Валдемар Люфт - Билет в мусоре. Сборник рассказов

– Так ты хочешь со мной дружить?

– Да. Ты мне давно нравишься, и я…

Она, не дав ему договорить, со злостью в голосе спросила:

– Как ты это себе представляешь? Дружить – это значить с тобой за ручку ходить, вместе кино смотреть в клубе, говорить друг другу красивые слова?

Она с издёвкой засмеялась и продолжила:

– Мы же не в пятом классе. Прекрати за мной на переменах следить. Девчата уже смеются из-за тебя надо мною. И пойми, я с молокососами не дружу!

За нею шевельнулись кусты. Хрустнула под чьими-то ногами сухая ветка. Из кустов вышли двое. Одного Якоб узнал, а второй был ему незнаком. Они были много старше него. Генали работал продавцом в сельповском ларьке и жил недалеко от клуба. Одет он был в расклешённые брюки и цветную рубаху с большим стоячим воротником. Он вплотную подошёл к Якобу и спросил:

– Ты что к моей девушке пристаёшь?

Изо рта Генали пахло чесноком, а от одежды резкими духами, и от этого смешанного запаха Якобу стало противно до тошноты. Но, скорее всего, тошно ему стало от подступившего страха. Он понял, что отсюда без драки не уйдёт. И кто будет победителем в этой драке – было тоже ясно. У него была возможность ещё отступить; можно было извиниться и уйти, а можно было просто убежать, но он ни того ни другого не стал делать.

– Валя мне нравится. Пусть она мне сама скажет, что не желает со мной встречаться.

– Ты, балда, – Генали ухватился за воротник рубашки Якоба, – это я буду решать, а не она.

Якоб с силой оттолкнул его от себя и тут же получил удар кулаком в висок. От неожиданности он потерял равновесие и упал на лестницу. Он ухватился за её перила, пытаясь подняться, но друг Генали ударил его ногой в живот, снова свалив на ржавые ступеньки. Двое били его умело и расчётливо. Якоб пытался пару раз достать кого-нибудь из них кулаком, но те были опытнее в таких делах, и его кулаки молотили только воздух. Он всё ещё пытался встать на ноги, но эти двое не давали ему передышки. Кто-то из них снова угодил кулаком в висок. В глазах в секундном такте замелькали искры, и вдруг стало темно.

Через несколько минут Якоб очнулся. Никого рядом не было. Он поднялся с земли и присел, опершись спиной о железную лестницу. Правый рукав белой рубахи был измазан ржавчиной. Из носа капала кровь на новый пуловер и брюки. Он достал из нагрудного кармана рубахи надушенный платочек и приложил его к носу, пытаясь остановить кровотечение. Ему было обидно, и на глаза наворачивались слёзы. Он попытался сдержать их, но они всё равно полились ручьем из глаз. Придерживая одной рукой платочек у носа, он пытался смахнуть второй ладонью слёзы, но от этого лицо стало мокрым, и глаза потеряли резкость. Вдруг всплыло в памяти лицо Вали. Когда его били, он несколько раз мельком видел её. Она стояла недалеко под фонарём и смеялась. Этот её издевательский смех всё еще продолжал звучать в его ушах. И от этого на душе становилось ещё противнее, и обида разрасталась до неимоверных размеров. Кровь из носа остановилась, он отбросил платочек в сторону и прижал ладони к ушам, пытаясь заглушить издевательский смех девушки. Но смех шёл не снаружи, он шёл изнутри, он плотно зацепился в памяти. Несколько лет после того события Якоба преследовал этот смех, приходил ночными кошмарами. Особенно тогда, когда кто-нибудь предавал его, или когда он попадал, казалось бы, в безвыходную ситуацию, этот смех начинал вдруг звучать в его ушах. Он научился бороться против этого. Он начинал тогда работать как бешеный, не давая себе передышки, он делался активным, он шёл опасностям наперерез, он не боялся ударов и, в конце концов, выходил из всех передряг победителем. Но тогда, у заднего крыльца клуба, он был юн и неопытен, и этот идущий из памяти издевательский смех делал его слабым и беспомощным до такой степени, что ему хотелось тут же найти верёвку и удавиться.

Якоб пришёл домой, когда все уже спали. Он зашёл в летнюю кухню, нашёл чистую тряпку и в огороде у арыка долго счищал с одежды пятна крови. Два следующих дня он не выходил из дома и в школу в понедельник пошёл с неохотой. Во-первых, под левым глазом расплылся синяк, во-вторых, боялся встречи с Валей. Поэтому на переменах старался оставаться в классе и без нужды в коридор не выходил. На вопросы друзей, откуда у него синяк, объяснил, что получил по глазу отлетевшим куском саксаула, когда готовил дрова для печки.

Так получилось, что в школе он долго не задержался. Ещё до того события он начал дружить с парнями, которые были взрослее его. Они промышляли сомнительными делами, втянули его в историю, и Якоб вынужден был, не дожидаясь, когда исключат из школы, сам бросить её и пойти на стройку рабочим. Потом была служба в армии, учёба в техникуме и в институте. Он встретил женщину, которую по-настоящему полюбил и которая любила его. У них сложилась счастливая семья. Он давно забыл о том злополучном вечере. Только иногда в трудные минуты жизни ночью во сне приходил кошмар – не видя лица, он слышал издевательский смех молодой женщины, от которого делалось тошно на душе. И вот после случайной встречи у таверны в горах всё снова всплыло в памяти. Ночью он проснулся от звучавшего в ушах издевательского смеха. Когда увидел предложение дешёвой аренды машины, сразу решился на поездку в горы. Он хотел знать, почему она поступила с ним так. Он надеялся получить ответ на вопрос, который годами скрывался в его подсознании, всплывая иногда, бередя душу.

Через несколько десятков километров езды свернул с автобана. Ему понадобились ещё полчаса, чтобы добраться до горного селения. На перекрёстке остановился. Дорога отвлетвлялась – одна часть поднималась дальше вверх, где виднелись крыши селения, другая её часть спускалась к ущелью, где находились таверны. Он задумался на мгновение и решительно свернул к дороге, ведущей вниз. Оставив машину на стоянке, поднялся по лестнице, прошёл мимо родника к террасе и оттуда к входу в таверну. На террасе сидели несколько человек, в самой же таверне никого не было. Но здесь было намного прохладней. Из подсобного помещения выглянула женщина и спросила на греческом языке о чём-то. Якоб ответил по-немецки. Женщина ничего не поняла и исчезла, и буквально сразу из-за двери вышел пожилой грек. Он на ломаном немецком предложил занять место за столиком и протянул меню.

– Извините, я не обедать. У вас тут работает, насколько я знаю, женщина из России. Её звать Валя.

– Ах, Валья. Она сегодня отдыхает.

– Далеко она живёт отсюда?

– Да нет. Её дом отсюда, с террасы видно. Пойдём, покажу.

Они вышли из таверны, подошли к каменному ограждению террасы, и мужчина, протянув руку в сторону видневшихся снизу крыш, сказал:

– Вон та крыша с железной трубой. Поедешь вниз по дороге, и через километр будет её дом.