Николай Бут - Золотая грязь

В девять Андрей узнал, что предки морских свинок были размером с корову и весили около тонны. Смоделированный пример чем-то походил на гигантского Януковича. Андрей очень не любил политику, поэтому судорожными движениями пальцев начал вдавливать кнопки пульта, пытаясь переключить дальше.

В десять повезло включить футбол, но не повезло с самим футболом. Сборная Украины проиграла и вылетела с Чемпионата Мира на этапе квалификации, то есть, так на него и не попав. Во время послематчевой пресс-конференции всем своим лицом тренер бессознательно изображал прокисший квашенный помидор, из трещин которого обильно брызжили банальности. Андрей дослушал до «…ребята старались, но где-то нам не повезло…» и на «…дождь и арбитр явно были не на нашей стороне…» попробовал вырубить телевизор, после «…нужно работать над реализацией качественных передач…» тот повиновался и, наконец, погас. Андрей перевернулся на спину и уставился в потолок. Звуки улицы сквозь закрытые окна доносились как через открытые. Электрический гул проезжающих троллейбусов дополнял шум двигателей внутреннего сгорания. На тротуаре у дома кто-то засмеялся, захохотал, просто заржал во все горло, его настроение подхватила целая компания медленно удаляющихся голосов.

Череда сегодняшних разочарований привела их главного героя к мысли, что этот день должен был закончиться именно так. Из всего позитивного, что с ним случилось, было только тушеная в Тушине тушенка из Тушина. В памяти она сверкала светлым сочным пятном с говядиной, переливаясь вкусными, ароматными воспоминаниями. Но он даже не представлял насколько сильно в ней ошибался.

***

Игорь, сосед Андрея по комнате, вернулся домой далеко за полночь. Сегодня он задержался в офисе и подобное с ним случалось нечасто. По работе он не засиживался никогда, а корпоративы бывали только два раза в год – на Рождество и на день рождения компании, сегодня как раз был второй случай. По такому поводу он остался допоздна с удовольствием. Халявный ужин и конкурсы от девочек из отдела кадров всяко веселее, чем дома. Да и не мог он пропустить столь важное мероприятие, всё-таки неформальный заместитель правой руки директора по персоналу обязан присутствовать. Хотя бы для того, чтобы контролировать самого директора. Последнего звали Олеговичем, и он был талантливый в своем деле дядька, хоть и очень любил выпить. Зачастую он выпивал стакан виски еще за обедом. А когда ловил на себе укоризненные взгляды коллег, то всегда оправдывался одной и той же историей.

– Послушай меня, – авторитетно начинал он, – многие великие люди не брезговали пропустить стаканчик. Если алкоголь не мешает работать, то в этом нет ничего плохого. История человечества живое тому подтверждение. – Следом он начинал перечислять мертвых знаменитостей, предварительно сделав вид, будто вспоминает их имена, хотя список никогда не менялся, – Ван Гог, Эдгар По, Эрнест Хемингуэй, Сергей Есенин, Фрэнк Синатра, Уинстон Черчилль…

Но, когда Олегович накидывался в хлам, то (здесь нужно отдать ему должное) его желание донести свой рассказ общественности многократно увеличивалось, и он приставал буквально к каждому прохожему. Вот только единственное, что он мог из себя выдавить к тому моменту, было:

– Я – Черчилль!

Именно это сегодня и случилось. А еще днем, задолго до того, как простой директор по персоналу мутировал в покойного премьера Британской Империи, Олегович назначил Игоря ответственным за уровень собственной трезвости. Тот никак не должен был допустить превращения, ведь по здоровью Олеговичу категорически запрещено пить. Состояние глубинного опьянения означало, что несколько следующих дней ему будут ставить капельницу. Игорь не знал, как она выглядит, ему никогда ничего не ставили, но он был уверен, что такую серьезную медицинскую процедуру лучше проводить без него, поэтому, когда тот надрался, отправил начальника на такси и по-тихому удалился сам.

Ему хотелось как можно быстрее абстрагироваться от произошедшего, ведь в понедельник его ждет втык. Начальник будет кричать ему в трубку о том, что полководец возлагал на помощника большие надежды, а тот не справился, и теперь руководителю придется вести за собой команду из больничной палаты.

Мысли о медицине переключили мозг Игоря и резко развернули свое течение в другое русло. Уинстон Олегович-Черчилль отступил на второй план, а в голове неожиданно всплыли приятные моменты из детства. Уже открывая дверь в квартиру, он не без удовольствия вспоминал, как в тринадцать лет считал себя убежденным панком и оккультистом. Все сходилось: он идеально умел рисовать пентаграмму, верил в Мэнсона и играл в шутеры на приставке. Целых два года Игорь искренне поклонялся сатане, то есть рос абсолютно нормальным подростком. Когда же ему исполнилось пятнадцать, в муках скончалась их старая семейная кошка – Матильда. И как он ни старался вернуть любимое животное к жизни, ему это не удавалось. Воскресать Матильда не хотела ни в добром, ни в злом воплощении. После недели тщетных попыток Игорь разочаровался в дьяволе, решив, что отныне будет творить назло злу добро (Читателю настоятельно рекомендуется перечитать это предложение как минимум дважды, потому что сам Игорь до сих пор понимает его логику исключительно на уровне эмоций). А самым лучшим и простым видом добродетели ему виделась профессия врача. С девятого класса и до одиннадцатого он был твердо уверен, что поступит в мединститут и не пропускал ни одной серии «Интернов». Но в итоге его медицинское образование так и ограничилось пятью сезонами юмористического шоу и сильнейшим желанием.

Поэтому, вернувшись домой около часа ночи, он понятия не имел, что делать с Андреем, который лежал без сознания в позе жертвы прыжка с высотки, прямо посреди ванной комнаты. Осмотревшись, внутренний Шерлок Игоря начал вещать из правого полушария, сообщив, что пострадавшего тошнило. А наполовину переварившаяся жижа, в луже которой тот лежал, с высокой долей вероятности содержит тушенку с гречкой. Из левого полушария Ватсон подсказывал, что разбудить человека без сознания можно холодной водой (доктор не раз видел это в кино, следовательно, метод на сто процентов правильный).

Игорь быстро открыл кран и набрал в рот воды. Склонился над Андреем, глубоко вдохнул через нос и крепко сцепил губы на выдохе, чтобы получилось распылить содержимое. Но не получилось. Вода резкой и очень короткой струей (водоизмещение Игоревого рта всего 65 граммов) ударила Андрея в области левого глаза. Через секунду и глаз и весь остальной Андрей зашевелились, а губы протяжно произнесли:

– С-с-с-су-ука-а-а!

Надо сказать, что это было первое ругательство в жизни Игоря, которое его успокоило, но никак не расслабило: