Константин Шеметов - Вывоз мусора

В воздухе искрилась пыль. Над Тони нависали балка и круг паутины в углу. По периметру белых стен расположились лотки и деревянные стеллажи с товаром, включая лепнину, виниловые пластинки, кассеты, а также связки тетрадей всевозможных форматов и толщины.

– Дневники, – пояснила продавщица, – мрак…

Её движения были порывисты. Она взяла Тони за руки, притянула к себе и, присев, раздвинула ноги, приглашая тем самым к разврату. Он встал на колени и медленно, не вполне ещё понимая, в чём суть (да и можно ли вообще понять цену радости, отсутствие боли, покой), стал лизать Хоппер: сперва лобок, затем чуть ниже и ещё – пока не слился языком с её клитором.

– Хороший у вас магазин, – признался Тони, улучив момент, а Наташа сменила позу и теперь повернулась лицом к компьютеру.

Она подалась вперёд, наклонив спину и, разведя руками ягодицы, принялась массировать большим пальцем анус. Анальное отверстие у неё было упругим, правильной формы и пахло косметикой «Джонсонс беби». Хоппер добавила ещё масла и ввела палец внутрь. Тони застыл – как же красиво и какой напряжённо приятной выглядела открывшаяся ему картина! Он вновь принялся лизать, на этот раз как бы снизу, одной рукой при этом мастурбируя себя, а другой – помогая Наташе сзади.

Хоппер уже постанывала, время от времени переходя на крик, когда он вдруг понял, что её ноутбук повёрнут к ним и снимает. Окно записывающей программы было развёрнуто примерно на четверть экрана. Деталей он, конечно, не различал, но в целом пара смотрелась. Теперь же, когда Гомес видел их со стороны, к Тони пришла пусть не развязка, но всё же мысль, не лишённая смысла: он был у себя в голове .

Нестерпимо захотелось оргазма. Дождь явно усилился. Хоппер всё глубже вводила его тонкие пальцы в себя. К звуку компьютера добавился сигнал о разряде батареи. Ветер неистово бился в окно, раздался гром, и в тот миг, когда новая вспышка молнии проре́зала жалюзи, Антонио наконец кончил.

Последнее, что он запомнил, – измождённое, но счастливое лицо продавщицы комиссионного магазина. Ещё с минуту Хоппер улыбалась ему с экрана Acer. Тот постепенно угасал. Сигнал разряда заметно ослаб. Затем изображение исчезло, и Тони очнулся.

Совершенно потерянный, он сидел у мусорного бака в Конди, не в силах подняться. Не в силах, но как-то поднялся, взглянул на часы и продолжил работу. Часы показывали 7:46, 24.11.2015. Потеря сознания длилась не больше минуты, а на деле он пережил настоящее приключение. Историю, полную чувств, не лишённую драмы, но со счастливым концом.

Как обычно, он загрузил с десяток контейнеров в мусоровоз, пройдя от Sacadura Cabral до набережной Ави, и к полудню уже был дома. Жизнь станет монотонно тревожной, подумал Тони, от безмятежности не останется и следа. Хоть он и вернулся, вопросов, однако, не убавилось. Напротив, их стало больше. И как вообще такое могло случиться? Ведь его не пытали, не насиловали, а выход оказался таким простым – всего лишь секс (но в нём ли дело?).

До сих пор он строил свои теории исходя из влияния на мозг запахов и весьма продвинулся. Во всяком случае, так казалось: причиной «пикетов» являлась вонь, из-за вони он впадал в транс, а благодаря обратимости субатомных процессов возвращался в прежнее состояние (и опять же благодаря вони).

Он сварил кофе, включил компьютер, на «Эхе Москвы» давали новости: в Крыму действительно кончился свет, турки сбили российский бомбардировщик, инфляция в РФ достигла рекордного уровня. Новые неприятности, как обычно, будут списаны на Обаму, и лишь редкие интеллектуалы, начитавшиеся Бердяева с Хаксли, задумаются об истинных причинах их бед. Как ни крути, короче, всё складывалось в пользу Путина: и блокада Крыма, и сбитый бомбардировщик, и инфляция.

Между тем запах кофе заполнил пространство и проник в голову. Тони полез за сигаретами и прислушался к звукам. Из окна доносился шум моря, редкие пешеходы вполголоса беседовали по-португальски – в основном пустое, скучная ерунда, зато операторы связи были явно при деле. И тут он внезапно подумал о книгах, немногочисленных, но весьма близких ему (с книгами приятней жить), что удалось привезти с собой из РФ, – то немногое, что фактически спасало Тони в последние годы от сумасшествия. С сотню книжек беспорядочно ютились в белоснежном шкафу из IKEA, словно вопрошая: «И что?»

Да так… Начиная с марта 2014-го они стали его убежищем (пусть виртуальным, но делать нечего – на психолога ни денег не было, ни желания). Он зачастил в «Библио-Глобус», и хоть магазин этот вызывал у Тони отвращение (откровенно провластный, с портретом Путина и толпами колорадов), немногочисленные полки с переводной литературой создавали иллюзию жизни. Будни казались не такими уж и бессмысленными, бесконечные «враги» отходили на задний план (врагов в России придумывали что ни день – от укрофашистов до лесбиянок), да и в целом он ощущал себя как бы в НАТО или, во всяком случае, не в РФ и ближе к нормальным людям.

Большую часть его «убежища» составляли издания «Иностранки» начала 2000-х (ныне уценённые, что, в общем, на руку) включая революционный по тем временам проект Ильи Кормильцева «За иллюминатором». Сюда же входили книжки AD MARGINEM, издательства Corpus, кое-что из «Азбуки» и – куда деваться – немного из «Эксмо» и «АСТ», специализирующихся на лёгком жанре (лёгком и вместе с тем издевательском, учитывая беспросветную глупость подавляющей части населения РФ).

Мураками, Кундера, Хорнби, Уэльбек, Барнс, Сутер, Бегбедер, Нотомб были для Гомеса не только интереснейшими рассказчиками, но и образовывали, в сущности, его единственный круг общения. Язык перевода, правда, подчас расстраивал (простоватый, местами вульгарный и явно взятый из советской действительности), однако Тони мирился. Мирился, на ходу менял слог, форму мысли и всё равно был доволен: за условные рубль двадцать он получал психолога, машину времени, а то и оргазм, как в случае с Катрин Милле, скажем (Катрин Милле, «Сексуальная жизнь Катрин М.»).

Книжные полки располагали к мысли.

Тони наугад вынул «Горький шоколад» Доминика Ногеза и вдруг ощутил и вкус этого шоколада, и запах, и то, каким он бывает горьким, включая парадигму боли, безвозвратной потери и тому подобного. «Я никогда особо не верил в сверхъестественное, – прочёл он на тринадцатой странице мысли рассказчика о своей подруге, – она даже издали не выглядела ни феей, ни привидением: она казалась, и именно это привлекало меня к её ускользающему облику, слишком живой ».

За окном промелькнула ворона. Тогда-то он всё и понял. Не всё, конечно, но любое открытие, как известно, вначале кажется безусловным (тут вам и радость, и непреложность истины). Короче, Тони предположил следующее: что если дело в пограничных состояниях? Есть вонь (состояние раздрая, полный упадок), а есть и вполне ничего себе запахи (удовольствие, радость, минутное счастье). Вонь отправляла его на «пикет», а, образно, «Джонсонс беби» возвращал назад. Что до первых его «пикетов», когда, возвращаясь, он, кроме боли, ничего не чувствовал, эффект удовольствия мог быть обусловлен всего лишь окончанием пытки (или перерывом, как знать – милиционеры любят пытать подолгу). Помимо прочего гипотеза подтверждалась и ролью так называемых ароматов из физики элементарных частиц в управлении энергетической целостностью состояний.