Ирина Федичева - Придуманная жизнь. Роман

Она писала и выводила из себя невысказанность внутренней боли. Однажды, набравшись смелости, показала местному литератору один из рассказов. И… Кое-что чуть-чуть сдвинулось в другую сторону. А Октябрина увлеклась. В ней совмещались журналистика с непреложной конкретикой фактов, и литература с бесконечными авторскими фантазиями.

Октябрина загоралась только от собственной вспышки озарения любовью. В каждом новом сюжете о любви она должна была увлечься сама, искренно, страстно… Она должна была увлечься хотя бы на пять виртуальных минут – и всё. Сюжет готов. Остальное – дело техники.

Психологические истории взаимоотношений выдумываемых ею «героев» трогали чувства читателей. Но пока это были разрозненные публикации. А ведь Октябрина с детства грезила собственной книгой.

И вот – словно с горы в пропасть. Но не падаешь вниз, а паришь в воздухе на уровне тверди земной – именно такой образ точнее других отображал состояние, в которое она вошла, начав работу над изданием первого сборника. Чем дальше затем отодвигалось время со дня его выхода в свет, тем увереннее характеризовала Октябрина возвышенное своё состояние, сожалея и о его конечности.

Милая книжная девочка-недотрога, где ты сейчас? Там, в зеркалах, говорят, живут, не пропадая, невидимые отражения наших лиц, лет, настроений. Октябрина разглядывала собственное отражение. Оттуда на неё смотрели строгие глаза, словно молчаливо оценивая пройденный ею путь, словно ожидая отчёта о нём. Что стало с девочкой из прошлого? Сможешь ли ты, Октябрина Королёва, ответить сейчас на этот вопрос? Быть может, та девочка поселилась в невидимом Зазеркалье? Улучшила ли она хотя бы чуть-чуть мир с того далёкого июньского рассвета? Осталась ли верна себе? Вопросы, ответы на которые ей известны. Обстоятельства и события, к которым она давно изменила своё отношение, которые давно пережиты и переоценены и кажутся ей теперь не значительными, а поучительными.

Октябрина никогда не плакалась в чужие жилетки, никогда, страдая, не выговаривалась на мужском плече, не потому, что не могла позволить себе эту женскую слабость, а только потому, что ни такой «жилетки», ни такого плеча у неё никогда не было. Почему-то её «романы» угасали, не успевая начаться. Подчас её дорогу перебегали «чёрные коты», пробуя «прилипнуть» к ней. Истории эти то смешили её, то обижали. И то, что произошло с ней на днях, по существу оказалось происшествием из той же «оперы», но выбило её из равновесия. Вчера она весь день эмоционально отходила от неожиданной встречи накануне.

Недавно один знакомец на уровне «здравствуйте —до свидания» стал проявлять к ней что-то вроде внимания. Поначалу и с ним она разговаривала, как со всеми, – вежливо. Он же… И говорить неудобно – в их-то возрасте! – он просто не давал Октябрине проходу. Как взбалмошный школьник, он чего только не выделывал перед нею! Похоже, уверовал в беспроигрышную магию собственной высокой должности.

– Нет! – однозначно ответила Октябрина притязаниям «полузнакомца».

– Да! – услышала в ответ.

– Нет! Я сказала, нет!

– Да! Я сказал, да!

– Нет.

– Это твоё последнее слово?

– В чём?!

«…Не совладал с этой, тьфу, как там её, дамочкой… Пора ей показать, кто и что из нас значит в этой жизни! Корчит из себя! Другие б уж давно… помани пальцем! Всегда у меня всё получалось по моему… хотению! Скольких перевидал, а эта…» Он едва не трясся от злости. Женщины всегда привычно-доступно вились вокруг него и… его тугого кошелька. Да он особо и не тратился, получая любую из своего окружения: разве это траты – шампанское да букетик цветочков! И вот она, ещё одна побеждённая в ночи! Тут же… Чем эта отличается от них?! Пигалица какая-то. Придавить некого, если что… Ни кожи, ни… Нет, здесь он с собой уже не согласился. «Рожей»-то она и лишила его покоя. Ему хотелось треснуть своим кулачищем по её ухоженной голове.

– Поборемся! – в сердцах рявкнул он.

– Поборемся, – прошептала Октябрина.

Сейчас, дома, вспоминая эту чушь, она недоумевала: почему человек, требующий беспрекословного внимания к себе, так груб? Она же никогда, ни при каких обстоятельствах не давала ему никакого повода к его посяганиям на себя. Она не в состоянии объяснить ему ровным счётом ничего – он ничего не понимает. А уж выходка с её документами! Хорошо хоть, что паспорт удалось практически выцарапать из его толстых лап. Октябрина до сих пор возмущена: схватил сумку! Там как раз были её документы на оформление загранпаспорта в полном комплекте и общегражданский паспорт. Так вот паспорт он возвратил, а всё остальное… Опять, что ли, фотографироваться, заполнять анкеты, собирать подписи?

– Поборемся, – улыбнулась Октябрина.

Она не сомневалась в своей психологической победе над ним.

Октябрине нравилось состояние влюблённости. Да вот немало лет уже предмета для неё она не видела. Ей советовали снизить её личностно-оценочную планку требований. Что означает такое снижение? Быть рядом с кем-то без любви, только ради того, чтобы хотя бы кто-то был рядом? Нет, это не для неё.

Но то, что произошло вчера… Нет… лучше уж не вспоминать… И смех, и грех – не знаешь, смеяться или плакать. Вчера её полузнакомец окончательно вышел из рамок приличия. Мог бы и стукнуть – Октябрина бы не удивилась.

– Ну так вот! – рявкнул этот самый «знакомец». – Не желаю о тебе больше слышать и ничего знать не желаю о тебе! – можно подумать, Октябрина «желала». – Не молодая уж ты баба-то! А!!! Посмотрите на неё! Недотрога! Девятнадцатый век! – он презрительно скривился. – Я не знал, что ты такая… наглая!

«Наглая» – это что-то новенькое…

– Наглая ты! Корчишь из себя чёрт знает что! Видали мы и не таких! Ха! Дамочка! Фу – ты, ну – ты, хухры-мухры!

Он задыхался и от недостатка слов, и от ненависти. Смотрел на Октябрину с нескрываемым бешенством. Его глаза вполне могли бы выскочить из орбит. Она смотрела на этого человека, не понимая того, как и зачем она, пусть и очень коротко, могла с ним общаться. Вот нескладуха! Она омерзительно чувствовала себя при одном лишь воспоминании о незадавшемся знакомстве. И тем более не собиралась с ним когда-либо заговаривать. Пересиливая себя, решилась на в какой-то степени отчаянный шаг – вернуть свои документы. Не хотелось лишней беготни по инстанциям. И Октябрина приостановилась рядом с ним, копошившемся около изрядно поношенной иномарки:

– Документы когда возвратишь?

Он вперил в неё немигающий взгляд.

Как же ей хотелось заехать тонкой ладонью по его самодовольной морде! Держа руки в карманах, глядя в его налитые злостью глаза (мороз по коже!), мягко улыбалась, источая приветливость, растягивая слова (чтобы не заикаться от кипевшего в ней возмущения), нараспев произнесла: