Елена Есакова - Непростые истории 5. Тайны ночных улиц

Потемневшие от времени фотографии в разнокалиберных рамках теснились над тканевой обивкой стен, тяжёлая мебель явно пережила пару поколений владельцев, пол был деревянный, крашеный. Половина бра не горела, и выглядели они закопчёнными, словно под плафонами не лампочки были, а свечи. Вот за такой колорит я и люблю глубинку! Я согрелся и расслабился. Подсыхала у огня, повешенная на спинку стула куртка, я отодвинул кресло подальше от камина, чувствуя жар на коленях и лодыжках.

За окном всё не унимался дождь, размывая по стеклу наступающие сумерки. Как ни жаль, а пора было отсюда выбираться. Завтра мне предстояло выступить с докладом в Лондонском королевском обществе.

Миссис Чандлер стояла возле стойки и смотрела на часы – чудовищного монстра в простенке между окнами. Маятник размером с блюдо для плова ритмично мотался в тёмном деревянном коробе, похожем на вертикально поставленный гроб. Стрелки показывали четверть восьмого вечера.

– Миссис Чандлер! – оторвал я её от этого увлекательного занятия, – скажите, когда идёт ближайший автобус до Лондона?

– Завтра, в половине восьмого утра, сэр.

– Чёрт! – я выругался по-русски, и миссис Чандлер удивленно вскинула ровненькие седые брови.

– Простите! Я немного заплутал, а потом этот ливень… Придётся вызвать такси.

Эта мысль меня не радовала. Стоимость поездки могла сравняться с билетом на самолёт до Москвы…

– Боюсь, у вас ничего не получится, – она всё так же смотрела на часы, поза и голос были напряжёнными, – но вы можете попытаться.

Поджав губы, и без того узкие, старуха указала на телефонный аппарат, которого я не заметил раньше. В такой кричали когда-то «Барышня! Дайте Смольный!». У меня появилось ощущение, что Миссис Чандлер знает что-то, чего не знаю я. И это «что-то» ей не по нраву.

Быть чужаком, и ощущать себя чужаком – совершенно разные вещи. Уютное тепло и очарование старинного паба куда-то исчезли. Я остро почувствовал холод сырых джинсов и футболки, словно по маленькому залу пролетел сквознячок. Но он обернулся ледяным сквозняком, когда из допотопной трубки прозвучало:

– Телефонная компания округа приносит свои извинения за временный сбой в работе…

Я растерянно понажимал на «рожки» аппарата, но это, конечно, ничего не изменило.

Из оцепенения меня вывел голос старухи:

– Вы можете переночевать здесь. У меня есть комната для гостей.

Она предлагала помощь! Но делала это странно – процеживая слова сквозь аккуратные мелкие зубы (протезы, не иначе), с превеликим неудовольствием.

«Да, бабуля, – подумал я, – ты мне тоже как-то не очень симпатична, но ни за что не откажусь!» А вслух сказал: «Огромное вам спасибо!», – продемонстрировав всю искренность, на которую был способен в тот момент.

– Имейте в виду – я ложусь рано, и терпеть не могу, когда кто-то шастает по дому! – отрезала старуха.

– Конечно. Не беспокойтесь!

Внезапно за окном сверкнуло, а следом жахнул такой раскат грома, что задребезжали стёкла.

– Бом-м-м! – ответили грому часы. Я почувствовал себя неудачливым звонарём, оглохшим под куполом самого большого колокола.

Старуха вздрогнула, ухватилась бледными пальцами за брошь на воротнике своего серого платья и застыла, напряжённо уставившись на дверь.

Я не знал, что она ожидала там увидеть, но от какого-то тоскливого предчувствия волосы зашевелились у меня на голове. Казалось, дверь медленно открывается… Я перестал дышать. Моргнул. Убедился, что с дверью все в порядке, а не в порядке – со мной, и кашлянул, привлекая старухино внимание.

– Мне бы выпить чего-нибудь покрепче, – и добавил на родном языке,– бабуля.

«Бабуля» медленно повернулась в мою сторону. Её глаза превратились в мутные стекляшки, челюсть расслабленно отвисла, и выглядела миссис Чандлер жутковато. Секунд через тридцать жизнь вернулась на её лицо, она пришла в себя и растянула губы в неживой улыбке.

– Не люблю грозу, – хрипло прокаркала старуха. – Что именно вы желаете выпить?

– Виски. Двойной.

Я много чего мог рассказать ей о грозах, ведь физика процесса хорошо изучена, но вряд ли дело было в этом. Старуху испугала вовсе не молния – её испугали часы. Впрочем, и меня тоже. Надеясь, что они не трезвонят таким образом каждые полчаса, я поглядел на огонь в камине через золото напитка, и залпом выпил содержимое стакана. Мне становилось всё больше не по себе в «Тихом углу».

Комната для гостей оказалась мансардной каморкой с узким окном. Дождь приглушённо барабанил по черепичной крыше, гроза утихла и молнии перестали заливать комнату льдисто-голубым светом. Я лежал на высокой кровати, с наслаждением утопая в мягкой перине. Чистое бельё приятно пахло, глаза слипались от тепла и виски. «Да не такая уж она и противная, для английской старушки», – подумал я, засыпая.

– Тиш-ше, разбудиш-шь! – прошипел кто-то прямо над моей головой.

– Нет. А если и – да, какая разница? – ответил ему другой, более чистый голос.

Я попытался открыть глаза и не смог. Веки словно срослись. Руки, ноги, всё тело были окутаны вялым оцепенением.

– Ты ч-что? Нельзя! – прошипел первый.

– Пахнет вкусно. Смотри, какой симпатичный! Хочу! – капризно отозвался второй, женский, голос.

– А ну, вон отсюда!

Мисс Чандлер умудрилась кричать шёпотом. От этого её ледяной тон стал ещё более грозным. Я ощутил два лёгких дуновения воздуха возле самого изголовья, а потом тихо скрипнула, закрываясь, дверь.

Оцепенение исчезло, я рывком сел, спустив ноги на пол и уставился в темноту широко открытыми глазами. Сплю или нет? Холодный пол убедил меня в том, что я всё-таки бодрствую. Торопливо натянув футболку и джинсы, я тихо, на цыпочках, отправился к двери.

Не скажу, что обычная ироничность могла помочь мне в тот момент – взрослый мужик, доктор физико-математических наук, испуганно замирая, крадётся по чужому дому. Мне было настолько не по себе от того, что я не мог найти никакого рационального объяснения своему страху, что желания иронизировать не возникало. Стараясь не обращать внимания на громко стучащее сердце, я наполнялся решимостью спуститься вниз, и выяснить, в чём дело.

Никогда не понимал, что за глупцы эти герои ужастиков – всегда лезут на рожон! Теперь понимаю. Лежать и вздрагивать в неизвестности, поверьте, куда страшнее, чем столкнуться с угрозой лицом к лицу.

– Б-о-м-м-м! – приглушённо отбили часы в пабе.

Я включил телефон. На дисплее горели цифры – 12-00. Слабый свет выхватил из темноты кусочек узкого коридора и чёрный провал ещё более узкой, и крутой, к тому же, лестницы. Я расслышал голоса – внизу явно что-то происходило.

Напомнив себе, что ступени скрипят, я начал осторожный спуск, ставя босые ноги у самой стены – там, где доски входят в камень. Старое дерево молчало. Чтобы увидеть что-либо в пабе, мне пришлось присесть на корточки перед последним пролётом лестницы.