Андрей Брыксенков - Красная омега. Часть третья: Отбой «ОМЕГИ»

5. Сейсмологи до сих пор слабо представляют, что такое землетрясение и почему оно происходит. Стандартное объяснение: землетрясение – это процесс разряжения внутренних напряжений, возникших в земной коре в местах геологических разломов. Такое объяснение ничего не объясняет. Прежде всего, непонятно почему разряжение напряжений ведет к землетрясению, а не наоборот – к умиротворению подземных сил.

6. Вместо общепринятой сейсмологической концепции закавказскими учеными-сейсмологами предлагается очень оригинальная гипотеза. По их понятиям землетрясения (во многих случаях) организуют симбиты. В случае возникновения высокочастотного излучения, вызванного сдвигами земной коры, симбиты. чтобы прекратить отрицательное воздействие этого излучения на свой организм, наносят по зоне излучения могучий энергетический удар, который и вызывает сотрясение земли. Это очень напоминает действия людей, которые путем артобстрела инициируют сход снежных лавин или взрывами расчищают заторы при ледоходе.

Атака симбитов

Специалисты Азербайджанской академии наук разработали и создали устройство, генерирующее излучение по своим параметрам сходное с естественным излучением, которое, как правило, предваряет сейсмические безобразия и очень не нравится симбитам. Натурные испытания данного устройства, проведенные на Тянь-Шане, показали, что через час-полтора после включения устройства над местом проведения испытаний появлялись симбиты. Однако при этом никаких подземных ненормальностей не наблюдалось. Очевидно поток, излучаемых устройством частиц, был слаб, и симбиты на него энергетичеки не реагировали. Можно с большой долей уверенности предположить, что увеличение мощности излучения обязательно спровоцирует симбитов на мощную энергетическую атаку.

После этого доклада финансирование проекта «Карамель» стало фантастически обильным. И руководство страны и военных очень вдохновила идея замены громоздкой и дорогостоящей «Голубой линии» на более перспективную «Карамель».

Ах, как затейливо мельтешили, как рассыпчато переливались бесконечные домровые вариации на русские темы! Как пронзительно голосили горластые самородные певцы из хора им. Пятницкого! Как буркливо и блескуче звучали опусы композитора Будашкина в исполнении оркестров народных инструментов!

А крестьянские попевки в академической интерпретации оперных див? А плясовые и частушечные наигрыши бесчисленных ансамблей баянистов, балалаечников, гусляров? А хоровые баллады о крейсере «Аврора», о пионерском лете, о счастливом детстве, звонко лившиеся из соловьиных горлышек советской детворы? А… Да, чего там, разве все перечтешь! Заботились, ничего не скажешь, очень заботились идеологи КПСС о правильном музыкальном воспитании трудящихся.

При их суровой эстетической селекции такой музыкальный нонсенс как «Черный кот» или «Ландыши», такой декаданс как модерновые творения зарубежных композиторов, такой агрессивный примитив как рок, не говоря уже о цыганщине, о босяцких, полублатных, эмигрантских песнях, никакого доступа ни в эфир, ни на эстраду не имел: все это считалось вредным музыкальным эрзацем.

Другим (после folck) музыкальным блюдом для советских тружеников была классика, русская и зарубежная. Слесари, землекопы, столяры, сварщики и представители других уважаемых рабочих профессий в филармонии особенно не стремились и разными сюитами и сонатами интересовалась не очень, поэтому высокая музыка настырно, в приказном порядке, продвигалась в массы, доставлялась, так сказать, на дом.

Симфонические оркестры и знаменитые певцы часто выступали прямо в цехах заводов и фабрик. Радио и телевидение очень регулярно транслировало скрипичные и фортепьянные концерты, оперные и балетные спектакли. Выпускалась масса дешёвых граммофонных пластинок с записями арий, оперных хоров, симфонических концертов и целых опер. Это был настоящий музыкальный напор. И следует отметить: такой напор был нужен.

Но однажды в этом деле был допущен перебор. В тот период трижды, по нескольку дней подряд лились в уши трудящихся элегические мелодии из симфонических произведений Баха, Бетховена, Чайковского, Шуберта. В то время трижды организовывались государственные похороны: один за другим умерли три Генсека.

Люди из «Сектора Б» (так неброско именовался руководящий центр заговорщиков-чекистов), проецируя эти «гонки на катафалках» на экономическую ситуацию в стране, пришли к окончательному выводу, что социалистический строй сталинского типа, много лет господствовавший в СССР, оказался в тупике, что для вывода страны из застоя и построения истпнного социализма, нужно срочно приступать к практическим шагам, то есть приступать к проведению политических и экономических реформ..

На полянке, недалеко от береговой кромки лесного, диковатого озера лениво курился небольшой костер. Над тлеющими углями висел казанок. В нем булькало варево, пар от которого смешивался с легким дымком и расползался по кустам, разнося аппетитный запах рыбацкой ухи.

У костра сидели четыре гражданина. Любой человек мало-мальски знакомый с рыбалкой, лишь взглянув на них, сказал бы, что это не рыбаки-добытчики и не рыболовы-фанаты, а удильщики-«чайники», очевидно, обеспеченные горожане, которые решили опробовать свои импортные удочки и при этом расслабиться, отключиться от повседневных, суетных забот.

Именно на такой имидж и рассчитывали граждане, собравшиеся у костра, потому что были они даже не рыболовами-дилетантами, а просто полными профанами в рыбацком деле, совершенно равнодушными к прелестям «второй охоты». Они даже не удосужились умочить свои удочки в воду, а для устройства ухи купили кошелку мелочи у местных рыбаков.

«Рыбаки» сидели с серьезными лицами и молчали. Когда из-за кустов выполз пятый «рыбак» с охапкой хвороста в руках, сидевшие у костра оживились.

– Чего это ты, Василий Петрович, так долго пропадал? – заметил один из компании. А другой шутливо предположил:

– Может чудачку-ягодницу какую-нибудь склеил?

Василий Петрович подбросил хворосту в костер и солидно сказал:

– Верно говорят, что чекиста бывшего не бывает. Не понравились мне два грибника, которые здесь шастали. Пришлось проводить их до стоянки. Присмотрелся: все в порядке. Рядовые обыватели.

– Уж больно ты осторожным стал, – обронил черноволосый «рыбак», которого все называли Горцем.

– Будешь осторожничать, когда куда ни плюнь, там и оборотень. Да и конспирация у нас больно уж жесткая.