Ксения Серова - В ритме танца. Роман

– Что ты там промямлила?!

– Ничего.

Говорят, что молчание – золото, поэтому не стоило отвечать на язвительный тон одноклассницы. Честно, я не люблю конфликты, стараюсь ни с кем не ссориться. Ни к кому не пристаю с вопросами без причины. Никому не мешаю. Наверное, меня можно назвать человеком-невидимкой. В классе не слышно, учусь хорошо, молчаливая, словно меня и нет.

За мыслями не заметила, как побагровело красивое личико первоклассницы, и за долю секунды она опрокинула еду на мою голову. Я вновь вздрогнула, ощущая, как под одежду струйками течет борщ, пюре с котлетой осталось на волосах, смешавшись с борщом и компотом. Лицо, волосы, одежда – все испачкано обедом.

Я стояла, шокированная происшедшим, не шевелясь несколько минут. Почувствовала, как увлажнились глаза и слезы обиды вырвались наружу, но, зная наверняка, как отреагируют одноклассницы, сжала зубы, стараясь не заплакать.

Лика звонко и злобно рассмеялась:

– Ха-ха, мокрая курица!

Бессердечные слова Анжелики, словно кинжалы, вонзились прямо в сердце, пронзая его насквозь. Боль была такой силы, словно я умирала. И все же слезы, которые так долго сдерживала, потекли по лицу.

– Что ты делаешь?!

Неожиданный окрик Ильи заставил меня резко перестать плакать. Вытирала глаза рукавом и молча смотрела, как друг кричит на Лику. Его побагровевшее от злости лицо, полные ярости синие глаза. Я видела, как он сжимает кулаки, борясь с самим собой, чтобы не сорваться и не затеять драку с девчонкой, потому что знаю точно: он никогда не поднимет руки на девочку. Я подбежала к нему, ухватив за рукав его белой рубашки, пытаясь успокоить. Но он не обращал на меня внимания, продолжая срываться на обидчицу.

Он взял меня за руку и я, почувствовав крепкую мальчишескую ладонь, сжимающую мои пальцы, поняла, что раньше за меня никто не заступался. Я всегда была один на один со своими страхами, которые приходилось подавлять глубоко в своей душе, таким образом, не показывая своих слез и чувств, и тем более, как сильно ранят меня слова и поступки одноклассников. Я привыкла справляться со всем сама, не полагаясь на других. Наверное, поэтому у меня нет настоящих друзей. Но тогда что делает этот мальчик? Почему он защищает меня?

Ощутив сильную поддержку со стороны Ильи, мне стало легче. Я опустила глаза, щеки запылали огнем, сама не знаю, от чего: от стыда или от переполняющей меня гордости за такого хорошего друга? Скорее всего, второе: как можно стыдиться того, кому небезразлична твоя судьба? Пусть даже как подруги.

Илья сильнее сжал мою руку. Мы вышли из столовой и направились прямиком к туалету для девочек. Илья остался снаружи ждать меня, а я зашла внутрь. Включила кран и, смотря немигающим взглядом на льющуюся холодную воду, дала волю слезам. В груди начало давить, от слез нос моментально заложило, и я начала хватать ртом воздух.

Умыла лицо прохладной водой и улыбнулась: не стоит предаваться унынию, нужно идти вперёд, несмотря ни на что! Впереди ждёт много испытаний и, как мама говорит, надо встретить их с улыбкой на лице, позитивом в глазах и добром в сердце. И тогда точно все получится!

Оглядела себя в зеркале: ничего страшного, пятна от борща можно отстирать и они, словно по мгновению волшебной палочки, исчезнут. Ведь в душе все мы волшебники, так почему бы и немного не побыть добрым фокусником?

Вышла из туалета с улыбкой на губах: несмотря на неутешительный факт, что моя голова была в борще, который я попыталась хоть как-то убрать в туалете, но все равно была точно уверена, что ждёт меня вместо занятий по танцам – домашняя кровать, с подругой высокой температурой и другом простуженным горлом. Но ничего не поделаешь, будь что будет. Если мне суждено проваляться дома с температурой в постели несколько недель, а возможно и месяцев, значит, от судьбы не уйдешь.

Тут я заметила у Ильи на костяшках правой руки ссадины.

– Илья, что случилось? – обеспокоенным голосом спросила я его.

– Не бери в голову. Пройдет.

– Вот, возьми, – чувствуя себя виноватой в повреждении руки друга, я достала пластырь из рюкзака. Подала ему. – Это моя вина.

– Спасибо, – поблагодарил Илья, взяв из моих рук пластырь и наклеивая на разбитые костяшки.

Я улыбнулась.

– Это тебе спасибо, что заступился.

– Мне не сложно. Ты же моя подруга.

– Илюха! Идешь домой? – подбежал к нам Генка.

– Иду. Варя, знакомься, это мой лучший товарищ Генка. Гена, это Варя.

– Привет! – поздоровался со мной мальчик, расплываясь в приветливой улыбке.

– Привет, – смущенно улыбнулась. – Рада познакомиться с тобой, Гена. Ладно, Илья, я домой. Увидимся.

– Подожди! Я провожу тебя. Не хочу оставлять тебя одну. Гена, сегодня иди без меня. Я провожу Варю до дома.

– Ладно.

– У тебя хороший друг, рада за тебя.

– Я тоже рад, что имею такого друга. Идем, провожу тебя. – Илья взял мой рюкзак и мы, одевшись, переговариваясь, вышли из школьного фойе в объятья разыгравшейся непогоде.

Домой пришла ровно в два. Первой моей мыслью было: лишь бы мамы не оказалось дома, и я могла спокойно, без лишних вопросов пробраться в ванную комнату, переодеться в чистое белье и принять горячую ароматную ванну.

– О, что-то ты сегодня рано, Варюша, – выглянула из гостиной мама.

– Прости, последний урок отменили, – соврала я. Мне не хотелось лгать, но я не горела желанием говорить правду о том, что меня травят в школе. Не желаю, чтобы мама переживала из-за моих проблем.

– О, боже! – вскрикнула Зоя Сергеевна, смотря на мою испачканную одежду. – Что это?! Почему ты вся в борще?

– Мамочка, все хорошо. Я пролила случайно суп, но я постираю, ты не думай!

Мама вздохнула, и я увидела, что она сделала вид, будто поверила мне, но я опустила глаза. Мне было стыдно смотреть спокойным взглядом, как могут делать это другие.

– Ладно, иди, прими ванну, а потом позвонишь Ксении Александровне. Она звонила недавно и хотела переговорить с тобой.

– Правда? Наконец-то! Ура!

После ванны, в которой просидела полчаса, я почувствовала легкость в теле. Вышла из ванной комнаты, надев махровый ярко-желтый халат и обернула голову полотенцем.

Осторожно, чтобы не поскользнуться, прошла босиком на кухню, придвинула стул и, встав на него, достала из шкафчика керамическую кружку с фиалкой. Налила воды из графина. Мучительная жажда спала, когда вода разлилась во рту, смочила пересохшее горло. Набрала номер Ксении Александровны. Послышались гудки. Наконец, услышав спокойный мелодичный голос хореографа, сердце забилось, словно сумасшедшее. От волнения я нервно облизала моментально пересохшие губы, голос дрогнул, и я сильнее прижала радиотелефон к уху:

– Здравствуйте, Ксения Александровна, – поздоровалась я, садясь на стул.