Дмитрий Ридигер - Семь

Петр попробовал вчитаться, но ровным счетом ничего не понял – ни одного знакомого названия, и даже привычное деление на закуски, горячие блюда и десерт отсутствовало.

– Слушай, я тут ничего не понимаю, так что давай на твой вкус.

– Как скажешь! – Отозвался Дан, не отрываясь от чтения.

– Слушай, а ведь этот текст ко мне повернут – ты его что, задом наперед читаешь?

– Вот еще! Не смотри, что меню прозрачным кажется – оно к каждому из нас правильной стороной повернуто. Как это объяснить – по правде говоря, затрудняюсь. А вот у Лео, кстати, поспрашивай – он как раз ко всяким таким экранам и иллюзаторам какое-то отношение имел, даже к их производству вроде бы.

– Он же историк?.. Хм, ладно… Хорошо, спрошу при случае. Выбрал?

– Выбираю, выбираю…

– Тебе тоже сложно?

– Видишь ли… – Дан почесал подбородок, – тут все чуть мудренее, чем в обычном меню с обычной едой.

– Чем же?

– Более сложными регулировками и сочетаниями. То-есть обычно у тебя выбор ограничивается выбором блюда и гарнира к нему, максимум еще парой соусов. И регулировать что-то можно весьма ограниченно – соленость, степень прожарки, еще перчик там, побольше-поменьше… Ну и все. А тут можно управлять насыщенностью каждого отдельного вкуса, плюс дополнительными… как бы сказать… параметрами – гибкость, упругость, шершавость ручейка. И сочетаниями – вкусов в одном ручье, в узлах и реках…

– В чем? – перебил Петр.

– В реках… Река – это когда несколько ручьев сливаются. А узел – просто соединяются, ненадолго. Вот так сходятся, потом расходятся. – Дан показал руками.

– А, понятно. И?

– Что «и»?

– Дальше рассказывай, про сочетания.

– Ну, а еще разную скорость у отдельных потоков в реке можно установить. Сделать так, чтоб интенсивность – в смысле насыщенность вкуса – менялась, или шершавости в нужном месте добавить. Разность потенциалов между отдельным ручьями установить – чтоб покалывало, эдак кисленько… Что еще…. – Дан призадумался. – А, еще можно вкрапления вносить. М-м, как цукатики такие в желе, или орешки в мясе. Тоже с изменяемыми параметрами.

– Ничего себе! Как ты в этом разбираешься-то?! Тут, наверное, жизнь положить надо, чтоб нормально жрать научиться. Или, как минимум, образование специальное получить!

– Не утрируй, – усмехнулся Дан. – Просто звучит непривычно, а так научаешься всем этим премудростям быстро. Да и типовые сочетания есть, в отдельном разделе перечислены – и под настроение, и под температуру… Да, температуру среды еще менять можно, но это на любителя, а так 36,6 по умолчанию… Но это все ерунда, освоишь без проблем, если интересно будет. А вот с кожным вкусом – это да, действительно премудрость!

– Чем-чем?!

– Кожным, кожным вкусом. Ты что думаешь, случайно в душ ходил, а потом костюмчик специальный одевал?

– Почему случайно… В одну воду же вместе лезть, тут гигиена не помешает.

– Какая гигиена, предок ископаемый? Если ты полагаешь, что в душ ради дезинфекции лазил, то ошибаешься. Это как раз легко сделать, и совсем незаметно. А вот кожу для восприятия вкусов настроить – тут да, без специальной подготовки не обойтись. И костюм тоже, не просто чтоб обрядиться. Или купальник какой. Без него разными частями тела разные вкусы одновременно не почувствуешь, а уж их смену тем более!

– Ничего себе! Представляю описание блюда каким-нибудь ресторанным критиком:» – И последний, сливочно-чесночный аккорд в левой пятке изумительно сочетался со вкусом жареных фиников подмышками».

– А финики разве жарят?

– Нет, это я так, не обращай внимания… Кажется, начинаю понимать ежиков…

– В смысле?

– Что не зря они яблоки у себя на иголках таскают, ох не зря… Знаешь, давай начнем с чего попроще, а кожей есть, как росянки какие, потом попробуем, ладно?

– Да кожей не есть, просто вкус ощущать… Ладно, как скажешь. Готов?

– Да!

– Приятного аппетита!

Полосы, они же ручьи, пришли в движение, кое-где переплетаясь и свиваясь в узлы.

Дан с видимым удовольствием прикасался губами то к одной, то к другой, втягивал в себя словно макаронины, а иногда нетерпеливым движением пальца ускорял приближение узла – чтобы, зажмурившись, заглотить его целиком и прожевать. Понаблюдав за ним с минуту, Петр присоединился к пиршеству. Вкусы оказались ни на что не похожи, но удивительным образом сочетались друг с другом. И даже повышенная вязкость одного из узлов оказалась вполне уместной.

Утолив первый голод и острое любопытство, Петр чуть откинулся назад и умиротворенно произнес:

– Ты про вырожденцев рассказать обещал.

– Про вырожденцев… да… – Дан продолжал по чуть-чуть «отщипывать» губами и смаковать вкусы из разных «ручьев». – Ну, слушай. Социально-деструктивные элементы существовали всегда и во всех обществах. В твое время это выражалось, например, в терроризме, который использовался как вполне варварский инструмент в борьбе за власть и передел мирового влияния. То-есть, в конечном итоге, за возможность лучше жить определенным группам людей. Только мерилом власти раньше являлось количество практически безличных денег… О, вот это особенно вкусно, рекомендую… Да… А сейчас денег нет, вместо них есть очень даже личный статус защищенности у каждого человека. Поэтому и тактика людей, желающих не принятыми в социуме честными методами побороться за улучшение жизни, тоже изменилась…

Неожиданно Дан замер, будто прислушиваясь. Потом поднял серьезный взгляд на Петра.

– Знаешь, пожалуй, трапезу придется прервать. И, наверное, вместо столицы нам сейчас важнее будет отправиться на Марс. Причем побыстрее. А дорасскажу по дороге, хорошо?

– Это почему?

– Кажется, на Марсе нашли тебя.

Из-под купола небо, казалось, чуть более светлым, чем с поверхности. Дул сильный ветер, и пыль огибала купол, порой перехлестывая через него. Дышалось легко, но при взгляде на пыльные смерчи снаружи в горле невольно першило.

Подойдя к северному тамбуру, Петр невольно обернулся и задержал взгляд на аккуратных, почти одинаковых домиках с желтыми крышами, тонущих в зелени садов. На фоне которых, за прозрачной стеной, зловещими языками поднималась песчаная буря. Контраст и пугал, и завораживал – домики казались беззащитными перед мощной, слепой стихией.

Войдя в тамбур, прилепил на плечо таблетку и подождал, пока развернется и укутает с головой прозрачная пленка легкого скафандра. Затем отодвинул рукой прозрачную шторку и подошел к диафрагме, закрывающей выход наружу. Пройдя через открывшийся овальный выход, ступил на поверхность планеты, чуть качнувшись от порыва ветра.

Лео, Тим и Дан стояли в трех шагах, у небольшой открытой машины, прихваченные гибкими отростками, растущими из ее бока. Петр подошел к машине и все молча влезли в нее, рассевшись попарно. Появился четвертый отросток и обвился вокруг Петра, прижав его к сиденью. Петр оказался рядом с Лео и, повернувшись к нему, спросил: