Ярослав Зарин - Шут, Маг, Цирк и его душа

Какими бы ни были детские воспоминания, они не могли пересилить тоски и боли, что поселилась у Ксении в душе. Всякий раз, вспоминая о светлых днях, она вспоминала и это странное предательство. День, когда она осталась одна.

Одевшись, Ксения снова замерла напротив зеркала. Нужно было нанести макияж, замаскировав следы слёз. Ей так хотелось сейчас превратить лицо в маску, чтобы никто не смог прочесть её чувств. Нужно быть твёрже, не отказываться от своих надежд, не изменять своим мечтам. Пусть весь мир против неё, даже те, кто всегда был рядом. Пусть никто не подставит плечо, но она всё равно добьётся своего.

В этом новогоднем шоу у неё будет сольный номер!

Ксения никого не встретила, пока торопливо шла по коридорам к выходу, но стоило распахнуть дверь на улицу, как она столкнулась с отцом. Виктор растерянно смотрел на неё, держа в пальцах недокуренную сигарету. За его спиной лил дождь. Ксения нервно улыбнулась, вспомнив, что оставила зонт в раздевалке.

– Отец, – сказала она, потому что молчать ещё дольше было бы совсем странно.

– Ксюша, – мягко начал он, но замолчал, как будто не мог подобрать слов.

– Ты опять куришь? – нахмурилась она, тут же представив, как комично это выглядит со стороны.

– Разволновался, вот и… – Виктор, не глядя, бросил окурок в лужу. – А ты куда… без зонта?

На мгновение Ксении показалось, что он сейчас скажет о незаконченной репетиции, но Виктор не стал на неё давить.

– Забыла. В раздевалке, – дочь почувствовала себя неуютно, к тому же холодная водяная пыль, долетавшая с улицы через открытую дверь, внезапно заставила её поёжиться. – Зябко.

– Зябко, – согласился Виктор и наконец вошёл, тут же подхватывая Ксению за локоть. – Зонтик нужно взять…

Она послушно пошла по коридору, чувствуя, как в груди нарастает желание крикнуть, вырваться, убежать. Но вместо этого она двигалась так же медленно, так же спокойно, как Виктор.

– Может, Валентина и не права была, – вдруг вырвалось у отца. Ксения даже приостановилась.

– Не права? – уточнила она, не понимая до конца, что это может значить.

– Не всегда нужно сразу останавливаться, – рассудительно продолжал тот. – Порой дожать нужно. Зачем ей было тебя останавливать-то…

Ксения пожала плечами. Её вдруг немного отпустило, забылись тревожные мысли, будто бы слова отца были той самой соломинкой, за которую она могла уцепиться, чтобы не утонуть в неприятных размышлениях.

– А сам ты что думаешь? – почти робко спросила она, мысленно сразу же приготовившись огрызнуться, если почувствует намерение обидеть или унизить.

– Ты сегодня хорошо работала, только, видимо, ты уставшая. Не выспалась, дочь? – Виктор чуть улыбнулся, примирительно и как-то особенно беззащитно.

– Не выспалась, – повторила за ним Ксения.

– Бывает, – успокаивающе погладив её по руке, Виктор отвёл взгляд. – Ты лучше домой, отдохни.

– Па, – Ксения снова остановилась. – Ты передай Валентине… Павлу… Я извиняюсь.

Они стояли в коридоре, и лампы в очередной раз мигнули, свет стал тусклым, как в ночном поезде. Виктор вгляделся в глаза дочери и кивнул.

– Я передам, конечно. Тебе ведь нездоровится. Два дня уже.

Ксения удивлённо взглянула на отца, едва подавив возглас «Откуда ты знаешь». Ей и правда было нехорошо последние дни.

– Спасибо, – шепнула она. – Я за зонтом…

И поспешила скрыться за дверями раздевалки. Внезапно понять, что отец приглядывает за ней так же, как когда-то в детстве, было и радостно, и грустно.

– Почему же ты раньше мне ничего не показывал, папа? – спросила Ксения в пустоту.

Её зонт стоял у стены, раскрытый. Он ещё даже не высох до конца. Но оставаться в цирке Ксения больше не могла, ей хотелось под ливень, в свежесть и ветер. Только чтобы голова перестала кружиться от смеси эмоций, которые в последнее время совсем вышли из-под контроля.

Проводив дочь до выхода, Виктор вернулся в зал. Некоторое время он наблюдал за тренировкой акробатов, выжидая удобный момент. Задумавшись, он внезапно вспомнил, как Валентина работала с Анастасией. Настя была чуть выше, Валентина крепче и коренастей, одна любила длинные волосы, вторая стриглась под мальчишку. Они были словно слеплены из разного теста – очень воздушная Анастасия и крепко стоящая на земле Валентина. Может, в этом тоже кроется причина разногласий Савельевой и Ксении? Ведь девочка так сильно похожа на мать. Павел вот тоже крепкий, у него совсем другой подход к работе… В этот момент Валентина заметила взгляд Виктора. Он кивнул ей, приглашая отойти. Старшие Савельевы отпустили молодёжь передохнуть и подошли ближе.

– Ксюшу домой отправил, – пояснил Виктор в ответ на вопросительные взгляды.

– Плохо себя чувствует? – понимающе переспросила Валентина.

– Да, – он отвёл взгляд. – Вот, просила передать, что извиняется.

– Да ничего, – Павел взглянул на жену. – Нервы у всех сдают порой.

– Она волнуется, всё о сольнике мечтает, – Виктор вздохнул. – Наверное, хочет хоть так к матери ближе стать…

– Тяжело ей без Насти, – Валентина мягко коснулась плеча Виктора. – Ты не переживай, Вить. Мы же всё понимаем. Девочке хочется чего-то достичь, хочется признания. В конце концов, она молодая ещё, кто из нас в её возрасте об этом не думал.

– Наверное, – Резниченко на самом деле никогда не думал о славе или признании. Ему хотелось совершенно другого. Но поручиться, что именно его точка зрения верная, он бы не смог. Валентине-то, может, было виднее.

– Завтра пусть приходит, как обычно, – вмешался Павел. – Я с ней поработаю. Мне кажется, я знаю, что ей посоветовать.

– Передам. Спасибо, ребята, – Виктор отошёл к Степану, устроившемуся на скамейке.

– Что, домой отправил? – спросил тот почти сразу же. – И верно, ей сегодня лучше бы отлежаться.

– Боюсь, что душа этим не лечится, – Виктор растерянно посмотрел в сторону акробатов. – А мне кажется, у Ксюши именно она болит.

Степан ничего на это не ответил, только головой качнул, вспомнив: «Маленькие детки – маленькие бедки»…

Дмитрий так надеялся переговорить с Ксенией, возможно, расспросить её, что всё-таки случилось, но той не оказалось в зале, когда он заглянул туда под каким-то благовидным предлогом. Уйти сразу Морозов не мог, слишком уж ему хотелось хотя бы издали соприкоснуться с акробатикой. Вспоминая, как он сам отрабатывал трюки, Дмитрий прислонился к стене у двери и заворожённо наблюдал за работой Савельевых.

Пусть смотреть, как другие делают то, что тебе уже недоступно, было немного грустно, но всё-таки Морозов словно отрывался от земли вместе с другими акробатами, почти чувствовал, как слаженно работают мышцы, как покоряется сложный приём…

– Эй, Дима, – прервал его размышления Геннадий. Его тренировка начиналась позже, чем у других.