Эдуард Мустафин - Легко умереть не дам… Записки поюзанного врача – 2

– Эй, кришнаит… Ты, ты. Чего таращишься? Тащи сюда «Оксилог», сатурация 17 17 Это тоже не красивое женское имя. Это, в данном случае, насыщение крови кислородом. , наверное, уже на полу.

Индийский ординатор, видимо, согласно канонам древней азиатской культуры, был воспитан в уважении к сединам, импотенции и прочим атрибутам дряхлой старости. Поэтому он послушно двинулся в мою сторону, поудобнее перехватив плечевой ремень достаточно тяжелой оранжевой сумки, но был остановлен своим прямым и непосредственным начальником. Разговора слышно не было, но индиец что-то говорил вполголоса, показывая ладонью в нашу сторону. Его заведующий ласково улыбался и отрицательно качал головой. «Задолбало. Как же меня все это задолбало. Трусость, желание спихнуть и ощущение каждого надутого гондона себя дирижаблем. А потом еще будет переписывание бумажек, заискивание перед местным профессором-экспертом, чье мнение непобедимо, потому что единственно верно…» – и мысли, и будущее было ясным, безоблачным и, в общем-то, предопределенным. Бояться было уже нечего, и сдерживаться не хотелось. От слова «совсем».

– Ты что творишь? Мудак! Долбоеб! Я на кислороде сатурацию еле держал! – дышать за пациентку мешком я не переставал. Мастерство не пропьешь. Слышно меня было далеко. На весь немаленький холл главной городской неотложки нашего герцогства. Что-то замерли все. До рассвета. Да и хрен с ними.

Закатил каталку в дверь кабинета компьютерной томографии, вдвоем со «скориком» перебросил женщину на стол. Прокричал «Сдал живую!». И решительно отсоединил мешок от коннектора интубационной трубки 18 18 Интубационная трубка – это такое устройство, которое запихивается в трахею (красиво именуемую в народных сказаниях дыхательным горлом) и через которое и осуществляется искусственная вентиляция легких, аппаратом (в идеале) или руками (потому что чем есть). . А потом от души пнул дверь, чтобы открыть. Ну а что, руки-то каталкой заняты. Начальство нашего отдельно стоящего филиала, видимо прислушивающееся к происходящим событиям, еле успело отскочить. Немного пожалел, что не попал ей по лбу. Кстати, а ведь ей хорошо. Она в шубейке. Норковой. Никогда у меня не было норковой шубейки. И не будет. Назад надо возвращаться. Там роддом никем не прикрыт. На крыльце этой гребаной «emergency» 19 19 Вообще-то, это слово означает среди прочего больницу скорой и неотложной помощи. Именно так автор демонстрирует владение английским и немного подражает пелевинской игре словами. я закурил. Демонстративно. Все равно два раза не расстреливают. Немного потрясывало. То ли избыток адреналина, то ли минус двадцать в хирургическом костюмчике – это все-таки немного прохладно.

– Доктор, вы что, на улице курите? Простудитесь, – это врач со скорой подошел сзади.

– Может у вас нельзя в машине курить…

– Вам можно. Наконец-то нашелся человек, который этому… – он качнул головой в сторону здания – сказал, что о нем почти все думают.

Не могу сказать, что меня, старого девианта и социопата, сильно порадовала принадлежность к большинству, но в машину я залез. Декабрь же. Доктор разумно предложил мне сесть вперед. И место уважительное, и от симпатичной фельдшерицы подальше. Светловолосые сероглазые барышни любят лихих уланов, а не очкастых ботаников…

Кстати, а в любимом родильном домике меня уже ждала развернутая операционная.

Бог пехоту любит. Во всяком случае, в этот раз. Хотя, насколько я помню, Наполеон считал везучесть одной их характеристик при решении кадровых вопросов. Кровоизлияние было. Но не в вещество мозга, а эпидурально – над твердой мозговой оболочкой. И небольшое, поэтому нашли его только на второй томограмме и вели консервативно, без просверливания головы. Бабонька вылезла с практически отсутствующим неврологическим дефицитом 20 20 В данном случае – это проявления поражения центральной нервной системы после кровоизлияния. . И сразу отправилась усыновлять ребенка. Жалобу не писала. Разбор полетов, по неизвестным мне соображениям верхнего мира, решили проводить формально и виновного не назначать. Правда любимый ученик главной анестезиологической богини нашего герцогства и заведующий тамошней реанимацией при поддержке местного профессора-эксперта с единственно верным мнением почему-то проявил недюжинную принципиальность – настаивал на мерах дисциплинарного взыскания за интубацию тонкой трубкой. Хотя это справедливо, «семерка» – трубка не самая толстая и ее просвет забивается всяким внутренним содержимым лучше, чем у «восьмерки», которая в диаметре больше ровно на один миллиметр, но, а что, я ему про отек всего организма вместе с голосовыми связками рассказывать буду? Или про то, что трубки у нас наличествовали только те, которые я принес? Поэтому молча буркнул допущенной в высокие миры и информирующей меня об их решениях заведующей роддомиком: «Что дали – то и сунул. И это… Ты передай красавцу: если увижу его лично – пиз… э-э-э… звиздюлей дам!».

Так я его больше и не увидел. Может, и к счастью. У меня до сих пор репутация человека, выполняющего свои обещания. В результате терок между тамошними и нашими акушеро-гинекологами, кто-то брякнул пациентке, что жизнью она обязана роддомовскому анестезиологу (хотя на самом деле, ему просто повезло). А еще этот кто-то выдал пациентке страшную военную тайну про прямое переливание крови. Результатом данной идеологической диверсии был приезд в роддом мужа. С литровым пузыриком вискаря. Если пересчитать соотношение с кровью – получается почти один к двум. Кстати, неплохой коэффициент. Да еще первый раз в жизни…

В интернете периодически все, кому не лень, обсуждают стихийные бедствия их предупреждение и ликвидацию последствий. Вот и вспомнилось мое участие мое участие аж в трех их них. Все три бедствия назывались красиво – «пожар». Выглядели, впрочем, тоже. И происходили в лечебных учреждениях, правда, различной ведомственной принадлежности, что, впрочем, не делало их менее красивыми. Мне даже иногда казалось, что за эти три пожара я честно заработал высокую правительственную награду – орден Сутулого трех (по одной за каждый) степеней с закруткой со стороны спины. Полный бант, так сказать. Но не дали. Вот так помру, а на красной бархатной подушке перед гробом и нести почти нечего.

Пожар номер один состоялся в медпункте нашего Гвардейского Краснознаменного ордена Суворова второй степени. Ночью. Я уже вернулся с гор, где проживал в январе в пионерлагере вместе с третьим батальоном, прикрывая город на блокпостах с северо-запада (кстати, именно туда и прорывались потом остатки брошенного всеми полка для эвакуации вертолетами). Игорек, приданный второму батальону, вместе с ним где-то болтался, по-моему, на армяно-азербайджанской границе. Ну а я, с начальником медпункта Васей приступил к исполнению своих, не пойми каких, то ли полицейских, то ли оборонительно-наступательных задач. Ибо комендантская служба не отменяла ничего, в том числе и мобилизационной работы с медикаментами со склада НЗ, которые, в конечном итоге, и не дали нашему маленькому красивому пожару стать большим. Нужно было смотаться почти за 200 км в Кировабад, сдать порцию больных в медсанбат и там же с аптечного склада получить для освежения наших складов НЗ небольшое количество наркотического аналгетика типа «промедол в шприц-тюбиках» в количестве 1 (одного) опечатанного ящика. Вся эта сдача-выдача немного затянулась и мы выехали обратно из Кировабада когда уже начинало темнеть (а что, зима – она и на юге зима). Мы – это я, вроде как старший машины, и водитель санитарного автомобиля УАЗ-452 А (кстати, с трудом пережившего ноябрьско-декабрьские волнения в Кировабаде, ибо его тогда аборигены поджечь пытались с усердием, достойным лучшего применения) Теймураз по кличке Билли, производной от прозвища Билли Джоэл, которое, в свою очередь, являлось производным от грузинского обращения к молодому человеку «биджо» (сука-жизнь, а ведь пойди в ней все чуть-чуть иначе, и не сорви я в свое время погоны, в августе 08 мог бы поиметь возможность снова увидеться с ним или, судя по пройденному времени, с его сыном, только уже немного по-другому). Водителем Билли был виртуозно-темпераментным, ибо во вверенной ему технике предпочитал использовать только 2 детали: бибикалку и педаль газа. Особенно заметно это было, когда он на новой широкополосной трассе Баку-Тбилиси в районе Евлаха случайно увидел неведомо как залетевший туда мерседес (как теперь понятно – совсем уж старая модель, но в руках горячих кавказских парней он был очень красив и блестящ) с азербайджанскими номерами. Километров 15 Билли героически преследовал его, топя в пол деталь №2 – педаль газа, а когда, разогнав при моем попустительстве, нашу буханку до сотни, он все-таки обогнал преследуемую цель, то от переполнявшего его восторга втопил в рулевую колонку деталь №1 – бибикалку. Еще его отличала готовность к поездкам.