Лидия Михина - Экскурсия в шестидесятые…

Вот это желание «держать форму» и завело Лилю по собственному решению в местный вечерний текстильный техникум, ошибочно думая, что там-то лучше всего с этим справиться.

Но это была просто наивность.

Начались профильные предметы, людей готовили по технологии и техническим знаниям соответствующего производства. Все это было далеко от школьной программы вступительных экзаменов в ВУЗ.

Однако зиму Лиля ходила на занятия, до рабочей смены или после.

Все домашние решили, что пусть хоть техникум окончит, хотя она сама так ни минуты не думала.

Работу на станках Лиля конечно тоже освоила, сдала технический и технологический минимум знаний молодого работника. Лиля получила невысокий разряд ткачихи в уже заведенную трудовую книжку, имела всю зиму небольшую заработную плату.

С наступлением весны начала разворачиваться новая полоса жизни, но не в родном городе. Сейчас, из далека, эта полоса кажется серой и даже опасной.

Она закончилась в жаркий день взмахом листка представителя приемной комиссии.

Лиля продолжала осознавать благополучный исход своей судьбы, сидя на кровати в рабочем общежитии среди собранных к переезду в студенческие пенаты вещей и связок книг.

А было не легко…

Эта новая полоса жизни в течении тринадцати месяцев – осень-весна 1967—68г.г. была прожита совершенно самостоятельно. Приехав опять в г. Ташкент и потерпев неудачу во второй раз, Лиля и мысли не допустила, что это – все («Бык» же!).

Текстильному комбинату требовались рабочие и его представители легко их находили в фойе учебного корпуса и на той самой площадке перед входом, где потом все же победа у Лили состоялась.

Не стоит анализировать вторую неудачу: причины те же с разными вариациями. Появилось чувство досады, домой просто стыдно было ехать.

Позже Лиля болезненно вспоминала свою неудачу, но и не могла не оценить принимаемых тогда решений и действий.

В самом деле смелость и молодость города берут.

Так она оказалась в рабочем общежитии, устроившись ученицей по той простой профессии заряжальщицы. Ранее приобретенные навыки и разряд ткача в родном городе на этой фабрике не пригодились из-за другой специфики. Дело в том, что технология производства натуральных шелковых тканей и процесс ткачества хлопковых тканей заметно отличаются.

А Ташкент и просторы республики – это прежде всего хлопок, рекордные сборы которого в Узбекистане, потрясали в те годы всю страну. Как давались эти сборы знали тогда все студенты республики всех учебных заведений и даже школьники, так как первые полтора-два месяца каждого учебного года все были в дальних и ближних сельскохозяйственных полях на сборе и подборе.

Да, именно на подборе хлопковых остатков, которые валялись на земле после комбайнов. Их было довольно много.

Опытные местные ребята могли собрать в день порядка 10—15 кг. и больше. Приезжие из других областей страны с непривычки просто мучились больными спинами под весом фартуков и собирали чуть больше половины установленного задания. За этот сбор немного платили.

Но пока Лиля еще на пути к этому периоду жизни. Все это, как и мучительное проживание целыми курсами студентов в случайных помещениях среди бескрайних хлопковых полей, еще впереди.

А сейчас предстояло сдать воспитателю рабочего общежития казенное имущество, по существу постельные принадлежности, оформить обходной лист по некоторым точкам на фабрике и идти на трамвайчик со своим имуществом.

В две руки все уместилось.

Год назад с таким же грузом на две руки Лиля сюда приехала в числе неудачников, как бы подобранных представителями текстильного комбината. И ведь приехала оттуда, куда сейчас собралась, потому что на свой второй год приезда после землетрясения студенческие общежития уже принимали абитуриентов. То есть пострадавшие от стихии семьи в большинстве своем получили жилье и оно наверняка было лучше, чем потерянное. Это поражало и выглядело рекордом.

Приезжающую молодежь тогда расселяли по четыре или шесть человек в комнату. Все были очень разные.

У Лили Клавдиной это второе поступление было важной целью. Другие, те кто по первому году после школы, радовались свободе, красоте большого города, спешили тратить деньги, полученные от родителей, и особо не огорчились, не пройдя первый же экзамен. Были и такие, которые рассчитывали на влиятельных отцов в своих краях и областях. В среде ровесников они отличались бойкостью и желанием всеми руководить. Но подобные влияния отцов не всегда были удачными. По мере того, как после первого же экзамена по письменной математике численность в комнате резко уменьшилась, уехала и девушка Света, что ожидала легкой победы с папой. Суждено ей было поступить на следующий год, второй для нее и удачный третий у Лили, и начать учиться на механическом факультете, что было необычно: в основном это была мужская группа.

Эта Света и Лиля оказались удивительным образом очень похожи лицами, их путали. Пользуясь знакомством еще с прошлого года, они поддерживали добрые отношения. Ее папа продолжал активно участвовать в жизни дочери все пять лет учебы, организовав замужество своей дочке за человека заметно более старшего и явно по расчету. Подобную покорность никто от Светы не ожидал, ведь она за годы учебы развилась в законченную бузотерку на почве праздничных возлияний и чудачеств, хотя именно такое решение судьбы Светы было наверное лучшим.

А сходство с Лилей было только внешнее.

Трамвай стучал по рельсам улицы им. Мукими, пока еще плохо обсаженной зеленью, двигаясь со стороны еще более молодого микрорайона города Чиланзар.

Отодвигалось вдаль все пережитое за прошедший трудовой год в этом городе и второй трудовой в жизни Лили.

Контингент живущих в уже покинутом рабочем общежитии был удивительно «разношерстный». Были очень приличные девушки, например, из Сибири. Они приехали по организованному набору в Ташкентское ПТУ из любопытства, желания начать самостоятельную жизнь, романтической мечты и т. д. Звали их Лида и Эмма.

А надо сказать, что в те годы, для работы на фабриках, в республики Средней Азии собирали работниц из Украины, Белоруссии, России и других мест, так как местным женщинам работать полноценно на производстве было некогда: они находились постоянно в декрете, да еще каждый четверг – базарный день.

То, с чем столкнулись сибирские путешественницы еще в стенах училища, приобретая профессию прядильщиц – их потрясло.

В составе группы они обнаружили откровенно распутных девиц, воровство и прочую аморалку. Все это частично (все же был отсев) переносилось и в стены рабочего общежития. И того, что переносилось хватало на не спокойную жизнь в комнатах, топот в корридорах по ночам и стуки в двери. Пропускной режим похоже был условный, хотя вахтер имелся, и заметно нетрезвые особи мужского рода бродили по этажам в поисках своих подруг.