Виктор Павлов - Мастер, Елизавета и другие

Понятие «святости» как добродетели соответствует духу русского человека. Мастер вспомнил посещение в прошлом году Спасо-Евфимиева монастыря в Суздале. Там на входе в кельи монахов висела табличка с выдержкой из книги русского философа И. А. Ильина: «Мы говорим о святой Руси для того, чтобы утвердить, что рядом с окаянной Русью (и даже в той же самой душе!) всегда стояла святая Русь. И Россия жила потому, что святая Русь вела несвятую Русь, обуздывала и учила окаянную Русь». Философ Ильин понял и принял, что в истории российского государства были как святые, так и окаянные дела. Вот это надо принять и русским интерпретаторам истории и описывать историю России как действия двух эфемерных образований: Святой Руси и Руси Окаянной. Борьба между ними принимает общественное значение, победа одной или другой стороны определяет путь дальнейшего движения русского государства.

Так чем же русскому народу можно гордиться в своей истории? Мастер сделал для себя очень важный вывод: в своей истории русские люди могут (и так хочется сказать – должны!) гордиться победами Святой Руси над Русью Окаянной. Такой подход не позволит уйти от «правды» исторических событий, а позволит показывать как святые, так и окаянные дела. И, в тоже время, поможет воспитывать молодёжь в духе национального патриотизма, исходя из общечеловеческих ценностей.

«Вот, к примеру, в настоящее время наиболее спорным эпизодом истории России является её социалистическое прошлое, – продолжил рассуждать Мастер. – Цель построения социалистического общества была благая, так как предполагала дать свободу и хорошую жизнь всем народам бывшей Российской империи и избавить их от эксплуатации человека человеком. Однако благая цель достигалась как святыми, так и окаянными делами. И последствия её достижения были далеко неоднозначными по своим оценкам. Какой можно сделать вывод об этом историческом эпизоде России? Получить его очень сложно, это трудная задача, нерешённая до сих пор. Да и в полном объёме она не будет никогда решена, поскольку для этого надо знать недоступную людям Истину. Ведь этот «исторический эпизод» отразился не только на жизни российских народов, он затронул весь земной мир, если не напрямую, то опосредованно. Но мы, русские, можем гордиться им, потому что в нём наше «хорошее» старалось пересилить наше «плохое». Каждый живший в то время в России представлял либо святую Русь, либо Русь окаянную, вне зависимости от политической силы, которую он поддерживал, или даже если был вне их борьбы. Мы выжили как народ и как государство, потому что «рядом с окаянной Русью (и даже в той же самой душе!) всегда стояла святая Русь». И можем считать социалистическое прошлое великим делом, поскольку в борьбе между святой Русью и Русью окаянной всё-таки победила святая Русь. Благостная цель – построение социалистического общества, была достигнута, хотя по своим последствиям не удалось получить желаемого результата. Вывод о том, что построение социалистического общества явилось для России великим делом, которым она может гордиться, должен устроить все Правды, воюющие вокруг Истины. Их борьба продолжится вокруг оценок отдельных событий и их последствий, произошедших при построении социалистического общества. Она переносится на уровень специалистов в истории и политики, а гордость за своё великое прошлое остаётся в российском народе. Именно эта гордость и рождает патриотические чувства, о которых так мечтает руководство страны».

Мастер подошёл к окну. Солнечная погода соответствовала его настроению. А не поделиться ли им с Елизаветой? Мастер потянулся к телефонной трубке.

После давнего ужина в ресторане Елизавета и Мастер не встречались. Нельзя сказать, что на ужине или после него произошло какое-то разобщение, нет, просто дела и проблемы каждого завертели их, и они как бы потеряли друг друга во времени. Воспоминания периодически вспыхивали и отходили на задний план. Они иногда перезванивались, обещали друг другу вот-вот освободиться и встретиться, но не получалось. Отношения, входившие в такую стадию, как правило, тихо и спокойно приходят к концу.

Звонок Мастера застал Елизавету дома.

– Девушка с именем английской королевы дома? – голос в трубке заставил вздрогнуть сердце Елизаветы. – Может ли она дать аудиенцию представителю русской интеллигенции?

– Может, может! – радостно закричала Елизавета. – И даже готова прискакать к нему в любое место.

– Тогда идём друг другу навстречу и через час встречаемся на мосту имени Лейтенанта Шмидта. Это ровно середина расстояния между нами, и кто её достигнет первым, тот больше и соскучился.

– Я побегу, нет, я полечу и буду первой! – Елизавета засуетилась, – до встречи!

Мастер положил трубку и улыбнулся. «Что здесь для неё главное: быть первой или больше соскучившейся?» – подумал он. За несколько встреч с Елизаветой он уже понял её стремление к лидерству во всех делах и отношениях. В данном случае Мастер был не прав – Елизавета действительно по нему скучала и никак не могла понять, почему так неожиданно начавшиеся отношения затормозились.

Встретились они ровно посреди моста, и Елизавета в этом сразу усмотрела знак Божий.

– Значит, нам действительно нужна сегодняшняя встреча, – кинулась она к Мастеру, обнимая и заглядывая в его глаза. – Пойдёмте навесхим храм Успения Пресвятой Богородицы, смотрите, как он сияет на солнце и манит нас к себе!

Храм действительно был великолепен. Его разноцветные маковки, гордо возвышающиеся на набережной Большой Невы, сияли на солнце и, казалось, излучали радость жизни.

– Смотрите, Виктор Михайлович, какой он радостный! – Елизавета как будто подслушала мысли Мастера. – Обычно православные храмы строги, а внутри мрачны. В них начинаешь ощущать какую-то тревогу.

– В христианстве, а в православии особенно, жизнь человека всего лишь подготовка к бытию после неё. А в это бытие он попадёт только через строгий экзамен Страшного Суда, после которого его направят в ад или рай, в зависимости от того, как он прожил жизнь. Этим и обосновывается строгость христианских храмов, – Мастер, как обычно, давал развёрнутый ответ на возникающие вопросы.

– Но это всё придумали люди. Бог добр, он простил нам все прегрешения и провозгласил на Земле любовь. А любовь – это и Бог, и радость жизни. Давайте радоваться, Виктор Михайлович! – Елизавета запрыгала вокруг Мастера, тормоша и поворачивая его во все стороны.

Мастер почувствовал, как его покидают утренние заботы и как важный вывод, сделанный им утром за рабочим столом, теряет свою жизненную основательность. Он начинал понимать, для чего ему нужны эти встречи с молодой и непосредственной девушкой: она возвращала в него радость жизни, которую в последние годы он заменил радостью работы. После определённого возраста Мастер поставил знак равенства между жизнью и работой. В итоге работа стала жизнью, вытеснив всё, не связанное с ней. Кто от этого выиграл – работа или жизнь? На первый взгляд, победила работа, но эта победа оказалась пирровой – работа потеряла краски жизни. А без этих красок работа писателя становится серой и никому не интересной. В результате победы нет, поражение понесли обе стороны: работа и жизнь.