Оксана Чурюканова - Карло Броски. Фаринелли

«Филипп потрясен первой же арией, исполненной Фаринелли, ― сообщал в своем донесении посол Великобритании сэр Уильям Кока. ― С окончанием второй он послал за певцом, расхвалил его, пообещав дать ему все, что он только пожелает. Фаринелли попросил его лишь встать, умыться, переодеться и провести заседание кабинета министров. Король повиновался и с тех пор выздоравливает».

Ч. Берни рассказывал: «Он сказал мне, что в течение первых десяти лет его пребывания при дворе Испании, пока Филипп V был жив, он пел каждый вечер для этого государя одни и те же четыре мелодии, две из которых сочинил Хассе». Две арии «Pallid oil sole» и «E pur questo dolce amplesso» из «Артаксеркса», третьей стала блестящая песнь влюбленного соловья «Queli’usignolo» из «Меропэ».

В письме к графу Пеполи Фаринелли предпочитает не перечислять их все. Даже падре Мартини и биограф Ю. Сакки не могли назвать возможный «курс лечения» Филиппа V. «Лечение» зачастую происходило ночью, возможно, чтобы отгонять кошмары от спящего короля.

Фаринелли стал влиятельным королевским фаворитом. А при правлении сына Филиппа, Фердинанда VI, значение его стало еще больше. Фердинанд был увлеченным музыкантом, и его жена, Барбара Браганза, была музыкальным фанатиком (в 1728 г. она назначила Доменико Скарлатти ее клавесинистом-учителем). Отношения между певцом и монархами были очень близкими: он и королева пели дуэтом, и король аккомпанировал им на клавесине. Фаринелли возглавил организацию всех придворных увеселений. Он был официально принят в ряды дворянства, сделавшись кавалером Ордена Калатравы 3 сентября 1750 года ― честь, которой он был чрезвычайно горд. Но при всем этом характер Фаринелли оставался таким, что даже мрачные испанские гранды не могли найти в нем ничего отталкивающего или достойного ненависти.

«Приехал испанский полномочный министр, дон Антонио де Аслор, ― писал в одном из писем Метастазио, ― он всем очень нравится. Все расспрашивают его о тебе, и ответы его самые положительные. Он заверил нас, что доброта и умеренность твоего характера ни в коем случае не пострадали от твоего высокого поста… Он говорит, что, даже достигнув столь завидного положения, ты не нажил врагов. Да простит меня твое сиятельство, я могу вообразить себе, насколько осторожным, бескорыстным и добродетельным должно быть твое поведение».

Обязанности артиста стали менее однообразны и утомительны, так как он убедил монарха завести оперу. Последняя стала для Фаринелли большой и радостной переменой. Назначенный единственным руководителем всех спектаклей, он выписал из Италии лучших композиторов и певцов, а Метастазио писал либретто. За этот период Фаринелли поставил 23 оперы и написал как минимум 5 кантат. В период с 1737 по 1759 гг. Фаринелли руководил придворным театром «Буэн-Ретиро», что привело к вторжению в Испанию итальянской музыки, и фактической замене испанского театра итальянской оперой. Театр был открыт для городских зрителей за определенную плату. В театре ставили аллегорические, мифологические спектакли, носившие характер феерии. Назначение Фаринелли художественным руководителем театров в Буэн Ретиро (Мадрид) и Аранхуэс положило начало десятилетия чрезвычайных феерий, созданных им в сотрудничестве с Метастазио.

Вдобавок к управлению оперой и пению, Фаринелли довольно много занимался административными делами и политикой, он стал ближайшим доверенным лицом королевской четы буквально во всех делах: в отсутствие короля и королевы он встречал высоких гостей, был личным советником монарха, заботился о приеме знатных особ.

По словам Хэриота Фаринелли приобрел при испанском дворе влияние, сравнимое только с влиянием Распутина при дворе последнего российского императора; впрочем, влияние Фаринелли было и более благотворным, и более длительным. Бывший оперный певец обратил свои усилия на решение таких проблем, как осушение и строительство каналов в болотистой местности у реки Тахо и использование их для орошения или приобретение лошадей в Венгрии для улучшения испанских пород. В последнем случае он обратился за помощью к своему неизменному конфиденту Метастазио.

В 1754 году ему пришлось пережить нелегкие времена из-за того, что министр Энсенада, которому певец, симпатизировал, впал в немилость; однако буря миновала, и Фаринелли полностью вернул себе власть и влияние.

На усладу королевской чете и её гостям Фаринелли однажды устроил День Музыки, и это было воистину незабываемый спектакль. Начиная с Дворца и заканчивая Садами, причалом и берегами реки Тахо, всё было освещено корабельными фонарями; тысячи фонарей и их свет самым волшебным образом отражались на всём ― на поверхности воды, тростниках и ветвях деревьев. Звучала музыка. Спектакль казался всем зрителям понастоящему сказочным… По Тахо курсировала целая эскадра прогулочных кораблей, состоявшая из пятнадцати судов. На этих судах королевская чета и приглашенные ими гости начали свою «музыкальную» прогулку по реке около семи часов вечера и закончили ее поздней ночью. Фаринелли находился на борту королевского судна и в сопровождении оркестра из восьми музыкантов исполнял арии из известных опер. На других судах также играли музыкальные оркестры, а на берегах реки стояли слушатели, наслаждавшиеся музыкой и голосом Фаринелли. Ночь стояла тихая, мощное и продуманное освещение и иллюминация всех остановок эскадры произвели неизгладимое впечатление как на зрителей на берегах, так и на самих участников «музыкальной» речной прогулки. Метастазио, услышав об этом большом празднике, написал ему своему близнецу: «Я присутствовал в Аранхуэсе, когда читал твое письмо… я видел театр, корабли, посадки, заколдованный дворец; я слышал трели моего несравненного Близнеца».

Ч. Берни со слов самого Фаринелли пишет: «После смерти Филиппа V власть перешла в пользу его преемника Фердинанда VI, при котором Фаринелли был удостоен ордена Калатравы в 1750 г., а чтобы сделать его обязанности менее скучными, убедил короля создать оперу, и эта идея вызвала у последнего большой восторг. Это были уникальные шоу, созданные новым директором. Он рассчитывал на лучших композиторов, лучших певцов того времени и поэта Метастазио».

Оперный театр при испанском дворе, управляемый Фаринелли, имел первоклассную труппу, которой директор руководил твердо, но справедливо. «По распоряжению Фаринелли, ― пишет Ю. Сакки, ― никому, будь то человек самого высокого происхождения, не разрешалось заходить в уборные артистов. Он требовал, чтобы платья женщин были пристойной длины… и не допускал балетных эпизодов в опере». Иногда его ругали за чрезмерную строгость, особенно в вопросах ангажмента на стороне.