Игорь Ягупов - Братство подсолнуха. Криминальная драма на постном масле

Внезапно Юрий почувствовал, что на открытом солнцепеке его стал пробирать озноб. Как будто кто-то включил в университетском дворе чудовищно огромный кондиционер. Причем включил на полную мощность. Так, что зубы Юрия стали предательски клацать.

– Запихнут в машину, увезут, застрелят и выбросят, – понеслись в его голове шальные мысли. – Хотя зачем стрелять? Такой амбал задушит его голыми руками. Так и тише будет. И без крови. И пусть тогда мама посадит на его безвременной могилке подсолнухи. Пусть пожалеет, что втянула единственного сыночка в эту жуткую историю.

– Юрий, вам нехорошо? – участливо поинтересовался у него Яник.

– Может, погуляем? – просипел Юрий, которому никак не улыбалось садиться в проклятую машину. – Тут парк рядом. В двух кварталах. Тенечек. Свежий воздух. А?

– Как скажите, – пожал плечами Яник.

У Юрия немного отлегло от сердца. Не будут же они убивать его на людях? Или будут? Может, и будут. Кто за него вступится? Но все же вероятность самого мрачного разворота событий в парке была существенно ниже, чем в чреве автомобильного монстра с наглухо затемненными окнами.

– Гоша, Жорик, – махнул рукой стоящему перед Майбахом амбалу и кому-то второму, наверное, шоферу, Яник, – мы с паном Юриком трошки прогуляемся. А вы ехайте тихесенько за нами.

Амбал кивнул и влез обратно в машину.

– Ведите! – снова повернулся к Юрию Яник.

При ярком солнечном свете Юрий разглядел своего нового знакомого лучше, чем в университетском коридоре. Яник был ростом пониже Юрия, но обладал гораздо более крепким телосложением. Его явно крашеные в черный цвет слегка вьющиеся волосы были прилизаны к голове, будучи, очевидно, щедро смазанными гелем. Широко расставленные темные глаза были словно подернуты маслом.

– Подсолнечным, – неожиданно подумал Юрий.

От этой шутки ему стало немного легче. И он повел Яника прочь с университетского двора. Они молча прошли два квартала по засаженной липами улице. При этом Майбах все время крался вслед за ними по дороге, вызывая адские протесты в виде надрывных сигналов клаксонов со стороны других водителей, вынужденных объезжать его.

– Вот он, парк, – обреченно произнес Юрий, указывая Янику на арку входа.

У него была слабая надежда, что амбалы останутся в машине. Но, когда они с Яником свернули с тротуара и пошли по пешеходной аллее вглубь парка, Гоша и Жорик, припарковав Майбах, вылезли из него и направились вслед за ними, держась метрах в десяти позади.

– Свернем куда-нибудь в уединенную аллейку, – предложил Яник, скептически оглядывая снующих туда и сюда детишек, выгуливаемых бабушками.

– Не надо в уединенную! – с предательски выдавшим его нажимом почти вскрикнул Юрий.

Бабушки с детьми были сейчас единственными его телохранителями. В их окружении он чувствовал себя спокойнее.

– Вы ничего не бойтесь, Юрий, – слегка приподнял бровь Яник. – Городок у вас, конечно, беспокойный. Но с нами же Гоша с Жориком. Так шо вас никто не обидит.

– Ага, – выдохнул Юрий, – ладно тогда.

Ему хотелось сказать, что именно от Гоши с Жориком он как раз и ждал – как это там пишут в криминальной хронике? – противоправных действий. Но признаться в этом он тоже боялся. Нельзя показывать свой страх. Преступники, как хищники, чувствуют это и сразу нападают.

– Ладно, – повторил Юрий, изо всех сил стараясь, чтобы его голос не дрожал, – вон, видите, скамеечка стоит под деревом.

– Таки вернемся к нашему разговору, – начал Яник, когда они уселись на затаившейся на боковой дорожке скамье, а Гоша с Жориком заняли позицию между ними и гуляющими по главной аллее людьми, отрезая тем самым Юрию путь к спасению. – Последние события в Братстве требуют вашего присутствия. Олег Петрович, как вы, наверное, знаете, отошел в мир иной. При этом место главы Братства оказалось вакантным. Комиссия лишь формально назначает главу, поскольку список возможных претендентов изначально узок и оговорен хартией, подписанной отцами-основателями.

– Это должен быть их прямой наследник? – выдавил из себя Юрий, стараясь проявить хоть какой-то интерес к неприятному для него разговору.

– Совершенно верно, – обрадовался Яник. – А у Олега Петровича детей не было. Нет соответственно и внуков. Таким образом, вы, Юрий, являетесь первейшим претендентом на то, чтобы возглавить наше Братство.

Собственно говоря, ничего нового для Юрия в этой информации не было. То же самое еще весной ему рассказала мама. Но он, как мог, старался затянуть разговор, не без оснований опасаясь, что, как только закончатся слова, его навязчивые спутники перейдут к действиям, в полицейских протоколах именуемым противоправными.

– Первейший претендент, вы сказали? – лучезарно улыбаясь, поинтересовался он у Яника, чтобы потянуть время в надежде на то, что в чертов парк заглянет какой-нибудь наряд полиции, желательно в бронежилетах и вооруженный автоматами. – Значит, есть еще и, как бы это выразиться, вторейший?

– Есть и вторейший, и третейший, – не менее лучезарно улыбаясь, подхватил предложенный им шутливый тон Яник. – Но, – разом убрав с лица улыбку, добавил он: – это нежелательно. Поэтому Комиссия ждет именно вас.

– Нежелательно? – пробормотал Юрий.

– Да, – отрезал Яник. – Мы не заинтересованы в других претендентах.

– Но я практически ничего не знаю о Братстве, – развел руками Юрий. – Не думаю, что я буду вам полезен. Да я, если честно, и сам не хочу – как бы это сказать? – быть в тягость.

У него оставалась слабая надежда, что подсолнечная мафия, как про себя он успел окрестить Яника и компанию, отвяжется от него, коли сам он не станет проявлять интерес к их делам.

– А что вы хотите знать о Братстве? – поинтересовался Яник, руша последние пути Юрия к спасению.

– Даже не знаю, – растерялся Юрий. – Как все начиналось, например.

– Начиналось все очень даже просто, – вкрадчивым тоном начал Яник. – Как-то летом в начале шестидесятых годов двое мариупольских пацанов сидели на пирсе водной станции металлургического комбината «Азовсталь» и лузгали семечки. Одного из них звали Гришей, а другого Олегом.

– И шо, прямо так и отдал часы? Снял с руки и отдал? – раздраженно допытывался подробностей тощий и загорелый, как деготь, Олег.

– Ага, – нарочито вежливо в десятый раз, наверное, повторил бледный очкарик Гриша, выплюнув лузгу от семечек прямо в набегавшие на пирс мелкие волны.

– Так расскажи хоть, как все было? – с прежним раздражением продолжал настаивать Олег.

Подробности произошедших событий, по-видимому, вызывали у Гриши неприятные чувства. И в подробностях пересказывать историю своего позора было для него болезненно. Поэтому, поморщившись, он еще раз попытался сменить тему разговора.