Светлана Лубенец - Черная птица ревности

– Я никогда не разочаруюсь! Я всегда буду любить вас, потому что не любить не могу. Я и хотела бы не любить, но у меня ничего не получается.

И он не мог не откликнуться. Он обнял ее и в ответ тоже принялся покрывать поцелуями сначала руки, потом лицо. Когда он приник к ее губам, девушке показалось, что уходит из-под ног земля. Такое она раньше видела только в кино, чтобы взрослый сильный мужчина целовал юную девушку. А теперь она сама была такой девушкой, которую целует самый лучший на свете мужчина. Осознание этого во сто крат усиливало ощущение необыкновенности происходящего. Это она, Майя, так щемяще счастлива… Она запомнит этот вечер на всю жизнь… Ничего лучшего с ней еще не происходило… И возможно, что самое прекрасное ее еще ждет впереди…

– Я останусь с вами… – прошептала она.

– Но как же родители? Они же будут волноваться, – отозвался самый лучший на свете мужчина.

Майя с трудом разомкнула руки, поднялась во весь рост, отыскала свою сумку и сказала:

– Я отправлю им смс.

– Может, лучше, позвонить?

– Нет. Мама станет расспрашивать, а мне не хочется ни обманывать ее, ни правду говорить… Вы же понимаете?

– Понимаю, но как-то это не очень хорошо…

– Ничего… Я напишу, что осталась в общежитии у Риты Селивановой из нашей группы. Пару раз такое бывало. Мама, конечно, будет недовольна, но не удивится этому.

– А если Рита позвонит к вам домой?

– Нет, она знает только номер моего мобильника. Мы не так уж и дружны с ней…

– А отец?

– С ним пусть поговорит мама. Только она умеет его успокаивать… ну и вообще… И потом… со мной ведь ничего плохого не происходит, правда?

Майя посмотрела в лицо своего преподавателя. Он, наконец, тоже поднялся с колен, подошел к ней, опять прижал к себе и тихо, но твердо сказал:

– Правда, – потом опустил руки и поторопил ее: – Пиши… пишите скорее, а то уже поздно. Думаю, что родители уже сейчас все на нерве.

Майя кивнула и достала из сумки мобильник. Она и забыла, что отключила его еще днем после разговора с Ольгой. Стало понятно, почему до сих пор ей не пришлось отвечать на мамины звонки. Непринятых вызовов от нее было аж восемь и три сообщения. Майя тяжело вздохнула и набрала смс-ку. Тут же был получен ответ: «Немедленно перезвони!» Девушка показала мамино сообщение Иващенко и сказала:

– Я не буду звонить… Потом все объясню… Сейчас все равно не получится…

Она снова выключила телефон, убрала его в сумку и повернулась к Константину Эдуардовичу.

– Голова прошла? – спросил он.

Майя прислушалась к себе, но ничего не поняла.

– Я не знаю, – пожав плечами, проговорила она. – Непонятно… Может быть, она и не болела, просто я очень нервничала, мне прямо глаза чем-то застилало… Честно говоря, я даже не могу вспомнить толком, о чем был спектакль…

– А сейчас?

– И сейчас… Но уже по-другому… Я не знаю, как все будет дальше… От этого тревожно…

Иващенко снова привлек ее к себе. Между поцелуями он приговаривал:

– Все будет хорошо… Не надо тревожиться… Пусть все тревоги уйдут…

– Да-да… Они уйдут… Они обязательно уйдут… – охотно соглашалась Майя.

В ту ночь ничего, кроме поцелуев и тесных объятий, между ними так и не случилось. Константин Эдуардович, похоже, понял, что она и без того переполнена происходящим до краев, и решил не торопить события. Девушка уснула на груди своего преподавателя сладким, но тревожным сном. Ей снилось, что поцелуи продолжаются и продолжаются. Они должны были бы перейти во что-то другое, но почему-то это другое все откладывалось и откладывалось. Майя хотела этого другого и не хотела одновременно. И когда она наконец согласилась на все, ничего так не произошло. Мозг отказывался моделировать то, чего она еще никогда в жизни не испытывала.

Майя несколько раз, резко вздрагивая, просыпалась, чем будила Константина Эдуардовича. Он прижимал ее к себе, приговаривая одно и то же:

– Все хорошо… Я здесь… Все спокойно… Спи, милая…

И она, уткнувшись в шею своего преподавателя, засыпала снова.

Утром они вместе отправились в институт. У Майи пылало лицо и перехватывало дыхание от ни с чем не сравнимого счастья. Иващенко поглядывал на нее с чуть снисходительной улыбкой. Девушка видела, что он понимает, что с ней происходит, и радуется этому. На крыльце они столкнулись с Ольгой Макеевой. Та расширила от удивления глаза и растерянно поздоровалась:

– З-з-здр-рась… Константин Эдуардыч…

– Здравствуйте, – весело отозвался Иващенко, махнул рукой девушкам и отправился к гардеробу для преподавателей.

Как только он отошел на приличное расстояние, Ольга вцепилась в локоть Майи и зашипела ей в ухо:

– Это что такое происходит? Зачем Иващенко к тебе с утра приставал?

– Он не приставал, Ольга… – улыбаясь, отозвалась Майя.

– Что-то улыбка у тебя больно идиотская! К чему бы это?

– Вовсе она не идиотская!

– А какая?

– Счастливая!

– Да? – Ольга измерила глазами подругу и потребовала: – А ну-ка с этого места поподробнее!

– Ну… я даже не знаю, как начать…

– Я тебе помогу! Тебя позвала Эмма Ивановна, ты пришла к Иващенко… И что дальше?

– А дальше… ты не поверишь… он подарил мне букет бордовых роз… с такими длинными стеблями…

– Голландских?!

– Ну… не знаю… Может, и голландских… В общем, очень красивых!

– Подарил?

– Да!

– Просто так?!

– Нет…

– А как? Слушай, Маха, почему из тебя надо все клещами вытаскивать? Колись, что у тебя за шашни с химиком!

Майя опять счастливо улыбнулась и ответила:

– У нас не шашни… У нас… любовь…

– Да ладно…

– Странно, что ты не веришь, хотя видела, что мы вместе пришли в институт!

– То есть, ты хочешь сказать… – И Ольга охнула, закрыв рот ладошкой.

– Я хочу сказать, что мы провели ночь вместе! – Выпалив это, Майя вдруг испугалась своей откровенности и доверительно попросила: – Только ты никому об этом не говори, ладно? Ну… пока…

– Не скажу, конечно, но… Слушай, так между вами все было? – Ольга сделала такое ударение на слово «все», что было совершенно ясно, что конкретно она имеет в виду. Майя решила, что не будет ничего плохого, если она слукавит, а потому коротко, но многозначительно ответила:

– Да.

У Ольги опять так же расширились глаза, как в тот момент, когда на крыльце института она увидела Майю с преподавателем. Макеева огляделась вокруг, не увидела никого, кто мог бы прислушаться к их разговору и спросила:

– Ну… и как?

– Что как?

– Как… сам процесс? Тебе понравилось?

Майя смутилась, поскольку поняла: придется врать дальше. Сказать, что ей не понравилось, значило бы уронить в глазах подруги Константина Эдуардовича, и потому она ответила:

– Это… это было волшебно…