Николай Старинщиков - На срок жизни

У перекрестка они свернули мимо магазина «Полянка» и здесь столкнулись с Ваней Гириным. Сергеич остановился, несмотря на холодный взгляд Тамары Борисовны.

– Как живешь, Ваня? Случаем, не летаешь на вертолете?!

Естественно, тот давно не летал. Это была всего лишь шутка.

Иван протянул крепкую руку. Давно не виделись. И уставился в сторону Саниной спутницы.

– Тамара Борисовна, – представил ее Сергеич. – Моя супруга.

– Успевают же люди! И ничего не сказал!

– Да мы это… Без росписи.

–А-а-а… Понятно. Слыхал, может? Уляхин квартиру придумал на меньшую обменять. Чтобы, говорит, меньше платить. Но жена у него уперлась, не соглашается… Ну?.. Не дурак ли?!

– Выходит, что крыша поехала… Действительно. Надо бы с ним поговорить тоже…

И тут Тамара придавила Сергеича пальцами под локтевой сгиб – отчетливо, с нетерпением. Стоять неохота человеку.

– Работаешь? – спросил Гирин.

– Какой там. Еле хожу…

– Сын-то хоть пишет?

– Нет…

– То-то, смотрю, зеленый ты весь. – Гирин внимательно смотрел другу в лицо. – Какой у тебя диагноз?

Ответ оказался удручающим: «Опущение всего организма».

Гирин оттопырил нижнюю губу. Интересный диагноз. Старухам обычно такие ставят, чтобы не донимали расспросами.

– Ты гуляй больше, Саня, – учил вертолетчик. – На свежем воздухе. Нагружай большие мышцы тела…

– Чего?

– Ноги, говорю, нагружай! – Вертолетчик выкатил глаза. – И таблетки жрать перестань! От них у тебя вся беда! Понял?!

Лушников мотнул головой. Вроде бы понял.

Гирин даже смотреть не хотел в сторону Тамары Борисовны. В квартиру вцепилась – не оторвешь. Сказать об этом Лушникову, да разве поверит. На тридцатник подцепил себя моложе и доволен.

– А вы кем работаете? – обернулся он всё же к даме.

– Медсестрой…

Гирин скомкал губы, опустил глаза, соображая:

– Вот оно что. Медсестра, значить? Это для него хорошо. – И к Сергеичу: – Это как раз для тебя!

И пошел прочь, крутя головой и вроде как удивляясь чему-то.

– Кто такой? – спросила Тамара.

– С родни приходится. Летал когда-то. На вертолете…

Возле газетного киоска Лушников притормозил. Конвертов купить бы. Письмо не во что положить для сына. Но Тамара вновь уцепилась в локоть.

– Конверты… – стоял на своем Сергеич.

– У меня дома целая пачка!

– Принеси тогда. Письмецо хочу написать…

Тамара ничего не сказала на это – лишь прижалась грудью к его руке и вновь отпрянула. Разговор на уровне жестов. С Ириной у Сергеича было как-то всё по-другому. Та старалась говорить языком. Она давно разыскала бы сына. Сынок тоже хорош: появился в прошлом году на годины матери, увидел, что отец связался с медичкой, и с тех пор ни слуху ни духу. А ведь Александр Сергеевич не встречную-поперечную нашел себе тоже. Медицинского работника. Ирина тоже была медиком. Первая. Родная жена.

Обойдя квартал, они вернулись к дому, остановились у подъезда. Под ложечкой у Лушникова сосало. Проголодался. Голова уже не шумела, хотелось жить и творить: писать мемуары, встречаться со школьниками, копать землю на даче.

– Я что не пришла-то, – вспомнила Тамара. – У меня же дочь приехала с внуком. Вот такие дела… – Она опустила голову. – Даже не знаю, как теперь помещаться будем в комнате… Она ведь решила, что здесь будет жить. Неудача у нее, понимаешь, вышла в жизни.

Сергеич оживился при этих словах:

– Вопрос решаемый… Перебирайся ко мне! А дочь там пусть живет.

Тамара кивнула, продолжая смотреть под ноги:

– Жрать, небось, хотят…

– Нет, ты погоди! – встрепенулся Сергеич. – А вещи-то?! Я помогу. С дочерью заодно познакомлюсь…

– Потом как-нибудь…

Она шагнула от подъезда. Ее ждали дела.

– Конверты не забудь! – напомнил Сергеич.

Тамара качнула головой, не оборачиваясь, оставив Сергеича одного размышлять. Дома ее ждала теперь своя кровинка.

Лушников вошел в подъезд. Дом был старинной застройки: метровой толщины стены, высокие потолки. И не шумно, потому что в стороне от транспортного потока. Эту квартиру выделил областной военкомат, когда командир эскадрильи ушел со службы и вернулся в родной город.

Он отворил квартиру. Скинул куртку, ботинки и прошел на кухню. Прогулка пошла на пользу. Можно и стопку выпить. Почему нет, если делать нечего и пенсия позволяет?

Но пить он не стал, решив вначале взяться за письмо. Присел к письменному столу, взялся за ручку, задумался. И тут снова стала кружиться голова. Только что всё было прекрасно, и вдруг крыша поехала. Значит, плохи дела. Нельзя ни есть, ни пить. Ничего нельзя. И мыслить здраво тоже нельзя. Неужели против этого нет никаких лекарств? Съел, допустим, таблетку долларов за сто, но чтобы сразу полегчало. Тамара говорит, что такое лекарство давно разработано. Надо лишь слегка поднапрячься финансово.

Добравшись до дивана, Сергеич лег, понимая, что ночью опять не будет сна, если Тамара Борисовна опять не придет. Она будто слово знает. Пошепчет. Даст воды кисленькой – и бессонницы как не бывало. Но если и это перестанет помогать, то можно сесть на хлеб и воду. Этот метод непременно поможет…

Подумал – и словно в яму провалился.

– Берешь группу – и в дозор!.. Об остальном позже поговорим! Нашел тоже время…

Начальство отводило глаза. Опять некого послать в тайгу, кроме майора Лушникова. Самое сейчас время на тропинках сидеть, а народу в отделе – шаром покати.

– Продукты на три дня… – продолжал начальник отдела. – Боеприпасы. Бронежилеты… Сядете и будете ждать. Сведения точные… Костры не жечь! – Начальник взглянул искоса и добавил: – А потом и рапорт подпишем… Удачи тебе, майор. О задании знаешь лишь ты да я. Учти этот факт и держи язык за зубами.

Лушников промолчал. Взглянул тоже искоса. В течение года не может добиться перевода – хоть увольняйся.

Полковник поднялся из-за стола:

– Вот она у меня где, эта подпольная бригада! – Он чиркнул ладонью под подбородком. – Так что на счет припасов не скупись: где три дня – там десять. А то и…

Закончить ему не дали. Дверь отворилась, в кабинет вошел заместитель по оперативной работе. Тоже полковник. Из Южно-Сахалинска недавно перевелся. Из молодых, но ранний. С наскока норовит задачи решать. Явный претендент на должность начальника отдела.

Лушников молча встал. Разрешите идти? И вышел, не говоря ни слова.

Вся остальная часть дня была истрачена на сборы. В группе четверо оперативников. Лушников в качестве старшего, пятым. И еще трое: охотовед, егерь и помощник прокурора, Заседателев, из природоохранной прокуратуры. Целое отделение набралось.

Они собрались в гараже у охотоведа Чурикова. Прикидывали, хватит ли припасов. Думали с пятого на десятое. Пришли к убеждению, что с неделю на припасах выдержать можно, и наконец, выехали. В канистрах бензин, вода. Двести километров на север, а там – залечь. Чтобы уж точно…