Мила Миллер - Кружева. Рассказы

На бабу Дусю можно было надеяться в любой ситуации – встретит новый диван, примет посылку, купит молоко из пузатой желтой бочки на углу. Она была главной в этом дворовом царстве и все это признавали. Дети подрастали и не появлялись во дворе, Ванька женился и получил квартиру при школе, где работал учителем, состав старух тоже менялся потихоньку – умерших провожали всем двором и на их место на лавочках выходили новые. И только баба Дуся казалась вечной и неизменной. Подросшая Наташка приезжала по выходным мыть полы и по-прежнему увозила с собой полную холщовую сумку гостинцев.

Сын приезжал на своей машине забрать банки, которые баба Дуся крутила всю осень. Погрузневший и постаревший, не глядя на мать, совал банки в багажник. А она стояла рядом, смотрела в его обожаемое лицо и сияла от счастья.

Весной баба Дуся счастливо делилась с подружками новостью – Наташенька выходит замуж, жить будут у бабы Дуси – не вести же мужа в двушку к родителям. Она отдала молодым спальню, забрав оттуда только портрет мужа, а сама переехала в проходную комнату. Первый месяц даже помолодела, летала в магазин, жарила детям оладушки и варила борщи. Потом как-то присмирела и стала меньше ростом. Не рассказывала, но старухи прознали, что живется им вместе плохо, молодые очень ссорятся и Наташа в ссорах винит бабушку.

Баба Дуся стала дольше сидеть на лавочке, но выходить старалась поздно, когда все расходились по домам. Чтобы ни с кем не разговаривать. А однажды не выдержала и расплакалась соседке Кате. Рассказала, что молодые разводятся, потому что она, Дуся, отказалась оставить им квартиру и уехать в комнату в бараке, где раньше жил молодой муж с родителями.

Катя решила сама поговорить с Наташей при случае и он быстро представился – Наташа курила на лестнице в халате и бабушкиных неизменных домашних туфлях.

– Что же папа твой Евдокию Дмитриевну к себе не возьмет? Ведь она всю жизнь для него жила!

Наташка так удивилась, что стряхнула пепел себе на руку:

– А с чего он ее брать-то должен, она же ему не родная!

И поведала семейную историю. Евдокия действительно любила старшего Сергея так, что слышать больше ни о ком не хотела. А он ее не замечал – деревенскую девочку, дочку домработницы. Он крутил романы с самыми красивыми девочками своего круга. И докрутился. Был большой скандал, девочку срочно выдали замуж, как и планировали ранее, в другую страну. Родители девочки были очень влиятельными людьми, Сергею можно было забыть про карьеру. Её семья от ребенка отказалась сразу. Родители Сергея встали перед очень серьезным жизненным выбором: признать ребенка и всю жизнь его воспитывать как второго сына или отказаться от него тоже и дальше жить с этим решением.

Вот тут Евдокия в девятнадцать лет показала свой характер и силу – упала в ноги к его родителям с мольбой отдать ей малыша. Пораженные, они требовали объяснений. Она просто ответила, что любит Сергея всем сердцем. Знает, что ему не пара и хочет свою жизнь посвятить его ребенку. Назвать его в честь отца и любить как умеет. Потому что замуж за другого она не пойдет, так хоть часть Сережи будет с ней.

Неделю Сергей думал – не верил, что так бывает. Неделю не выходил из своей комнаты. Говорил с матерью. С отцом. Потом принял решение и сделал Евдокии предложение. И всю жизнь она жила ради своих Серёж – старшего и младшего. И счастлива была безмерно, и благодарила Бога каждый вечер за свою судьбу.

Сын случайно узнал, что она ему не родная. Уже когда был взрослый. Удивился.

……..А через неделю баба Дуся умерла. Просто утром не проснулась. Хоронили ее всем двором. Все взрослые дети из бывшей компании приехали. Поминки устроили прямо на улице, вынеся столы под раскидистую черемуху. Опустошив холодильники. Еще никогда и никого так не поминали. Рядом с портретом бабы Дуси поставили портрет ее мужа – только вместе!

Сын приехал, когда уже стали понемногу расходиться. За длинным и пустым столом, в сумерках остался только немолодой крупный мужчина, уронивший седую голову на руки. Он плакал, вдруг осознав потерю, и по-детски повторял: «Мама… мама…». И боялся поднять голову и перестать повторять. Потому что чувствовал, что мама как всегда рядом и гладит его, маленького, по голове……..

В начале мая есть несколько дней, которые и являются настоящей весной – той, которую воспевают поэты и художники. Надувшиеся почки вдруг одним моментом, к вечеру лопаются и становятся похожими на розовые бутоны. И всё вокруг начинает пахнуть – остро и головокружительно. И нет таких духов в мире, чтобы повторить эти запахи, с их одуряющим воздействием на живые организмы. Воробьи скачут по веткам, клюют эти бутоны почек и пьянеют на глазах. Начинают выводить трели не хуже соловьев. Ошалевшие кошки бредут по центру тротуара и обессиленно падают всклокоченным боком на теплую, жирную землю, чуть тронутую первой щетиной травы. С реки тянет свежестью и недавним холодом, а из оврага – костром из лежалой прошлогодней травы.

А ночью на землю обрушивается первая майская гроза. Длинные, острые молнии бритвой вспарывают густую темноту, обещая страшные раскаты грома. А гром еще слаб после долгой зимы, как нераспевшийся баритон. Тягучие струи еще не вспомнили, как играть направлением дождя и падают часто и вертикально. Гроза! Их потом много будет – и громче, и сильнее, но такой – пахучей, такой утвердительной больше не будет. Это она окончательно и бесповоротно впускает Весну и дает гарантию прихода Лета.

Земля опускает руки в большой фаянсовый таз с холодной, чистой водой и омывает опухшее, помятое сном лицо.

А рано утром промытое небо вдруг уходит куда-то вверх, переворачивается чашей к земле, а дном – к бесконечности. Выгибается как зонт на ветру. И вдруг обретает цвет. Синий, яркий – цвет «лазурь» в баночке красок у художника. С тонкими белыми нитями – прожилками облаков. И становится видно, как небо дышит. Спокойно и равномерно, вздымается и опускается грудью.

Вот они – березы. Сейчас их выход. Как новорожденные цыплята, покрытые нежным зеленым пухом, они подтягиваются, становятся ровнее и белее стволами. И их тела начинают светиться изнутри, лосниться, наливаясь соком. И пахнут, пахнут свежей, сочной зеленью, клеем крохотных резных листиков.

Тюльпаны выстреливают тугие острые бутоны. Они о себе заявляют цветом. Красками. Таких оттенков в природе еще нет и тюльпаны торжествуют свое великолепие и неповторимость. Нарциссы капризно раскидывают ломкие прозрачные ладони, оставляя в центре чашечку—губы: давай, целуй!.. Мать-и-мачеха веснушками обметала свежеоперившийся косогор.

Собака на утренней прогулке моментально заражается общим безумием природы, зарывает нос во влажную, душистую землю и впитывает в себя все эти соки, запахи и краски носом, всем телом, забывая о себе и хозяине и подчиняясь этому древнему зову природы.