Валдемар Люфт - Билет в мусоре. Сборник рассказов

– Извини, – виновато проговорил сосед и ушёл.

Захлопнув дверь, я вернулся на кухню. Никого в ней не было. Это я чувствовал всем своим нутром. Бабарашка исчез. На прощанье он, видимо, включил свет в кухне, и теперь она была ярко освещена. Я сел на свое место за стол и стал ждать. Но Бабарашка не появлялся. Вместо него стали всплывать картины из детства, которые навсегда остались в памяти. В детстве я очень боялся шипящих гусей. Гуси, наверное, чувствовали мой страх и поэтому были особенно нахальны со мной. Пару раз от их щипков у меня на ногах выступали синяки. Дошло до того, что, увидев вдалеке мирно пасущихся гусей, я в истерике бежал домой, забивался в угол и громко звал на помощь. Надо мной смеялась вся моя родня. Но, видимо, пришёл момент, когда я перерос этот панический страх. Однажды вечером я играл во дворе и не заметил, как в калитку стали входить гуси, возвращавшиеся с рядом протекавшего арыка. Занятый игрой в альчики, я поздно услышал шипение гордого гусака. Я в ужасе повернулся к нему, с силой сжав в кулаке игральные кости. Гусь, зная о моём страхе, гордо демонстрировал гусыням свое превосходство. Но вдруг я понял, что если не буду защищаться, то на всю жизнь останусь посмешищем в глазах моих сестрёнок и братишек. Я смело шагнул навстречу гусаку, растопырил пальцы правой руки и тогда, когда он хотел нанести мне удар клювом, схватил его за шею. Гусак не ожидал этого и громко захлопал крыльями, пытаясь вырваться из моих рук. Но я держал его мёртвой хваткой. Гусыни и гусята сгрудились у калитки, не понимая, что происходит с их вожаком. Я приподнял тяжёлого гусака над землёй и потащил его к крыльцу, где сидел мой отец, отдыхая после работы. Он встал, подошёл ко мне, ухватил гусака чуть ниже моей руки за шею, отбросил его в сторону и нежно погладил меня своей широкой рабочей рукой по волосам. Тогда я впервые почувствовал себя сильным и смелым. И гуси почему-то не стали нападать на меня. Они зло шипели в мою сторону, но подходить ко мне боялись. С тех пор очень часто, когда я одерживал победу то ли над самим собой, то ли в соревновании с кем-то, ко мне приходило чувство, будто отец снова стоит рядом и одобрительно гладит меня по голове шершавой ладонью. Только вот таких побед в моей жизни становится всё меньше и меньше.

Я выключил свет в кухне и прошёл в зал. Взяв книгу, лёг на диван и попытался читать, но мысленно снова вернулся в прошлое. На память приходили самые приятные моменты детства, о которых я за давностью лет давно забыл. И эти воспоминания делали меня счастливым. Вот и сейчас, лёжа с открытой книгой, я вспомнил вдруг экзамены за восьмой класс. В то время я серьёзно увлёкся поэзией. Писать стихи начал еще во втором классе, а в четвертом написал большое стихотворение, начинающееся словами: «О, Бог, ты не любим…» – и так далее, которое послал сразу в журнал «Юность». Оно было написано в подражание монологу Чацкого, пафосно и возвышенно. Я получил тогда от редакции вежливый ответ с отказом публикации моего «шедевра» и пожеланием дальнейших успехов. Но к восьмому классу я писал уже хорошие стихи, некоторые из них были напечатаны в районной газете, и за мной закрепилась слава поэта. На экзамене по литературе я выбрал свободную тему и написал сочинение в стихах. Помню, как через пару дней всех восьмиклассников собрали в актовом зале, чтобы объявить отметки. Я с нетерпением ждал, когда назовут мою фамилию, но пошли фамилии на букву «м», потом на букву «п», наконец назвали последнюю фамилию «Ярошкин», и в руках директора школы осталась одна тоненькая тетрадь.

– А это сочинение нашего поэта. За это сочинение мы поставили ему пятерку за содержание и четыре за грамматику, – сказала она и передала тетрадь учительнице по литературе.

Та развернула тетрадь и стала с выражением читать выдержки из моего сочинения. Мои одноклассники оборачивались ко мне и одобрительно улыбались, а я сидел в последнем ряду актового зала, мои щеки пылали, и душу наполняло счастье. Такого счастья я больше никогда в жизни не испытывал. Это было особое счастье, которое дано человеку испытать раз в жизни. Были позже в моей жизни счастливые моменты. Я был счастлив, когда встретил свою единственную и неповторимую женщину, я был счастлив в те дни, когда родились мои дети, был счастлив, когда они делали первые шаги или говорили первые слова, когда приносили хорошие отметки из школы, когда выходили замуж или женились. Но это другое счастье. Ощущение того счастья, испытанное мною в актовом зале, когда учительница литературы, которую я тайно любил, читала одноклассникам мои стихи, в мою жизнь больше никогда не приходило.

Я подумал, что все эти воспоминания, скорее всего, вызваны встречей с Бабарашкой, и мысленно поблагодарил его за это. И тут же снова почувствовал присутствие постороннего в зале. Светлое пятно еле заметно колыхалось недалеко от меня в кресле. На фоне балконной двери оно было почти незаметно. Для уверенности спросил:

– Ты здесь, Бабарашка?

Мелкая дробь пробежалась по журнальному столику.

– Слушай, Бабарашка, давай не будем стучать по столу. Ты же можешь мне по-другому отвечать. А то опять сосед прибежит.

Дух молчал, но светлое пятно еле заметно шевелилось на кресле.

– Ты хочешь к нам переселиться? – спросил я.

– Нет, – пробежал ответ в моей голове.

– А что ты хочешь?

– Мне надо к старикам, – ответил дух.

– Ты же дух! Переехал бы с ними. Насколько я знаю, духи могут свободно передвигаться в пространстве.

– А вот я не могу. Мой дух может переместиться на расстояние только в ком-то.

– Почему же ты с дедом не поехал?

– Это возможно лишь с тем человеком, который испытывает счастье или вспоминает о былом счастье.

– Неужели у деда не было в жизни счастья?

– Он был счастлив, но с болезнью его жены всё меньше и меньше вспоминал о счастливых днях. А когда приехал за ними сын, старик был наполнен горем. В его мыслях не осталось мест для счастливых воспоминаний. Я болею, когда человек, с которым я связан, горюет. Вот и в день переезда мне было плохо. Я не мог пересилить его горе. Теперь же я поправился и знаю, что деду без меня плохо. Если в ближайшие дни не появлюсь у него, старики умрут. И перевезти меня к нему может только человек, который помнит ещё о пережитом счастье.

– Ну, спасибо. Это что же получается, ты хочешь, чтобы я перевёз тебя за сотни километров к деду с бабкой? Я уже давно не езжу на длинные расстояния.

– Пойми, мне и старикам можешь помочь только ты. Без меня они пропадут… а без них пропаду я.

Громкий и тревожный стук прошёлся по журнальному столику, по ламинату, испарение в кресле стало заметней и вдруг пропало.

Мне стало снова холодно. На улице вышло из-за туч солнце, и в комнате посветлело. Скоро заканчивалась смена жены. Она рано уходила на работу и к обеду приходила домой. Я забирал её с работы, если был дома. Вот и сейчас мне надо было уже ехать за ней.