Дмитрий Ридигер - Семь

– А девушка? Что девушка? Ответила на звонок? – не унимался Дан.

– Ответила, – и, предваряя дальнейшие расспросы, Петр тут же уточнил:

– В нормальном виде, обычном, не надейся. В кресле сидела. Одетая в то же, в чем и первый раз была.

Дан вдруг посерьезнел.

– Правда?

– Ну да. А что?

– Да то, – Дан уже второй раз за сегодняшний день глянул с нескрываемым уважением на Петра. – Если бы она тебя сочла обычным, то не отозвалась бы. Или наоборот, вышла бы в нижнем белье. Или без него – по ситуации.

А вот ты ее чем-то сильно зацепил, космонавт ископаемый! Вот она и сидела в кресле, да еще и в той же одежде.

– Да? – настала очередь удивляться Петру – То-есть голышом – это от равнодушия, а в одежде и сидя в кресле – от полноты чувств?!

Дан снова заулыбался и легонько хлопнул Петра по плечу.

– Именно так, сердцеед ты марсианский, именно так! Девушка ясно дала понять, что она вне работы общается с тобой, в перерыве. Да еще и сидя в кресле. Ну то есть очень-очень лично, не формально. При этом – заметь, – совершенно не важно, в каком виде был ты. Это я твой возможный вопрос предвосхищаю. Не волнуйся – она-то как раз моментально разобралась в ситуации.

Петр вспомнил, в каком виде был он, коротко вздохнул, махнул рукой и посмотрел в дальний конец грота.

– Ладно, еще одно обстоятельное объяснение откладываем на потом. – Кивнул он головой в сторону противоположной стены – Нам туда? Есть-то наконец будем сегодня?

– Да будем, будем… – Дан первым направился к предупредительно открывшейся широкой двери. – Голодным точно не останешься.

За дверью все оказалось погруженным в густой туман, подсвеченный изнутри неяркими, разноцветными сполохами. Но, как только перешагнули порог, туман начал постепенно рассеиваться, и взору предстал край бассейна как минимум олимпийских размеров, противоположный конец которого еще терялся во мгле. Поймав удивленный взгляд Петра, Дан успокоительно махнул рукой, шагнул к краю и почти без всплеска ухнул с головой в прозрачную воду. Сделал пару мощных гребков, уселся по-турецки на дне почти посередине, и оттуда плавно махнул рукой в приглашающем жесте – мол, «не тушуйся, ныряй сюда!».

Петр осторожно подошел к краю, наклонился, потрогал воду. Вода оказалась температуры тела и какой-то мягкой, словно в нее добавили глицерина. Осторожно спустив одну ногу, затем другую, приготовился нырнуть, но стенка бассейна предупредительно вырастила ступеньки. И, мысленно поблагодарив на этот раз успешно угадавшую технику, со словами «эх, видимо привыкаю…», спустился на дно. Затаив дыхание, попробовал усесться напротив Дана, но и тут бассейн предупредительно вырастил что-то вроде низкого кресла или скамеечки с подлокотниками.

Дан молча протянул полупрозрачную трубочку и показал рукой, как ее раздвоенный, словно жало змеи, конец надо засунуть в нос, чтобы дышать, что Петр сразу же и сделал.

– Это чтобы с непривычки дискомфорта не испытывать, – неожиданно отчетливо произнес Дан, даже не выпустив пузырей. – А вообще это не вода, этой жидкостью можно спокойно дышать. Только громко и разборчиво говорить сложно, потому приходится использовать ларингофоны на горле. Тебе, кстати, тоже уже прилепился. Но что поделать, искусство еды требует жертв!

Петр вынул один из концов трубочки из ноздри и попробовал осторожно вдохнуть жидкость. Почти ничего не почувствовав, вдохнул поглубже, выпустил пузыри, вдохнул еще раз – и голова слегка закружилась.

– Но-но, ты поосторожнее, тут кислорода достаточно! – поняв в чем дело, предупредил Дан. – Дыши слегка, вдыхая-выдыхая по чуть-чуть, будто во сне – и все получится.

Петр так и сделал – и с удивлением понял, что пузырей уже нет, воздух в легких закончился, и он дышит странной жидкостью. Сознание тут же возбудилось, попыталось призвать к немедленному спасению жизни через выныривание, сердце заколотилось с удвоенной силой, но побороть панику удалось на удивление быстро.

– Нн… иии..чего… – попытался произнести он, чтобы успокоить Дана, но говорить оказалось на удивление сложно, жидкость выталкивалась из легких труднее воздуха, а голосовые связки тут же нестерпимо зачесались и отказались работать.

– И говорить громко не пытайся! – вновь вмешался Дан. – Связки быстро посадишь. Шепчи себе под нос тихонько, а ларингофон все как надо передаст.

Петр невольно поднес руку к горлу и нашел ларингофон, на ощупь неприятно напомнивший слизняка. Отдернул руку, поморщился чуть брезгливо, и попробовал говорить тихим шепотом:

– Так? Да, вроде получается. Хм, в интересное местечко ты меня привел. Ну и как есть-то тут? Сырой рыбой, как тюлени питаться будем?

– Нет! – засмеялся и аж закашлялся Дан. – Не как тюлени. Хотя в чем-то да… Так, для начала давай-ка закусочку легкую, чтобы тебе пообвыкнуться и рецепторы вкусовые настроить, а уж потом возьмем меню.

– Ну давай.

Дан кивнул и пошевелил рукой, слегка обернувшись, словно подал сигнал кому-то у себя за спиной. И тотчас жидкость в бассейне пришла в легкое движение, словно некое подводное течение решило себя обозначить. Впрочем, видимого дискомфорта это не принесло, так как оно оказалось несильным и постоянным.

Но лишь только Петр приспособился к течению, чуть заметно склонившись в его сторону, Дан еще раз пошевелил рукой – и в метре от его головы часть жидкости вдруг окрасилась разноцветными полосами, словно проявившимися из ничего – которые, чуть извиваясь, плавно устремились справа налево.

Дан присмотрелся к ним, а затем чуть наклонился и прикоснулся губами к зеленой, втянув часть ее, словно макаронину. С видимым удовольствием то ли пожевав, то ли просто погоняв во рту, потянулся к бежевой и жестом пригласил Петра присоединиться.

Петр ответил вопросительным взглядом – мол как, подачу этой еды включить-то?

– Рукой прикажи за спиной – мол давайте, пора уже!

Петр молча кивнул, протянул руку за спину и пошевелил пальцами, словно подзывая поиграть котенка – и тут же мимо лица потянулись разноцветные полосы. Выбрав наугад светло-голубую, осторожно прикоснулся к ней губами – полоса оказалась солоновато-мятной. У зеленой был вяжущий, сладкий вкус, желтая отдаленно напоминала ванильное мороженое и была столь же холодна, а розовая вообще ни что не походила – что-то вроде бы сладко-острое, но совершенно не обжигающее, и при этом по консистенции гораздо более плотное и упругое, чем все остальное.

– Ну как? – Спросил Дан.

– Забавно! А как эти полоски называют?

– Ручьи.

– Хм, неожиданно. Но в принципе понятно.

– Ну и отлично. А коли так, давай пройдемся по меню.

Между ними тут же замерцал прозрачный экран с волнистыми надписями, а съедобные полосы чуть истончились.