Валерий Ахатов - Л.К.П. Автобиографический роман

Артемку нельзя не любить – он красив и умен, выдержан, лишнего не скажет, не осудит никого, не гневлив, всегда готов помочь, без вредных привычек. Елисей очень его любит.

После свадьбы Юлия Елисею нужно было что-то делать, чтобы были деньги, а это означало идти куда-то работать. Вначале пытался с приятелем мясом торговать, но что-то не заладилось; потом – поиграть в крутых, какие-то рынки, какие-то разборки; затем – торговые палатки, магазинчики. Все это сопровождалось бесконечными ресторанами, пикниками, бессонными ночами – безумный и бессмысленный ритм жизни, пустое времяпрепровождение. Заканчивались «лихие девяностые», где все хватали и рвали все, что плохо лежит, просто шли по головам друг друга. По стране кровь в прямом смысле слова текла рекой: шла война в Чеченской республике, гробы приходили во все уголки некогда великой империи. Никто не имел опыта борьбы с организованным терроризмом, хотя всего несколько лет назад наши войска ушли из Афганистана – казалось бы, должен быть опыт. Но моджахеды в Афганистане – это семечки по сравнению с теми, кто был на Северном Кавказе. На хороших, обученных, здоровых и взрослых отморозков руководство страны кидало восемнадцатилетних мальчиков, которые только что были оторваны от материнских сосцов. К тому же были продажные офицеры, которые за чечевичную похлебку продавали мальчишек – целые колонны погибали в ущельях и засадах, их просто накрывали беспощадным огнем из всех видов оружия, а координаты боевикам – маршруты передвижения колонн и отрядов – предоставляли такие вот нелюди, которые считали себя офицерами российской армии.

А тут еще в само́й молодой России кровь хлынула из-за бандитских разборок, которые начались в результате передела сфер влияния, дележа собственности, наглого рэкета – брат убивал брата. Молодых людей просто пачками хоронили по всей стране. Безработица, бездумное и бездарное управление государством, постоянные займы у МВФ и других финансовых институтов загоняли страну в кабалу и рабство. Люди не только месяцами, но и годами не получали зарплат и пенсий, в одном только Приморском крае месяцами не было ни света, ни тепла, Владивосток погружался в холод и тьму кромешную. На ядерных объектах страны сидели американские эксперты. Некогда великую империю просто рвали на части и свои, и чужие. Особенно радовались за океаном и на Западе, что нет больше главного конкурента, теперь США может безраздельно править миром.

Народ был в смятении и замешательстве: а что будет завтра, если так сегодня? Живя в СССР, люди имели какую-то цель: строили счастливое и светлое правовое будущее, где все будут равны, где великий социальный и свободный коммунизм победит все зло на земле – и вдруг идея великого равенства и братства рухнула, как карточный домик.

Люди стали злы и беспощадны даже к своим родным и близким, появились целые организованные преступные группировки по всей стране, где кроме рэкета и другого беспредела, принимали заказы на убийства.

В этом хаосе Елисей не знал, куда ему примкнуть – к «белым» или «красным». Жить по чести и совести было просто нереально, это значило влачить нищенское существование, а с этим он никак не мог смириться, ибо его гордыня и амбиции съели бы его с потрохами. Но преступать закон он тоже не хотел: как потом жить? Отца не было давно в его семье, зарплата матери, как заведующей столовой, была нищенской, а воровать по-крупному она не могла, потому ей пришлось оставить столовую и уйти работать на животноводческую ферму. Указом президента ей было в сентябре 2001 года присвоено звание заслуженного работника сельского хозяйства, а уже в октябре в Кремле вручили знак отличия и удостоверение к нему, а также полагающийся по церемониалу букетик цветов из рук Президента страны.

Поддержки Елисею неоткуда было ждать, потому надеяться нужно было только на себя.

После нескольких месяцев шатаний, пока были деньги, которые он немного накопил, работая на Урале, Елисей с друзьями-товарищами устроился в ряд коммерческих палаток, а также занялся доставкой товаров, преимущественно продуктов питания, включая и фрукты. По вечерам – спортзал, какие-то разборки, игра в крутых чуваков, дискотеки, иногда рестораны. Ну а пикники – в сезон, с поздней весны до терпимого времени осени, пока прохлада не давала о себе знать. Может, один-два раза в месяц он позволял себе травкой побаловаться.

Как-то Елисей начал замечать, что на него постоянно кто-то смотрит или за ним следят. Резко обернется – а там никого. Проходя вдоль или мимо многоэтажек, он часто смотрел наверх – не полетит ли что-нибудь именно на него.

Глаза на себе он чувствовал постоянно.

За пару месяцев до отъезда с Урала он проснулся от того, что что-то или кто-то ползет от кончиков пальцев на ногах и далее вверх по ногам. Было раннее утро, ибо рассвет только зачинался. Семейное общежитие, в котором жил Елисей, было расположено так, что окно комнаты всегда озарялось ярким светом первых солнечных лучей, кровать его была поставлена головой на запад, а лицом на восток.

Елисей не видел ничего и никого, но «это» продолжало ползти, пока не уселось на груди. «Это» было тяжелым, невидимым и живым, ибо он слышал, как оно дышало. Елисея в прямом смысле слова парализовало, он не мог пошевелить ни ногой, ни рукой, такой страх напал на него – не передать. Как бы он ни пытался «это» с себя столкнуть, руки и ноги не слушались его, к тому же «это» еще и душило его.

Вдруг правая рука немного зашевелилась, и ему удалось «это» сбросить на пол – оно с грохотом рухнуло. Елисей вскочил с кровати в неглиже, весь дрожа от страха, ибо с таким явлением он еще не сталкивался. Россказни людей о подобных мистических случаях его ничуть волновали, а теперь сам столкнулся с необъяснимым.

Весь рабочий день Елисея прошел без каких-либо думок и размышлений о произошедшем ранним утром, никаких страхов и вопросов у него не было. После работы, как обычно, он спустился в спортзал, им же организованный и оборудованный с помощью двоюродного брата и его друга.

После спортзала – душ, а затем – ужин, который сам же и приготовил. Потом лег спать.

Елисей проснулся с первыми лучами солнца снова от того, что что-то или кто-то ползет снизу вверх. И «это» точно так же, как и накануне, уселось на груди. Жуткий ужас напал на него пуще вчерашнего: снова полный паралич, но теперь «это» чуть не задушило его. Как бы он ни пытался скинуть необъяснимое с груди, ничего не получалось – тело совсем не слушалось. Дышать было практически невозможно, и уже на грани потери сознания ему все же удалось «это» сбросить на пол. Оно рухнуло с таким же грохотом, как и вчера. Елисей почувствовал шерсть на «этом», она была похожа на шерсть выдры, нутрии, бобра или ондатры – что-то из этой серии.