Den Ageev - На случай моей смерти. Траур им к лицу

На них лег груз ответственности за новую жизнь, ребенок требует постоянного внимания, и, подходя вечером к кровати, они просто падают без сил и засыпают.

Кроме того, часто после рождения ребенка молодые съезжаются со своими родителями, которые помогают по хозяйству, но при этом становятся серьезной помехой для половой жизни. Вот как раз сейчас тот самый случай…

– Сестренка, чего же ты брата не встречаешь?.. – послышался голос, доносящийся из входной двери.

То был брат Элли, Акилес. И, похоже, он сбил весь пыл нашим возбуждённым голубкам, которые устроили райское ложе на столе.

– Какого черта? – прошептал огорченно Максимилиано.

– Я совсем забыла. Он был должен приехать сегодня! – так же шёпотом ответила ему Элли.

– Ну пойдем встречать братца. Ох уж эти твои родственники!

Элли и Максимилиано в спешке оделись, и взъерошенные направились к Акилесу.

– Оу… Я не помешал? – виновато спросил Акилес.

Элли и Максимилиано обменялись взглядами, и синхронно повернув голову к Акилесу, скупо улыбнулись. Эх, Акилес, знал бы, как ты не вовремя…

Вики совсем не была настроена идти к Хопкинсам, тем более, когда она о них знает только со слов Нейтана, и не больше. Но это все же лучше, чем сидеть дома, каждый по своим углам, как престарелая парочка.

Каково же было ее удивление, когда она одна была на этом вечере в дорогущем платье от «Anny Koproy», так как эта семья не располагала такими деньжищами, как Вики и ее отец, мэр города Виктор Мусад. У нее было такое чувство, что ценник платья был написан у нее на лбу, и все на нее пялятся.

К счастью, это продлилась недолго, и многодетная мать и хозяйка дома Бэреннис разрядила обстановку, позвав всех за стол.

– Я чувствую себя неловко… – шепотом сказала Вики.

Нейтан ей что-то ответил, но она уже не могла ничего понять, ведь перед ее глазами помогал завершить сервировку стола Маркус, ласково называя Бэреннис сестренкой.

Что же с тобой делает этот брутальный мужлан, моя милая принцесса… Походу, судьба снова тебя с ними свела, и ты, как идиотка, не можешь скрыть дурацкой ухмылки радости со своего лица. Он заметил тебя и улыбнулся в ответ, а в твоем животе, как у малолетней девочки лет четырнадцати запорхали бабочки, и казалось, еще чуть-чуть, и у тебя вырастут крылья. А, нет! Ошибочка! Спустись на землю, Вики, завязывай эти полеты, у тебя на них нет права.

– Я пойду, поздороваюсь с Хопкинсом. Не скучай, любимая… Пообщайся с Бэреннис, у нее много интересных рассказов «про беременность и роды».

В памяти Вики всплыл выпускной бал, на котором она с Маркусом танцевала прощальный танец под песню Samo «Solo por Amor». Она до сих пор прослушивает эту песню, и часто задумывается о том, как бы сложилась жизнь, если бы она осталась с Маркусом.

– Мы всегда будем вместе, детка, и никогда не расстанемся, – сказал тогда он ей.

Маркус набрался смелости и подошел к Вики.

– Если ты не хочешь, я не буду говорить Нейтану, что мы были когда-то знакомы, – Маркус подал Вики сок из фруктов.

– Спасибо! И ты прав, я не хочу возвращаться к прошлому.

Наша парочка не заметила, как к ним подошел Нейтан и, похоже, он услышал часть разговора.

– Вы знакомы? – удивленно спросил Нейтан, обняв Вики, положив руку ей на талию.

Где-то на долю секунды повисла пауза, а потом Маркус взял историю в свои руки.

– Мы вели общее дело, по парню, который якобы избивал жену…

– Ну, да-да. Она просто хотела его подставить, а паренёк очень смышлёный был, подавал надежды, и все такое, – подхватила ложь Вики.

– Не-не. Мы отдыхаем, и не надо слов о работе. Так ты, получается, брат Бэреннис? Как тесен мир! Я Нейтан!

– Маркус! Да не говори, Салермо очень тесный городок. Порой сам удивляюсь. А ты чем занимаешься? – ответил ему Маркус, обменявшись рукопожатием.

Бывший и нынешний парни Вики разговорились между собой. О чем они болтали, мы даже не будем вдаваться в подробности, бессмысленный треп двух мужиков. Если бы это был фильм на DVD, я бы с радостью перемотал эти реплики.

***

Стэйс вернулась домой. Я, конечно, имею в виду настоящий дом, а не съёмную квартиру, которую она снимает. И увидела у входа собранные вещи в чемоданах. Ну все, подумала она, ее мать, которая была известна благороднейшим происхождением, ее выгнала.

– Не переживай, сестренка, это мои вещи…

Это была Ника, сестра Стэйс, которая была младше ее на шесть лет.

Ника была всегда очень прилежной девочкой, именно такой, как хотела мама, и такой, какой не стала Стэйс. Она всегда неброско одевалась, ни малейшего яркого тона в одежде, и не пользовалась косметикой. Этакая серая мышка с ангельским личиком.

Стэйс искренне была рада, но она не ожидала увидеть сестру. Она ничего не могла ответить, и сразу же крепко обняла Нику, не сдержав слез, катящихся по ее щекам.

– Меня не было месяц, Стэйс. Ты меня задушишь.

– Я так по тебе соскучилась. Мама не дала даже твоих координат, а я так хотела тебе позвонить. Невыносимо было жить, не зная, где ты. Как ты?

– Я в порядке… Точнее, намного лучше. Мама перевела меня в местный колледж, закончу выпускной класс в Салермо. А что, у них есть кружок «Юный химик».

– Она снова сама все за всех решает…

– Она просто хочет, чтобы я все забыла, и вошла в привычное русло жизни. В этом доме все так же не упоминают имя отца?

– Да. Они все так же судятся друг с другом. Не мудрено, что он нашел молодую пассию. Она просто узурпаторша. Как иначе объяснить, что она до сих пор говорит своим подругам из светской тусовки, что я лечусь от булимии в Нью-Йорке?!

В гостиной появилась Элеонора, мать Ники и Стэйс. Женщина за сорок очень молодо выглядела, то ли потому, что берегла свою красоту, то ли потому, что тяжелее серебряной ложки для десерта ничего не поднимала. Ее холодный взгляд, порой без эмоций, и ее манеры общаться и держаться слегка настораживали мужской пол, который не задерживался подолгу в ее супружеском ложе.

– Не могу же я сказать, что моя дочь живет жизнью куртизанки…

– Мам… – прошептала Ника.

– Я удивлена, что ты вытащила Нику из заточения, из этой психушки. Неужто в тебе проснулся разум? – спокойно ответила Стэйс.

– Милые мои родственники… Не вздумайте ссориться. Я вернулась, чтобы вас сплотить. Мы же семья, а вы до сих пор гавкаетесь как кошка с собакой. Я пойду приму душ, и когда вернусь, хочу видеть вас веселыми и улыбающимися… – на тон выше сказала Ника.

В гостиной повисла тишина, а уходящая Ника обернулась и промолвила:

– Мам… Стэйс… Я вас люблю…

На лицах у обоих сменилось настроение и казалось, они как будто оба еле сдерживают слезы. Но как только Ника ушла, начался второй раунд между Стэйс и Элеонорой.

– Держись подальше от сестры, Стэйс, ей не нужно твое дурное влияние.