Галина Беззубова - Бизнес-бомж

Быть бомжом – это страшно, но, как показала практика, это не страшней смерти. Люди живут в этих условиях, и мне кажется, что именно они больше всего любят и ценят жизнь. Я не слышала, чтобы среди бомжей был распространён, как холера, суицид, сметающий их с Земли. Я знаю одно: чаще всего бомжами не рождаются, ими становятся. У каждого из них есть богатое прошлое, их судьбы. Взлёты, полёты, падения. Глядя на них, видишь, что они, именно они, принимают жизнь такой, какая она есть, какая осталась, и держатся за неё, держатся из последних сил, стараясь остаться живыми. Конечно, можно услышать фразу: «Сами виноваты, сами докатились до этого». – «Но не суди – и не судим будешь», – слышу я ответ. Нас – миллиарды на Земле, и у каждого своя судьба, со своими подъёмами и падениями. И главное в этой жизни – как мы справимся со своим горем, несчастьем, как переживём его. Пойдём дальше по просторам – или свалимся, скатимся в яму или, ещё хуже, в пропасть. А, насколько мне известно, подняться в гору куда сложней и тяжелей, чем слететь с неё. Скатиться, падать – болезненней, но быстрей. Так вот, я хочу, чтобы все, кто прочтёт эту повесть, всегда помнили: что наша жизнь и наша судьба в наших руках. Чтоб не могло никакое несчастье заставить человека оставаться на дне, когда он упадёт или сорвётся. Я хочу, чтоб каждый упавший обязательно поднялся, а если не получится сразу, то – набрался сил, поднялся и обязательно пошёл дальше. Вперёд – в жизнь, ценя её и любя.

Повесть

Мы живём и не знаем, что живём тысячу лет,

Что отпущено время не гореть, не стареть,

Что вселили нас в тело. Ты живи, управляй,

А не сможешь – то, значит, ты назад улетай.

Поживёшь там лет двести – вновь отпустят тебя,

Чтобы не было скучно, ты вернёшься сюда…

А земляне заметят, что упала звезда.

Вспомнилась цитата из одного моего произведения, написанного много лет тому назад. Кто я? Да просто человек, не смирившийся однажды со смертью, с несправедливостью Бога к Человечеству и с неправдой, окружающей меня во Вселенной. Человек, имеющий любовь в вечной душе, полученной «напрокат» от Бога (о «прокате» я узнала чуть позже, лет так через двадцать), двинувшийся вперёд к свету – искать ответ, рисуя ходы в лабиринте жизни. Жизнь, в свою очередь, через определённое время стала подобна квадрату Малевича.

Казалось, ничего в нём нет, просто чёрный квадрат – и всё, но сколько он притянул к себе взоров, умов, рассуждений, поставив на белом листке бумаги точку, точку отсчёта наших шагов в жизни, точку начала нашего хода, продвигая её всё дальше и дальше, погружаясь во мрак, прочёркивая и зачёркивая белый лист нашей жизни, данный нам Богом. Не секрет и не новость, переходящая из века в век: Бог – свет, без него – тьма. Если мы идём без Бога, наши краски всё темней, всё гуще, и наша палитра с каждым шагом не светлеет, а, напротив, заполняет и наполняет наш лист жизни, тот самый квадрат, тёмными штрихами наших шагов. Мы ищем ходы, кто-то сознательно, кто-то подсознательно, продлевая, умножая свои шаги в рамках своего квадрата жизни.

Тот, кто с Богом, кто научился владеть умом, разумом, смог соединить с ними душу, – обрёл мудрость.

С мудростью всегда можно найти выход, так как душа, разум, ум находятся в гармонии и дружбе, не перекрывают свободное мышление, понимают, что жить вечно куда приятней, чем киснуть в плесени, серости и тьме и быть заживо съеденным самими дьяволами. В наши души заложено мышление, данное человеку с рождения Богом.

Уйти на землю, вернуться свободным, избавившись от смерти, получив свою душу в вечное пользование. Бог однажды отдал человеку всё, человеку этого стало мало, он пошёл искать большее – и нашёл смерть…

В чём состоит вечность? В одном простом поступке: добровольно выбрать её. Добровольно, в единстве души и разума отказавшись от всего земного. В Новом Завете есть замечательные слова: ни к чему земному не привязывайся. Всё, что есть на земле, бери, пользуйся, но будь от всего свободным. Познавай, исследуй, живи, люби, но не будь одержимым, не погибни в искушении.

Человек сотворён для бессмертия, так как Бог един и бессмертен, а человек изначально создан по Его подобию. О многом надо ли знать человеку, для того чтоб получить вечную жизнь? Может, всего лишь изменить свою сущность, прислушаться к Его словам – и, вернувшись, принять вечность и бессмертие?

Глава 1

Густое тёмное небо повисло над старыми улочками Парижа, оно было насыщено серо-дымчатыми тонами и создавало на первый взгляд видимость ватной крыши, застывшей над дремлющем городом в тишине. Всё это не отталкивало, а, напротив, завораживая, притягивало непонятным, магическим магнетизмом. Было во всём этом что-то невесомое, лёгкое, наполняющее человека с головы до ног, создающее ощущение соединения разных атмосфер.

Нижний слой его медленно опускался и, окутывая, насыщал жизненной влагой камни узких улиц, домов и бульваров.

Прохладный тихий, ненавязчивый и в тоже время лёгкий и свободный ветер пронизывал старые дворики, наполняя их какой-то загадочной и глубокой сущностью.

В определённое время суток, ближе к закату, когда люди, уставшие, измученные после суетного рабочего дня, торопливыми шагами, укрываясь, прячась в дома, незаметно рассасывались, исчезая в квартирах, улицы города постепенно редели, пустели и в какое-то время становились совсем безлюдными, давая ветру полную свободу полёта.

Симона с раннего детства, с того самого времени, когда человек начинает осмысливать происходящее вокруг себя, сильно желала, иногда до острой боли в сердце, иметь крылья.

В её фантазиях они были сильными, большими и почему-то белыми. Оказываясь в такие времена на одной из улиц, она страдала, мучаясь оттого, что не может взлететь как птица, и совсем не для того, чтоб сорваться и улететь как можно дальше с грешной земли, а для того, чтоб подняться над камнями бульваров, пролететь, верней, пропарить между небом и землёй по этим тихим, безлюдным улицам.

Ей хотелось быть как он, этот свободный ветер, который так часто ласкал ей волосы, лицо и руки, напевая ей лёгкую, нежную мелодию, захватывая её сознание, душу и жизнь. Её душа, так часто находившаяся в полете, имела полную свободу, была крылатой, и только её телу не хватало именно крыльев, больших сильных белых крыльев.

А лёгкой душе при всём желании и усилиях, как бы ни хотелось, не поднять физическое тело.

От этого Симона впадала в отчаяние, уныние, свернувшись клубочком, молча страдала, не имея возможности получить полную гармонию тела и души.

Душа свободна – а что она без тела, а что тело без души? – размышляла она юной девочкой. Девушка любила своё тело, оставить его, чтоб улететь, никогда не согласилась бы, даже в минуты самого сильного отчаянья.