Юлия Венгерова - Легенда о сломанном городе

На всякий случай он решил проверить содержимое пакетов. Кукла и плюшевый медведь были на месте, а вот флакон духов исчез. Очевидно, кто-то из пассажиров успел его умыкнуть, пока Озеров ловил начальника поезда.

До тракта было с полкилометра, но непривычный к пешим прогулкам Озеров даже немного подустал. Впрочем, дойдя до цели, он понял, что ничем ему тут не помогут. Дорога была забита телегами, колясками и экипажами. В

столицу не пускали не только железнодорожный транспорт.

– Да что же там стряслось, черт побери! – ругнулся Иван Алексеевич.

Эврика! Если по земле в столицу не пускают, значит, можно добраться по воздуху.

Озеров знал, что неподалеку есть частная станция, где можно арендовать аэростат. На это бы ушло все жалованье, но Иван Алексеевич не мог не повидаться с дочерями.

Путь до станции занял не менее часа, к тому же зарядил мелкий и противный дождь, так что под конец Иван Алексеевич совершенно измучился.

Впрочем, все его страдания оказались напрасными. Развеселый механик в кожаной тужурке, делавшей его похожим на копченую селедку, сообщил, что

все аэростаты находятся в воздухе.

Совершенно удрученный Озеров поспешил убраться восвояси.

Он решительно затопал по бездорожью, волоча за собой объемистые пакеты, как вдруг услышал позади себя оглушительное «Фьють!» Он остановился, то

ли от неожиданности, то ли от того, что решил, что это «Фьють!» относится к нему, и обернулся.

– Вам аэростат нужен? – обратились к Озерову.

Иван Алексеевич от неожиданности разинул рот.

– Здрасте! – только и смог сказать он.

Перед ним стоял незнакомый человек, при одном взгляде на которого

захотелось перекреститься и зашептать «Отче наш». Сказать, что этот экземпляр был странным – это значило ничего не сказать. Он явно прибыл сюда с какой-то другой планеты. Возможно, свалился с луны.

Возраста он был неопределенного. С равным успехом он выглядел и на тридцать, и на сорок, и на пятьдесят. Лицо его, наверно, и в лучшие годы не отличалось привлекательностью, теперь же его уродовала сеть мелких шрамов. А еще у незнакомца были разные глаза – правый был желтый, а

левый – ярко-зеленый. Смотрел он исподлобья, предпочитая хмурить кустистые брови.

Одет он был весьма неопрятно. Его брюки и рубашка были потрепанными, засаленными и явно не знали, что такое стирка. Поверх рубашки был надет кожаный жилет весь в заклепках, чей первоначальный цвет было невозможно

угадать. А патлатую голову незнакомца – и это было вишенкой на тортике! – венчал цилиндр, весь порыжелый от времени, и грозящий рассыпаться в прах прямо на голове своего хозяина.

Словом, незнакомец был похож на бродягу, но весьма довольного жизнью бродягу.

– Да, мне нужен аэростат, – промямлил наконец Озеров, продолжая осматривать странного типа.

Одеждой его странности не заканчивались. Неизвестный экземпляр был калекой – штанина на левой ноге была подвернута, обнажая искусно сделанный протез.

– Я Феникс! – гордо отрекомендовался тип, протягивая Озерову свою руку.

– Я Иван Алексеевич, – представился тот. – Озеров Иван Алексеевич, школьный учитель.

Этот Феникс с его немытыми волосами, разными глазами и столь заметным увечьем был невероятно, просто неописуемо безобразен. Складывалось впечатление, что его где-то сломали, а потом собрали по частям, причем неправильно. А его манера одеваться была вдохновлена огородным пугалом.

– И куда же вы собрались, школьный учитель? – насмешливо

поинтересовался Феникс.

Иван Алексеевич готов был поклясться, что тот подмигнул ему своим

желтым глазом. Впрочем, вполне возможно, что у безобразного человека просто был нервный тик.

– Во Флагманштадт, – обреченно ответил Озеров. – А наземным транспортом туда не пускают.

– О как! – отреагировал Феникс. – Значит, майн херц, вам со мной по пути.

Пойдемте!

И Озеров от безысходности поплелся за этим странным Фениксом.

ЯКОВ ШТАЙН СЕРДИТСЯ

Напуганный лаборант ушел, унеся с собой заветную двадцатку.

Штайн остался в гордом одиночестве, если, конечно, не брать во внимание колонию разумных бактерий в его чашке с чаем. Можно было в тысячный раз перепроверить свои вычисления, и в тысячный раз убедиться, что они верны.

Проклятая формула Эйслера-Боткина получила свое решение.

Штайн поднялся со своего места, потирая озябшие руки – в кабинете было так холодно, что зуб на зуб не попадал. Закрыл окно. На улице было слишком шумно. Там бесновались люди, что-то кричали, слышался женский

плач. Временами эти звуки прерывались и слышался оглушительный звон от разбитых стекол.

Ах да, Коля же говорил про Чрезвычайное Положение. Магическая буря. Оттого, наверное, все переполошились. Вот дурачье. Ну какой, скажите на милость, природный

катаклизм может произойти во Флагмане? Этот город сам по себе – один большой катаклизм. Ошибка мироздания, не иначе. Скорее всего, это очередная выдумка Железного Максимилиана. Все ему мало. Наводнил уже

город своими полицейскими, жандармами, тайными жандармами, тайными тайными жандармами, агентами, и прочими шпионами-подстрекателями. А теперь еще и Комендантский Час подавай. Как же, черт возьми, ему хочется, чтобы все живое в городе спряталось по углам!

– Пожалуй, пересижу здесь! – вслух сказал Штайн.

Он не боялся, что кто-либо его услышит. Разумные бактерии из чашки с чаем вряд ли эволюционировали до такой степени, чтобы распознавать человеческую речь.

Впрочем, усмехнулся сам себе Штайн, если эта чашка еще пару неделек постоит на столе, тамошние микроорганизмы обретут зачатки интеллекта и наймутся на работу к мэру в качестве шпионов. Чтобы успокоиться, Штайн взял с подоконника первую попавшуюся книжку и вернулся с ней за стол. Это была монография по аналитической магии его

собственного авторства. Надо было углубиться в чтение, уйти в придуманный и замысловатый мир формул и таблиц, чтобы забыться и не слышать шума за окном. Там, в этом мире, все было просто и логично – следствие вытекало из причины, вслед за пунктом А шел пункт Б, и никакие форс-мажорные факторы не влияли на ход событий. В реальности же все было чересчур запутанно.

Яков Семенович дошел до параграфа «Структурный анализ магических превращений в автономной среде» и остановился. Его не так сильно беспокоило, чем в данный момент занята супруга, и он точно не собирался идти домой с целью это проверить. Но крошечный червячок тревоги нет-нет

да и подтачивал безукоризненно-логичные масли Штайна. Он, безусловно, не верил во все эти обывательские россказни про Конец Света, однако же, как истинный мыслитель, предпочитал предусматривать все варианты. Так вот, если принять на веру тот факт, что конец света все-таки произойдет, и от огромного города останется лишь печальное, дурно пахнущее воспоминание, Якову Семеновичу очень бы хотелось в новой реальности сохранить фаршированную рыбку, которую готовила Сара. Он даже смирился с