Наталья Шемет - Из Венеции в осень

В небольшом кафе было спокойно и уютно. Посетители, впитав атмосферу этого мирного места, разговаривали вполголоса, никто не курил. Шустрые официанты бесшумно сновали от столика к столику. Я села у окна, устроилась поудобнее. Остановив свой выбор на чашечке кофе и огромном куске шоколадного торта, с любопытством осмотрелась: да, тут очень мило. Обстановка кафе настраивала на лирический лад.

Осенний день взбудоражил город обманчивым теплом ‒ на улице было не по сезону солнечно и шумно. А тут царил полумрак и тихо звучала классическая музыка. По диагонали от меня, в углу, стоял старый рояль, напротив размещался бар. Как ни странно, соседство короля музыкальных инструментов и стойки с алкогольными напитками меня не коробило.

Теплые стены цвета кофе с молоком на первый взгляд выглядели оклеенными пожелтевшими листами, вырванными из огромной нотной тетради. Для далекого от музыки человека все это, наверное, казалось бессмысленным нагромождением линий, точек и запятых. Я же с удивлением узнавала на стенах любимые с детства великие вещи, созданные Моцартом, Вивальди, Верди… Приглядевшись, я поняла, что все это нарисовано вручную и отрывки из произведений гениальных композиторов – не что иное, как кропотливая роспись. И не поленился же кто-то так потрудиться. Но результат того стоил ‒ кафе было милым и романтичным.

Как я тут оказалась, до сих пор удивляюсь ‒ ведь это совсем рядом с моей работой, а я ни разу тут не была. Некогда, все время некогда. Дела, заботы, проблемы…

Но только не сегодня.

И это было очень странно, непривычно. Я смотрела по сторонам и думала: в кои-то веки вышла с работы, не торопясь, и мне никуда не надо спешить, никуда не надо мчаться. Муж уехал в командировку, на целых три дня. Сын с футбольным клубом укатил на соревнования.

Я хотела поехать с ними ‒ с одним или c другим. Тем более, что была возможность. Куда там… Муж сказал, что ему не до меня, он, видите ли, будет очень занят. Сын уже совсем большой мальчик. Как раз в том возрасте, когда дети стесняются появляться на людях с матерью. Вырос ребенок, четырнадцать лет ‒ не шутки. И как это произошло? За постоянной беготней не заметила.

Так вот, сегодня, после работы, я бесцельно шла по улице, рассматривая витрины. Зашла в один магазин, потом в другой. И абсолютно неожиданно для самой себя завернула в кафе.

И теперь мне совсем не хотелось уходить.

Милая девушка принесла заказ. Я подумала о том, что если бы пришлось подождать и подольше, меня бы это совсем не расстроило ‒ давно я не чувствовала себя так комфортно и спокойно.

Кофе оказался превосходным. Наверняка таким будет и десерт. Я заказала еще одну чашечку и снова принялась смотреть по сторонам.

Мой столик был в уголке зала и немного в стороне. Сквозь дымчатое стекло одностороннего окна я видела людей, снующих по улице, а меня, я точно знала, не видел никто. Люди, закончив работу, привычно спешили: кто по домам, кто забирать детей из школ и детских садов, в банк, на почту, по магазинам, на встречу… А я удивлялась тому, что меня сейчас нет в этой суетной толпе: сижу тут, ем потрясающий шоколадный десерт, а рядышком дымится вторая чашечка кофе.

Я с наслаждением отправила в рот маленький кусочек шоколадного торта. Кулинарный шедевр таял во рту, наполняя меня неземным блаженством. Вкуснотища!

Как же все-таки я люблю шоколад. Любой, в совершенно любом виде ‒ молочный, горький, с орехами, с каким угодно наполнителем; конфеты, и плитки, и, конечно, горячий шоколад. Но торт, шоколадный торт ‒ это нечто абсолютно особое. Нежнейший темный бисквит с прожилками шоколада, тяжелый крем цвета густого какао с молоком и все это залито черной, блестящей шоколадной глазурью толщиной почти в сантиметр…

Я так редко могу себе это позволить. Во-первых, дорого… во-вторых, калории. Но сейчас ‒ можно. Ммм… какое ни с чем не сравнимое удовольствие.

И ‒ свобода.

Мои размышления прервала появившаяся перед моим столиком незнакомая девушка.

Не спрашивая разрешения, села напротив. Одна из официанток тут же подошла к незнакомке, и та заказала кофе.

Я молча наблюдала, удивляясь такой наглости. В кафе полно свободных мест! Это что, ее любимое? Может, это ее постоянный столик? Но тогда почему она молчит?

Незнакомка, столь беспардонно усевшаяся за занятый мной стол, по всей видимости, была дамой обеспеченной ‒ дорогая куртка, шикарная сумочка. Разглядывать в упор ее было неловко, но краем глаза я заметила ухоженные руки с аккуратным, неброским, мастерски выполненным маникюром и огромную копну вьющихся темных волос. Красотка… Вот только волосы падают на лицо, не разглядеть толком. Но почему-то она показалась мне знакомой. Я с нарастающей завистью поглядывала на шикарные локоны, спадающие на плечи незнакомке. Нет, ну это становится очень любопытным! Интересно, сколько ей лет? Она явно старше, чем показалось на первый взгляд ‒ виной тому, что я приняла ее за молодую девушку, была точеная фигурка. И достоинство, с которым она заказала кофе, не присуще юным особам.

Вот сейчас она царственным тоном попросит меня удалиться.

Но незнакомка выглядела абсолютно спокойной и, казалось, не испытывала никакого дискомфорта.

Меня же с головой захлестнуло острое чувство зависти. Я на ее фоне выглядела определенно Золушкой. Странно, почему меня это так взволновало?

‒ Прошу прощения, мы знакомы? ‒ я наконец-то решилась нарушить неловкое молчание. ‒ Или вы, вероятно, меня с кем-то спутали?

‒ Мы знакомы, ‒ мягким, бархатным, прямо-таки чарующим голосом откликнулась незнакомка и откинула с лица копну волос.

На меня смотрело мое собственное лицо.

Мое. Собственное. Лицо.

У меня перехватило дыхание и пропал дар речи.

Пока я приходила в себя, дама молча улыбалась. Снова обретя способность дышать и говорить, я еле слышно произнесла:

‒ Ты кто?

‒ Жизнь, ‒ просто ответила она.

‒ Чья?

‒ Твоя.

Спорить почему-то не хотелось.

Я смотрела на нее во все глаза: у нее было мое лицо, и в то же время ‒ абсолютно чужое. Со стороны мы могли бы показаться дальними родственницами ‒ богатой и бедной, молодой и пожившей, успешной и не очень… Рядом с ней я в своем любимом, но не очень новом костюме, со старой ‒ признаюсь! ‒ сумкой, руками, давно не видевшими маникюра, выглядела замарашкой. Уж чего-чего, а критического взгляда на вещи мне не занимать.

‒ И… что тебе нужно от меня? ‒ тщательно подбирая слова, произнесла я.

‒ Да ничего, в общем-то, особенного. Поговорить. Как думаешь, найдутся у нас общие темы для разговоров? У тебя и у твоей жизни?

‒ Наверное, ‒ осторожно предположила я. ‒ А почему я должна тебе верить?

‒ Несомненно, не должна, несомненно, ‒ согласно закивала она головой. ‒ Но я могу тебе доказать. Придумай самый заковыристый вопрос о себе ‒ и я отвечу на него.