для выживания в ледниковый период.

– Во как. Никогда бы не додумался, – полковник задумчиво посмотрел на свою руку. – И что, много удалось наэкономить.

– Нет, Михалыч. Совсем немного. На всех не хватит. Будет время – посмотри графики добычи основных полезных ископаемых. Они не секретные. Беда в том, что уже по большинству позиций мы при современных технологиях пик добычи уже прошли. Надо нам больше, а добываем мы все меньше и меньше.

– Печально. А слыхал ли что про замкнутый ядерный цикл?

– Да, это ведь «наше всё».

– Не спасет?

– Трудно сказать. Там ведь вишь штуку какая – не ураном единым жив атомпром, но цирконием, кадмием, иттрием и рутением, и прочего такой списочек – закачаешься. Для выживания помимо атомщиков нужен какой то лоу-тек, простые ответы на сложные вопросы…

– Эх, Федорович… Наука всё твоя…

– И все же, что там насчет моих человечков?

– Думаю, подадим под соусом того, что они наши люди…. С заданием каким-то мелким,.. а тут такая-вот несуразность. Думаю, можно будет оформить.

– Ну, что ж, Михалыч, я тебе полностью доверяю. И хочу обнадежить – у нас тоже есть успехи. Так что, выйдя на пенсию после своего повышения, можешь вполне рассчитывать на дачу с декоративным ягелем…

– Еще недавно это прозвучало бы как угроза… эээ…. Колымы… – полковник обнажил крепкие, белые зубы в улыбке.

– К сожалению, как ты видишь прямо за своим окном, Колыма пришла к нам, на юга. Когда мне ждать этих гавриков и где?

– Поезжай к управлению. Часа через два, как раз к твоему приезду, их отпустят. Лады?

– Лады! Удачи тебе, полковник!

– И тебе, Федорыч того же и по тому же месту!

Выйдя из кабинета полковника, Сергей Федорович выглянул в открытое окно, в котором уже начало сереть. Солнце еще не взошло, но ночь уже начала отступать. Снег усиливался. «Нда, – подумал про себя он, – как в песне про землю Франца-Иосифа… « В сентябре уже снега навалом, да и в августе та же фигня…«». Снег постепенно перешел в дождь. По старым меркам. Стояла погода, подходящая скорее концу ноября.

Сергей Федорович с печалью заметил, что многие деревья мертвы, и их сухие сучья создают картину поздней осени, хотя на самом деле происходящее вокруг к настоящей осени не имеет никакого отношения. Более-менее себя чувствовали только хвойные, но и они начали болеть из-за постоянной сырости.

Нахлобучив старомодную шапку, он двинулся к остановке трамвая. Утро до рассвета всегда создает странное, нереальное ощущение. Большинство из нас проводит это время в глубоком сне, и поэтому мы его упускаем из каждодневного опыта. Проведя бессонную ночь, он знал, что ближе к обеду его будет одолевать непреодолимая сонливость. Благо, он предупредил Жванию о необходимости получить свободный день. В лаборатории за старшую осталась Варвара – это хорошо, она справится.

Дежурный трамвай марки «Север 2» был совершенно пуст, а так как это автоматизированный вагон, то не было даже кондуктора. Медленно катясь по рельсам в вагоне, Сергей Федорович видел через окно, как дождь опять сменился снегом, который уже почти не таял. Постепенно начали гасить уличное освещение.

Он решил, что будет ждать недалеко от ворот управления и постарается незаметно проследить за Колей и Машей, и лишь потом, в удобном месте, инсценировать удивленную встречу. Интересно, куда же они пойдут, когда их выведут из изолятора? Какое же решение они примут?

В Сергее Федоровиче проснулось очень странное чувство. Это нельзя было назвать азартом. Скорее какое-то любопытство экспериментатора. Он понимал, что его нельзя считать ни хорошим отцом, ни, возможно, вообще, хорошим человеком. Его натура была изменена тем образом жизни, который он был вынужден вести.

Очень рано утром, еще до побудки с грохотом открылась дверь.

– Гущин, с вещами на выход.

Еще только не проснувшись, Коля быстро оделся и выдвинулся к двери. Ему не хотелось беспокоить тех, кто еще спал. Он вышел в коридор, где охранник с усталым, почти лишенным любых эмоций лицом проводил его к дежурному.

– Гущин Николай Дмитриевич. Просим прощения! Ваши документы. Вы свободны.

– А Маша?

– Марья Сергеевна будет освобождена в самое ближайшее время. Просим прощение, что сорвали вам выполнение задания. Накладочка получилась.

Коля ничего не понял насчет задания, но не подал виду.

– Я могу её подождать здесь?

– Конечно, лейтенант, ждите…

Коля был удивлен таким обращением еще больше. Но он видел, что в любом случае лучше меньше говорить, чтобы не спугнуть удачу. По-видимому его с кем-то перепутали. Когда вышла Маша, он понял, что её прямо сейчас нельзя ни обнять, ни поцеловать, хотя ему больше всего хотелось сделать именно это.