Вероника Ткачёва - Двойники. Серия «Лунный ветер»

Алёна вбежала в аудиторию буквально за минуту до Льва Николаевича. Лучшая университетская подруга Светка уже сидела на их любимом месте. Алёна ураганом подлетела к парте, поздоровалась со Светкой и стала быстро готовиться к лекции – раскладывать всё необходимое: тетрадь, доклад, ручки. Выключила мобильный телефон. Подруга как-то странно на неё посмотрела, зыркнула, можно сказать, а не посмотрела, но Алёне некогда было задумываться над этим: она хотела ещё раз пробежать глазами свой доклад перед выступлением.

Лев вальяжно вплыл в аудиторию. Красивым, глубоким, хорошо поставленным голосом профессор поздоровался со студентами. Прошёлся по поводу совершенно невыносимых пробок в Москве, обозначил тему лекции.

– Ну-с, коллеги, сегодня у нас по плану два доклада. Алёна должна была подготовить «Актуальные проблемы», и Кристина, если не ошибаюсь, – рассказать нам о стилистике, – произнёс Лев своим завораживающим голосом.

Алёна подняла голову от доклада и с обожанием посмотрела на профессора, но он скользнул взглядом мимо неё, остановился на Кристине, а потом вторично стал искать кого-то глазами.

– А где же наша Алёна?! – удивлённо спросил он.

– Не знаю даже, – ответила рядом сидящая Светка, – может, в пробках где-то застряла.

– Тогда послушаем Кристину, а Алёна подойдёт позже и прочтёт нам доклад.

Девушка просто онемела. Как это она застряла в пробках?! Вот же она! Сидит рядом со Светкой. Тоже мне подруга! Не один час проведён в сплетнях и душевных разговорах, не одна чашка кофе выпита в местной кафешке. И после всего этого Светка её не узнаёт?! А Лев-то тоже, хорош гусь! В упор не видит. Алёне хотелось вопить: «Эй, люди-и-и! Что с вами-и-и-и?! У вас групповое помешательство? Вот же я! Во-о-от!» Но всё это бурлило, и вызывало чуть ли не физическое ощущение неприятной щекотки, где-то за лобной костью. А тело как будто оцепенело. Девушка впала в какой-то ступор. Всё происходящее она видела будто бы сквозь стекло, а звуки доносились приглушённо, словно у неё разболелись уши и ей, как в детстве, наложили на них ватные компрессы.

В такой прострации Алёна просидела всю первую пару. Светка подозрительно косилась на неё, раздражённо сопела и хмыкала. Всем своим видом бывшая подруга показывала, как ей неприятно это соседство. В довершении ко всему, в конце лекции Лев с сожалением констатировал:

– Очень жаль, что Алёна так и не пришла сегодня. Надеюсь, что она почтит нас своим присутствием в следующий раз и мы всё же сможем послушать об актуальных проблемах современной журналистики. До встречи, коллеги!

В перерыве это мучение не закончилось – никто из группы не узнавал Алёну.

«Они что – сговорились?! Что я им такого сделала?!» – в отчаянии думала девушка.

Она старалась ни на кого не смотреть. На глазах закипали слёзы. Усилием воли девушка взяла себя в руки.

«Наверное, Лизка наговорила всем каких-то гадостей про меня. Вот зараза! Всё никак не может успокоиться, что на втором курсе Женька ухаживал за мной, а не за ней» – больше ничего вразумительного в Алёнину голову не приходило.

«Но Светка… как она-то могла так со мной поступить?!» – в отчаянии думала девушка.

Так и прошёл Алёнин учебный день – никто её не узнавал или не хотел узнавать. Было ужасно неприятно каждый раз переживать это состояние, когда знакомый человек смотрит на тебя и не видит, словно ты пустое место, словно ты сделала ему какую-то гадость.

Девушку обуревали противоречивые чувства. С одной стороны, ощущалась утренняя лёгкость и первозданность. Алёна походила на человека, который долго был одет в громоздкое, тяжёлое пальто. Так долго, что уже почти сросся с ним, привык к нему, стал воспринимать чуть ли не частью себя. А тут вдруг сбросил с себя это пальто и – о боже, лёгкость какая, счастье какое! С другой стороны, её не покидало ощущение потери чего-то значимого. Эта потеря создавала внутренний неуют при общении с людьми. Словно в её одежде теперь не хватало неудобной, но важной детали, отсутствие которой сделало Алёнин костюм неприличным в глазах окружающих.

Чтобы прийти в себя после такого трудного учебного дня, девушка решила поехать к родителям. Без звонка, без предупреждения, просто приятным сюрпризом завалиться к ним… к себе, в свой дом, где она выросла. Алёна знала, что у мамы сегодня свободный день.

Мама работала учителем в школе, преподавала русский язык и литературу. Папа – физик, всю жизнь проработавший в закрытом «ящике». «Ящик» давно развалился, но папа по-прежнему был верен родному институту, вернее тому, что от него осталось. Зарплату ему платили смешную, но папа был настоящим подвижником и бессеребренником от науки. К тому же он был талантливым учёным, что-то там изобрёл… или открыл… какой-то эффект, кажется. За что получил крупную международную премию. Бо́льшая часть премии пошла на помощь нищим коллегам-физикам и на закупку оборудования для дальнейших исследований. Но что-то из этих денег всё же перепало и семье.

На втором курсе девушка твёрдо заявила, что решила начинать самостоятельную жизнь, а посему намерена снимать комнату и жить отдельно от родителей. Мама поплакала, но потом, переступив через себя, согласилась и даже помогала уговаривать отца, который ещё болезненнее отнёсся к такому решению дочери. Часть папиной премии очень пригодилась тогда для оплаты Алёниной комнаты.

Со временем девушка нашла скромный приработок – у неё ещё со школы был прекрасный английский. И теперь она подвизалась в небольшой фирмочке, выполняла для них переводы. В основном приходилось переводить инструкции к бесконечной бытовой технике, которая буквально завалила страну после глобального дефицита, царившего в стране не так уж и давно, особенно если смотреть на происходящее глазами иторика. Через год появились первые небольшие публикации в газете, за которые Алёна получала скромные гонорары. Иногда девушка давала уроки русского языка старшеклассникам, вперемешку с уроками английского для детишек помладше. В общем, потихоньку перебивалась. Да и родители помогали чем могли.

Сейчас Алёне больше всего на свете захотелось ощутить запах родного дома. Посидеть в своей комнате, а потом попить на кухне чай с родителями. Уютно помолчать… или послушать рассказы мамы об этом ужасном Семёнове… или рассказы папы о закостенелом догматизме Петра Владленовича и об интригах Вышегородского.

– Решено, еду! – негромко сказала девушка сама себе.

Чрево метро поглотило Алёну. Вагоны, покачиваясь и стуча колёсами, понесли её по пищеводу этого огромного подземного чудовища, которое выплюнуло её вместе с массой таких же людей на станции «Октябрьское поле».

Родной район встретил её лавиной запахов, звуков, красок. Всё здесь было накрепко связано с её жизнью. Всё было до боли знакомым и родным. И сейчас её обострённые чувства во всём улавливали ностальгические нотки прошлого. Даже эти трещины на асфальте показались девушке близкими друзьями. Она шагала по хоженой тысячи раз дороге от метро к своему дому. Вот магазинчик, где она в детстве покупала хлеб. Вон там, за теми домами, будет её детский садик. А вот и двор школы со стадионом. Тогда стадион казался таким большим! Как тяжело преодолевались эти круги, когда нужно было бежать длинные дистанции на время! Доли секунды играли роль. А вот турник, где они с подружками любили висеть вниз головой или забираться на самые верхние перекладины и болтать о своих важных пустяках.