Ярослав Зарин - Шут, Маг, Цирк и его душа

Пожалуй, самое главное, что он понял за этот месяц – работа с цирком была не очередной подработкой ради денег. Этот мир захватывал его, притягивал и манил. Наверное, потому он так желал, чтобы высказанные им идеи всё-таки были приняты. Аркадий успел познакомиться с труппой, с кем-то ближе, с кем-то только поверхностно, но уже и этого хватило, чтобы понять – здесь ему и хочется работать не в течение одного сезона, а долго, пока не будут реализованы самые смелые идеи.

Проскочив по двору под моросящим дождиком, Медведев сел в машину, бросив папки на переднее сиденье. Прежде чем выехать со двора, он вспомнил, как буквально вчера беседовал с Владом, говорил с ним о жонглировании и как можно совместить номера, чтобы это было и зрелищно, и не вызывало затруднений у зрителя. Улыбнувшись, он мысленно пометил, что надо бы попросить у Ивана Фёдоровича созвать весь коллектив для обсуждения сценария. Разговор с Владом показывал, что у труппы тоже немало интересных идей.

Иван Фёдорович ещё раз осмотрел кабинет. Сегодня ему хотелось произвести особенно хорошее впечатление, иначе многим планам будет не суждено сбыться. Аркадий обещал подъехать с минуты на минуту, и Коткин втайне порадовался, что взял именно этого человека. Можно было предложить работу кому-то поопытнее, вот только в парне чувствовался какой-то внутренний запал, драйв, а именно это хотел привнести Иван Фёдорович в подначальный цирк.

Никто из труппы не знал, что Коткин присутствовал на финальном представлении. Влюблённый в цирк, он наслаждался зрелищем как ребёнок, впервые увидевший огни манежа. Но после пришло время для серьёзного анализа. Все пометки, которые он сделал по следам того вечера, Иван Фёдорович отдал Аркадию. Было интересно, как тот станет работать с полученной информацией. Медведев не разочаровал, почти сразу предложив довольно элегантные решения для некоторых проблем. Однако полноценного эскиза будущего сценария Иван Фёдорович ещё не видел, потому так обрадовался, что Аркадий собрался приехать заранее – оставалось время на изучение бумаг.

Переставив стаканы с места на место и расправив не особенно нуждавшуюся в этом салфетку, Коткин глянул на окно и почти с раздражением закрыл жалюзи. Льющий дождь порядком надоел, Иван Фёдорович даже поймал себя на мысли, что его мерный шорох по стеклу помешает нормальной беседе со спонсорами.

– Иван Фёдорович, – дверь кабинета приоткрылась, заглянул Кирилл Пашков, сейчас именно он следил за действиями наёмной бригады, ремонтирующей холл.

– Да, – кивнул Коткин. – Что-то случилось?

– Я подумал, может, лужу смести ту, что под дверями растеклась боковыми? – Кирилл всё-таки вошёл, но было заметно, что он робеет под взглядом директора. – Спонсоры же приедут.

– Ну, если она снова налиться не успеет, – с сомнением в голосе протянул Иван Фёдорович. – А нельзя как-нибудь…

– Можно сегодня через холл провести, – просиял Кирилл. – Там, конечно, не убрано, но зато видно, как работа идёт.

– Да уж, это и лучше будет, – кивнул Коткин. – Я выйду встречать, ты не волнуйся, скажи ребятам, чтобы там подмели чуток.

– Всё сделаем, – и Пашков выскользнул из кабинета.

Иван Фёдорович качнул головой. Его приятно удивляло, что даже работники сцены были так влюблены в цирк, и не только в представления, но и в здание, как будто действительно считали его в каком-то смысле домом. И от этого внутреннего убеждения у цирка появилась особая атмосфера. Подобного Коткин раньше не чувствовал практически нигде. Некоторое время он работал в другом цирке, больше сконцентрированном, конечно, на разъездах по стране, и такого отношения у той труппы просто не замечал. Теперь он будто бы обогревался от тепла чужого камина, и ему очень хотелось сделать этот мир своим.

Аркадий появился через полчаса. Он был немного растрёпан, а в волосах поблёскивали капельки воды, но выглядел, как и положено, прилично. Даже при галстуке. Это Ивана Фёдоровича порадовало – краснеть за сценариста перед спонсорами не придётся.

– Вот наброски сценария, – почти сразу начал Медведев. – Вы бы посмотрели, Иван Фёдорович.

– Да-да, очень хорошо, – Коткин сел за свой стол и принялся вчитываться в расписанные Аркадием предложения.

Медведев между тем оглядел кабинет, тоже переставил стаканы, потом разлил по ним воду. Видимо, так он пытался унять собственное волнение.

Краем глаза Аркадий следил за реакцией директора. Он был готов тут же внести какие-то правки и даже распечатать документы заново – благо, в соседнем кабинете для этого было всё необходимое. Но Ивану Фёдоровичу предложения нравились, он кивал головой и иногда чуть заметно улыбался.

– Ты даже клоунам нашёл достойное место, – заметил он, подняв голову.

– Да они же тут матёрые, программу не испортят, – чуть смущённо отозвался Аркадий, ещё не до конца уверенный, что его идеи действительно понравились.

– Да, – Коткин перевернул страничку. – Надеюсь, не только мне это понравится.

Аркадий едва не выдохнул: «А уж я-то как надеюсь», но вовремя сдержался. Ему не хотелось показывать свою неуверенность: если уж он и не мог скрыть её полностью, то не стоило демонстрировать и насколько сильно он сомневается. Напомнив себе, что сделал всё, от него зависящее, Медведев сел наконец за длинный стол, почти на то же самое место, где расположился в вечер первого знакомства с труппой. И тут же вспомнил, что хотел попросить.

– Иван Фёдорович, – начал он неловко. – Ко мне на днях подходил Влад Беленький. У него были интересные идеи для новогоднего представления. Вот я и подумал…

Но Аркадия прервал звонок мобильного. Директор тут же схватил телефон, поспешно отвечая:

– Да, Роман Валентинович, я. Да-да, подъезжайте, конечно.

Медведев растерянно взглянул на внезапно вспотевшие от волнения ладони. Скоро всё решится.

– Сейчас будут. Я встречу, Аркадий, – с воодушевлением в голосе сообщил Иван Фёдорович и стремительно вышел из кабинета.

Оставшись один, Медведев быстро пробежал сценарий глазами. Всё-таки ему было, что предложить, и это хоть немного, но успокаивало вновь проснувшуюся неуверенность.

Роман Валентинович был человеком, не склонным к сентиментальностям. Он не особенно любил цирк, для него на первое место выходили затраты и доходы. Подчинённые недаром поговаривали, что он и сны видит сплошь из цифр, диаграмм и отчётов. Взяв в команду такого человека, Михаил Андреевич был спокоен – любое предприятие принесёт прибыль. Даже цирк.

Себе Михаил, напротив, не доверял. Он знал, что в силу возраста стал более мягким, его легче было уговорить на авантюру. Предложи тряхнуть стариной или расскажи о чём-то из лет давно минувших – и пожалуйста, вот он уже подписывает финансовые документы. Цирк же был самым приятным детским воспоминанием, и бороться с собой Михаил Андреевич не мог. Осознание, что вся эта красота будет теперь кормиться с его ладони, как дивная птица, было слишком приятно. Вот Роман на такое не падок, он сохранит трезвый ум, и стоит только Коткину предложить что-то неподходящее, тут же заметит.