Юлия Савагарина - Цветущая вишня

И впервые за долгие годы Вера почувствовала нестерпимую жалость к самой себе. Теперь, когда она превратилась в подростка, она взглянула на себя со стороны, но глазами уже другой Веры, снова юной и цветущей. Она смотрела на себя, увядшую, одинокую, сутулую, вечно грустную и несчастную, никем не любимую, никем не поддерживаемую. Спазм сдавил ей грудь, и из ее горла невольно вырвалось:

– Она умерла.

Никита вскочил со стула.

– Что?! Что ты сказала?

– Мама умерла, – и она, закрыв лицо руками, повернулась к стене, сдавленно рыдая, уже не обращая никакого внимания на его присутствие. Она будто действительно оплакивала саму себя: до того больно ей было, до того обидно, что она больше не могла сохранять стойкость.

– Как… умерла?.. – Никита насупился, будто услышав что-то нелепое, однако неопровержимое. – Как? Когда?

Но, увидев, как трясутся ее плечи под одеялом, Никита понял, что вопросы его так и останутся без ответов. Да ему они, на самом деле, и не были нужны. Самого факта хватало для того, чтобы с полным опустошением внутри рухнуть обратно на стул и просидеть так в оцепенении хоть целую вечность.

Но такой страстный человек, как Никита, не мог сидеть на месте, не мог молча переживать горе, не мог мириться с неизвестностью. Он снова вскочил на ноги и шагнул вперед к кровати, орошая вопросами:

– Когда это случилось? Почему? Из-за чего? Она чем-то болела? Что же произошло, Катя, почему это случилось, как это случилось?

Но он умолк, когда осознание действительности обрушилось на него: так вот, почему девочка себя так ведет; вот, почему она сделала с собой это.

И, растрогавшись, он бросился к кровати, опустившись на колено, и нежно повернул Веру за плечо к себе. Та не противилась, но скорее от неожиданности. Он увидел ее раскрасневшееся лицо, эту неподдельную скорбь, и сердце его расплавилось. Никита нашел ее больную руку под одеялом, высвободил ее и начал покрывать поцелуями, будто хотел исцелить ее забинтованные раны.

Вера, глубоко пораженная этими действиями, не могла и шелохнуться. Она просто наблюдала за тем, как этот человек, казавшийся ей после развода таким бездушным, раскрывает ей свои чувства.

Каждый страдал по-своему. Но именно это и свело их в ту минуту.

Вера, тронутая поцелуями, заплакала еще сильнее и прильнула к его плечу. Никита крепко обнял ее, лепеча какие-то утешительные слова, гладя ее по голове и плечу.

– Все будет хорошо, все будет хорошо…

И ей хотелось повторить за ним: «Да, все будет хорошо! Да!», настолько она устала от этой безнадежности, на которую, по сути, обрекла себя сама. Все обиды, всю ненависть, все мысли об отмщении, все она оставила позади, за спиной, как будто положила груду ненужных вещей в старый чемодан и сбросила в реку, которая унесла его в неизвестном направлении.

– Забери меня домой, – не отпуская его из объятий, проскулила она, – я не хочу здесь больше оставаться.

– Хорошо, хорошо… Я отвезу тебя. – Он отпрянул от нее, чтобы, видимо, встретиться с доктором, и встал с колен. Вера схватила его за руку и, глядя ему в глаза так жалобно, что у него сжалось сердце, проговорила:

– Я не хочу возвращаться туда.

Вера вдруг осознала, что та Катя, которую она встретила в своем сне, была права – у нее никого не осталось. И если она сейчас вернется в эту пустую и холодную квартиру, она сойдет с ума! Ведь она надеялась, что с наступлением нового утра она вновь обратится в себя прежнюю. Но этого не случилось, а значит, не случится и потом. Она застряла в этом зачарованном мире, и ее некому было поддержать.

Вера готова была закрыть глаза на то падение, на которое она сейчас решилась.

– Я понимаю, – прошептал он. – Но… куда?

Вера прикусила губу, сдерживая подступающие рыдания. Он не понимает! Не понимает! Она не может вложить в его голову свои мысли, не высказав их прямо. Но как это сложно! Как сложно это сделать!

– Куда-нибудь, – выдавила она, – но только не туда. Не хочу.

Никита растерянно смотрел то на нее, то на ручку двери. Он в самом деле не понимал, что ему делать, но знал, что так просто оставить девочку он не мог.

– Я… надо подумать, – пробормотал он в замешательстве, – надо подумать, Кать… Я обещаю, я…

И он умолк, сам не зная, что обещал.

Вера вздохнула и перевернулась на другой бок, к нему спиной. Было ясно – помощи от него не жди. Катя права, права, права…

– Я вернусь, скоро вернусь, – сказал он и вышел из палаты.

Когда Вера убедилась в том, что осталась одна в палате, она разрыдалась так надрывно и громко, что испугалась саму себя.

Через пару дней ее выписали.

Утром того дня приехал Никита, они прогулялись по двору, а после вернулись в палату.

– Кать, – окликнул он, когда они вошли, – мне… надо с тобой поговорить.

Вера только посмотрела на него. Он понял, что она готова выслушать, но как раз в этот момент уверенность его покинула.

Никита глубоко втянул воздух носом и выдохнул шумно ртом. Еще раз прокрутив мысленно разговор, как он обычно делал, Никита сказал:

– Я редко бываю в этом городе. Ладно, – он виновато опустил глаза, рассматривая ее больничные тапки, которые ей выдала медсестра, – в последний раз я был здесь, кажется, лет пять назад. После развода с мамой я недолго здесь прожил. Завтра вечером я возвращаюсь в Петербург.

Внутри у Веры похолодело. Она невольно вздрогнула, отводя взгляд к окну.

– В Петербург, – эхом повторила она.

– Да.

– Да, ты об этом мечтал… – Проговорила она тихо, видя перед собой его молодой образ, полный воодушевления и радостного предвкушения. Сердце у нее защемило.

Никита замешкал. Порой ее поведение настораживало его: она часто говорила так, словно знала его с рождения или даже дольше.

– И… зачем ты мне говоришь это? – Ее голос предательски дрогнул, и она намеренно закашляла.

Он заломил руки за спиной.

– Я все еще обеспокоен твоей жизнью и тем, кто ее разделяет. Ты можешь не говорить мне, кто твой опекун, но просто скажи, что ты в безопасности.

Вера обхватила себя руками, шагнув вперед к окну, чтобы он видел только ее спину.

– В безопасности, – едва выговорила она.

Никита кивнул как бы самому себе.

– Я знаю, что… очень много времени прошло… и я его упустил. Но, клянусь, Катя, мне бы очень хотелось все изменить. Очень.

– О чем ты? – Вера посмотрела на него через плечо.

Он сжал кулаки, стараясь вернуть уверенность своему виду или хотя бы голосу.

– Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Петербург. Хотя бы на летние каникулы.

Это предложение застало ее врасплох. Именно то, чего Вера никак от него не ожидала. Она снова отвернулась от него, вплотную приблизившись к окну, и уперла руки в подоконник. Мысли ее смешались, чувства сотрясали ее ослабленное тело.