Елена Пильгун - Радуга на сердце

Она замолчала. Чашка в ее руках слабо звякнула.

– Еще до того, как ты появился на горизонте, очень давно, моя мать сказала мне: «Если у тебя будет хватать времени и на учебу, и на парня, то значит, хватит и на домашнюю работу. Сама себе будешь готовить, стирать и гладить». Я это на всю жизнь запомнила. Так вот, Саня… Хватает у тебя сил взрываться, как ты выражаешься, на работе, выгорая там «до нуля», тогда ты должен и дома, для меня, так же выкладываться на полную, а не приходить и падать с видом великомученика.

Интересно, сколько раз нужно пнуть труп, чтоб он встал и захрипел? Санька осторожно поднялся и подошел к Ангелине Павловне вплотную. Ближе, черт побери, ближе… Вот так, чтоб бортик столешницы врезался тебе в спину, дорогая. Чтоб отступать было некуда. Ибо ты сделала невозможное, подняла труп на ноги, выдав такой заряд ярости… Ха. Вот оно как работает, оказывается. Плюс или минус – почти не важно. Как в стихотворении Асадова про летчика, замерзающего в снегах.

Ну, так лови ответную волну.

– Я не должен этого тебе, – прошептал Санька, сжимая женские плечи. – Ты сама освободила меня от этого. Очень давно освободила. Помнишь тот долгий разговор? Нет? Ты сказала, что я выжигаю тебя. Что тебе тяжело жить на таких постоянных и сильных эмоциях, как мои. Ты хотела, чтоб я научился жить без тебя… Верного пса, обожавшего тебя до потери пульса, ты оттолкнула, потребовав, чтоб он превратился в кошку, которая гуляет сама по себе и заглядывает помурчать, когда тебе этого хочется… И я выполнил твое желание. Невозможно любить и одновременно обходиться без. «Одно другому не мешает» здесь не прокатит, понимаешь?

Санька чувствовал, как под его напором Ангелина Павловна вынуждена выгибаться назад. Звериная волна превосходства мужской силы поднялась в душе, сметая напрочь все моральные защиты. Но последняя, самая сильная блокировка, осталась цела и превратилась в плотину. Слова истины вдруг слетели с Санькиных губ, и он с потухшими глазами сделал шаг назад.

– Я выгорел до нуля по отношению к тебе, веришь ли. Ты добилась своего. Я больше не люблю те…

Грохнула входная дверь, и вопль Катьки не дал Саньке закончить фразу.

– Ма-а-ам? Пап? Вы дома?

– Дома, – ответила Ангелина Павловна в пространство, отлепляясь от столешницы.

Нужды заканчивать фразы не было. В ее глазах Санька видел, как он умирает. Медленно и мучительно, по всем правилам «Молота Ведьм». Прости, я давно должен был тебе это сказать. Но, наверно, все дело в Линь. Она творит страшные вещи. Учит быть искренним. И жить наотмашь.

Они оба вышли в коридор, стараясь не касаться друг друга. А у входной двери стягивал с себя лакированные туфли высокий молодой человек вида манерного и чуть застенчивого. Катька, прикрыв спиной гостя, сделала шаг вперед.

«Мам, пап…»

– Мам, пап…

«Это мой жених, _вставить нужное имя_»

– Это мой жених, Сергей. Он сделал мне предложение.

Ангелина Павловна сдавленно охнула. Хм, а может это просто порода просела под истуканом с острова Пасхи? Санька обогнул скульптурную композицию «мама и ее дочь, приведшая в дом котенка/щенка/жениха», и подал руку парню.

Крепкое рукопожатие. Взгляд глаза в глаза. Ничего еще о тебе не знаю, гость, но ты заходи, располагайся. Я доверяю своей дочери.

– Сергей Атаманов.

– Александр. Добро пожаловать в семью.

Непредсказуемый по длительности путь на работу в это пятничное утро Санька решил провести с пользой. День «Ха», как всегда, наступил внезапно, и мысль о профотборе тюкнула в темечко одновременно со звоном будильника. В лучших традициях русского менталитета – учить ответы на экзамен даже не в ночь, а с утра пораньше. «Однако раньше за тобой такой безалаберности не наблюдалось», – сонно заметил зануда, переворачиваясь на другой бок. Санька тихонько хмыкнул. Как там, с вами поживешь – позеленеешь.

Искать ответы даже не слишком пришлось. Пятая ссылка в поисковике выдавала длиннющий список с пометками правильных формулировок, звучащих из уст испытуемого. В заголовке же туманно говорилось, что «попавший под раздачу Иванов/Петров/Сидоров должен сохранять спокойствие, говорить ровно и над дурацкими вопросами не смеяться». Ладно, посмотрим…

На тридцатом вопросе Санька сдался. Из всех «правильных» ответов следовало, что идеальный работник и простейшая амеба – с точки зрения работодателя суть одно и то же. Быстро пролистав до конца списка, Санька увидел небольшую приписку мелким шрифтом.

«А еще иногда спрашивают: если дурака назвать умным, кем назвать разбойника? Ответ: святым. Всем вам мое благословение. Буревестник».

Ну, Кирилл Заневский… Санька судорожно выдохнул и уставился в окно. Автобус медленно плыл по глубоким лужам Загородной улицы, точно повторявшей все изгибы грязной и пышущей жаром сточных заводских вод Ижоры. Мелкий дождик оставлял свои капли на обратной стороне стекла, и зрение, коварно сговорившись с памятью, делало на осколках воды двойную экспозицию с чахлой еще майской зеленью и темноволосым парнем, аскетично худым, отчего его птичья грация казалась почти ненастоящей. Интересно, как ты сейчас живешь, Буревестник? Искать инфу по нику – наверняка попадешь в пучину уголовной хроники с хэштегом «хакер_forever». Можно, конечно, собрать сведения о тебе через бывших однокурсников, но если все-таки попытать удачи в Сети…

Через полчаса поисков Санька тихо чертыхнулся. Кирилл Заневский был ангелом. Только на такого пай-кодера могла найтись лишь официальная информация да резюме фрилансера с первоклассным кодом в портфолио и заоблачным ценником на свои услуги.

Справа, в поле рекламы мелькнуло чье-то лицо, и Санька перешел по ссылке прежде, чем осознал, почему он это сделал. Новая вкладка подгружалась непривычно долго, но здесь, на короткой стометровке до и после закрытого переезда через монорельс, с сетью всегда было плохо. Ну что там, давай уже… Сетература. Издательство «КосмоАстра». Так-так-так, рукописи не горят, а электронные книги блуждают по серверам?..

Вздрогнули руки, и чуть шелохнулась в си-сфере обложка книжной новинки. С электронного листа прямо в душу смотрели кристальные серые глаза. Этот взгляд вытаскивал из тебя самое ценное, что ты мог бы предложить черту или богу, и ставил на просвет. Художник постарался на славу: стоило только нырнуть в эту хрустальную радужку под сенью длинных черных ресниц чуть глубже, как сразу мерещились седые волны северного моря и графичный силуэт летящей птицы.

Толчок трогающегося с места автобуса вывел Саньку из наваждения, и он уже вполне отрешенно смотрел на скуластое лицо с тонкой бледной полоской губ и упавшей на лоб прядью черных волос. По нижнему краю изображения бегущей строкой серебрилась ниточка слов: «_overdrive_: сейчас или никогда. Правда и истина о великом Хакере» . Черт побери, дожили, а.