Валерий Сабитов - Сказание о Завгаре. О фантастической судьбе реального гражданина Вселенной

– А в наше время говорили так:

Вот такие условия выбраны для рождения Завгара. В разгар лета трава там желтеет и сохнет, земля обнажается и дышит глубинным жаром. В жилах аборигенов течет кровь половцев, хазаров, печенегов, ордынцев алтайского исхода. Здесь созревают характеры пламенные, готовые к борьбе и преодолению. Но не каждый становится готовым дать свободу кипящей в крови страсти. Боря Завгородний «сподобился». Посмотрим, как оно происходило…

Итак, детство:

«Я родился 20 октября 1952 года, ближе к вечеру. Собственно, того раннего детства помнится немного. Куча песка под окном, голубятня отца во дворе. Плоты на Волге, по которым можно было дойти до середины реки; как-то раз отец опустил немку и в неё попался косяк чехони. Да ещё потом укоры мамы, удивлявшейся моему коварству. Соседка пекла пирожки, а я подошёл к ней и попросил угостить: «Тётя Маруся, дай пирожка, я три дня не ел…». Ещё как мы переехали в другой дом и я, выйдя погулять, потерялся, и как меня милиционер возил искать старый дом, а потом новый. Из первых лет школы тоже помнится мало. Разве что когда мне прикрепили октябрёнскую звёздочку. Шёл домой, смотрел на неё, и свалился в канаву с водой. Ну и ещё солнечное затмение, которое меня застало, когда я шёл после уроков домой. Больше я таких не видел, чтобы были видны звёзды!!! Ещё помнится: как-то вечером, будучи во дворе, смотрел на небо, на звёзды, и увидел, как одна упала недалеко. Я побежал и нашёл её. Была она жестяная, крашенная серебрянкой, и уже поржавевшая. Из тех, что закрепляют на макушке ёлки на новый год. И первую свою книжку из библиотеки – «Как крокодил солнце проглотил». После того как мне её прочли, я дождался, когда никого в комнате не будет и тщательно замазал крокодила пластилином.

– А не глотай наше солнышко!

Ну, родителей, конечно, отругали в библиотеке, досталось и мне. А ещё как папа бросил курить. Он работал в чугонолитейке и стал уже харкать кровью. И тут или жизнь или сигареты (работы это не касалось) – и он купил мешок леденцов и убрал его на шкаф, чтобы мы не достали. Как же! И ещё тогда в домах не было газа, а пользовались керогазами, покупая керосин в трёхлитровый бидончик, который привозил в бочке какой-то мужик на лошадке. А ещё запомнились два цветных фильма, что посмотрел в маленьком кинотеатре, на первом этаже жилого дома. Люди его называли «Телятник». Это «Девочка ищет отца»! И, конечно, «Человек-амфибия». До сих пор в сердце слова: «Ихтиандр! Сын мой»! – аж слёзы на глазах! До сих пор в нашей кинофантастике нет ничего сравнимого. А из игр запомнилась разве только игра в ножички.

Потом родители получили двухкомнатную квартиру. Построенную хозспособом: после работы папа ходил на стройку и отрабатывал там 4 часа каждый день. За это, по-моему, даже не платили, так что не совсем бесплатно люди тогда получали квартиры, но и это было огромной радостью: жить без соседей, что делают мелкие гадости друг другу. Например, подбросить таракана в только что сваренные щи. Мол, сам залез похлебать. Другой двор, другая школа. По-видимому, там меня приняли в пионеры, но это совсем не запомнилось. В те годы я серьёзно увлёкся чтением, записался в несколько библиотек, одна из них была в женской консультации, и мне велели, когда я туда прихожу, идти прямо и не смотреть на стены, где были развешены занимательные для ребёнка плакаты. Там прочитал «Плутонию» Обручева, «20 000 лье под водой» Жюль Верна и много других интересных книг. К примеру, «Васёк Трубачёв и его товарищи». Из деревяшки я вырезал подводную лодку, из пластилина налепил динозавров, особенно хорошо у меня получались диплодоки, и игрался. Жюль Верн не описал встречу капитана Немо с динозаврами! Вот я и восстанавливал эту забытую страничку занимательных историй! С пацанами во дворе я не очень-то дружил, разве что насмотревшись «Крестоносцев» и выстрогав мечи, и сделав из кусков фанеры щиты, играли в них, сражаясь иногда до крови… А всякие хоккеи-футболы мне были не интересны. Зато было интересно, вырезав из коры кораблик и приладив к нему бумажные паруса, запускать его наперегонки с другими мальчишками в лужах. Тогда кстати, я прочёл огромную, толстую книгу Лазаря Лагина с романами «Старик Хоттабыч», «Патент АВ» и «Остров разочарований», и Казанцева «Льды возвращаются». Их принёс мне папа, взяв в библиотеке профилактория.

А потом родители разошлись, и мы с мамой и сестрой переехали в маленькую однокомнатную двухэтажку. Маленькая настолько, что в ванне можно было только сидеть. Ну а папе досталась комната с подселением».

(Возникает неудовлетворённость жизнью, прежде всего отсутствием в ней ярких целей. Жить как все? Нет, неинтересно! Литература, особенно фантастика – окно в иные миры. Но и этого окажется недостаточно. От автора).

Кусочек из школьных воспоминаний:

«А потом пришло время влюбляться и меня угораздило влюбиться в девчонку из старших классов. И я пропал, мальчишечка. Её звали Надежда. Красивое и редкое имя. Меня пригласили в одну подъездную компанию и, когда я её увидел, сразу влюбился. Видно, я не отдавал отчёта себе в том, что смотрю только на неё, слушаю только её. И, видно, это здорово не понравилось. Счастье встречи с ней длилось недолго – кто-то на месте наших встреч написал: «Надя-усачка». А нужно сказать, её верхнюю губу красили едва заметные усики. Но этот кто-то, видно, подготовил её заранее и стоило мне появиться, как она сразу сказала мне:

– Ты написал?!

Я был ошарашен и с чего-то ляпнул:

– Ну я!

С чего это я? Сейчас понимаю – гордыня. Как это меня, такого честного, влюблённого обвинили. А в ответ:

– Чтоб я тебя здесь не видела!

И ушёл я. Но недалёко. Жил я рядом, через дом. А увидеть её страсть как хотелось. И вот стал я выслеживать её каждый день на углу своего дома, и старался незаметно идти за ней, чтобы, не дай бог, она не увидела… Не проходила у меня эта болезненная любовь года два-три. И в школе оставался после уроков, чтобы, когда все разойдутся, посидеть в её классе, и рано утром снова зайти в тот подъезд, где увидел её впервые. Но потом, когда уже закончил 8 классов и, отгуляв лето, устроился на работу, стал её забывать. Была и драка немного из-за неё, но скорее косвенно. После урока, а дело зимой было, пошли на летний стадион и там занялись скорее борьбой, чем дракой – каждый боялся ударить другого по лицу! Драка кончилась тем, что оба замёрзли и разошлись. Я побежал в туалет и там засунул руки под холодную воду, чтобы согреть их. Боль, помню, была такая, что слёзы сами текли из глаз. А ещё раз подрался с товарищем из класса. Почему-то в классе вдруг все пацаны невзлюбили одного бедолагу. Вот даже фамилию его помню: Вдовенко или Вовденко? Я не знал, что тому причиной, и раз, когда мы возвращались с классом из культпохода в театр, это и вылилось в драку на дне песчаного карьера. Выбрали мне в противники самого рослого, сильного пацана и я, закрыв от отчаяния глаза, смело ринулся в драку. После того как каждый из нас получил по бланшу, а мне разбили губу, был заключён мир и мы пожали друг другу руки. Всё было тогда честно по правилам. А пацан этот пытался со мной дружить, но как-то не срослось. Книжки он, по-видимому, не читал из принципа.