Александр Диев - Красный квадрат – вода

Встали с Егоркой мы рано, взяли с собой нехитрую снедь. С питанием в поселке было не важно, доступна была – тушенка, если достанешь колбаса, сало, ну и все. Картошки и зимой-то не было, а к весне и совсем. Если разве сухая картошка как сейчас «чипсы», только в советском исполнении. Но мы на это внимания не обращали, просто было привычно. Зато хлеб у нас пекарня делала прекрасный. Девки там работали почти голые только в фартуках, работу начинали рано, пекарня была небольшая, работу начинали в три часа ночи. Полной обстановки в пекарне я не знал и попал. Постучался в служебную дверь, мне открыли, пока стоял в прихожей, где стояла мука в мешках, все было нормально. Девки крикнули, заходи не бойся, выходи не плачь. Зашел я попросить хлеба и обомлел увидев такое богатство, остолбенел это было мало сказано. Бабы прокричали; – милиционерик пришел и кинулись на меня. Хорошо у меня была прекрасная реакция, кинул деньги, схватил булку хлеба и успел драпануть, а то моему суровому имиджу пришлось бы сильно пострадать. У нас быстро бы все это превратилось в анекдот, не отмыться потом от позора. Надо сказать, красавицы были знатные, как я успел заметить и формы были пышные, только потные. Девушки кричали; – «Куда ты, трус, иди сюда», – но я драпал уже далеко. Вовремя унести ноги надо тоже уметь. Больше в пекарню даже в крайней нужде я не заходил, хотя с моим режимом работы приходилось часто оставлять семью даже без хлеба.

Егор, уже укрепил мой мотор «Нептун» на корму лодки, прикрепил рулевое крепление

Лодка у меня была «Прогресс» казенная с откидным верхом, брезент которого я перешил сам на материал из бур – укрытия, т.к. он давно обветшал и было довольно некомфортно. Сиденья поставил от списанного

Камаза. Потом вообще сделал из алюминия превосходную кабину с люком от той же машины, с катофотиками и фарой – прожектором. Ну а в эту поездку обошлись тем, что было. Егор положил еще и свой мотор такой же на всякий случай. Я сильно не противился. Он у него был надежней. При ремонте мотора «Нептун» по началу я и познакомился с Коротковым. Мне его посоветовали на лодочной станции ещё раньше наши мужики. Егор спросил: – «Взял – ли я хлеба у его жены?». Сказал ему что видел его Вальку, чтоб она была неладна, сам ее спросишь, как – нибудь. Не хотелось ему рассказывать, а то еще будет всю дорогу смеяться. они же чуть не раздели меня. Побежал бы без штанов домой, а бежать от пекарни до дому было порядочно, почти через весь поселок. Егор был похож на настоящего казака; – Вьющие темные волосы, усы, настоящий атаман «Бурнаш» небезызвестного фильма.

Целый час мы затратили на сборы, заливку бензина в баки, один был от Зилка, на шестьдесят литров, второй лодочный на двадцать. Наконец мы отвалили. У Егора было ружьишко. Одностволка шестнадцатого калибра, довольно старенькое, но исправное сам проверял, когда ставил на учет. Это было обязательно.

Ранее ружья вообще не регистрировали, был полный бардак. Кто хотел тот и тащил с большой земли что ни попадя, ну да это отдельная история. Идти по реке нам было далеко и нудно. Вышли мы уже около пяти часов утра. Было еще холодно и туманно. Обстановку на реке еще не выставили. Наводнение еще не спало.

Река была очень широкая до полутора, двух километров в ширину в разных местах. Глубина довольно большая, течение очень быстрое, так что до места назначения мы должны были дойти за часа четыре, от силы пять. Рыбы еще нет и ловить нечего, а рыба на нашей реке это все. Такой вкуснятины, скажу, вы не ели и непривычны к ней, а когда попробуете – то с Севера никогда уехать не захочется. Многие жители уезжали,

но потом старались вернуться.

Через полчаса хода туман рассеялся. Перед лодкой раскинулось широкое русло реки, невозможно было определить даже забереги, просто очень чистая гладь и таящая дымка очертаний берегов. Все было бы хорошо, но трудно было определить даже само направление. Фактически шли по интуиции в примерном направлении. К берегам стараясь не прижиматься. Было рискованно нарваться на плывун. Через полчаса мы прошли второй сор, где обычно в летнее время рыбаки сетями ловили щук, бывало очень крупных, ещё через два часа прошли Профсоюзную протоку, оченькрупную с множеством ответвлений, где запутаться было очень легко, со множеством островов заросших лесом и кустарником. Через три часа мы дошли до подбазовской протоки и повернув в лево вышли к первому пункту назначения. Причалили к берегу, где стояло несколько лодок и катер. На берегу буквально в пятидесяти метрах стояло одноэтажное здание конторы, там же располагалось общежитие и столовая. Было около девяти часов утра. Мне нужен был начальник базы Головенко. Зимой, водитель заправлявшийся на подбазе, рассказал интересную историю про Головенко. Однажды к ним заехал на Кразе шофер с Ягельного и спросил, у кого можно спросить разрешение на заправку соляркой, так как застрял на зимнике, и горючка кончилась. Доехал по зимнику только на резервной канистре. Ему попался один известный юморист и посоветовал обратиться к начальнику подбазы; -«Вон видишь, маленький плотненький мужик со шлангом в руках. Подойди к нему и попроси, зовут его Чомбе. Действительно Головенко был черен лицом, имел круглое южное лицо. Шофер и направился к нему поздоровался и спросил; – «Товарищ Чомбе, можно у Вас заправиться солярой?». О своей кличке товарищ Чомбе конечно знал, страшно её не любил и сразу пустился на мужика со своим шлангом. Отхлестал его по спине, а когда разобрался в чем дело, досталось и шутнику. Водитель, хотя и был не наш, был заправлен и Головенко извинился перед ним. Все бы хорошо, но шланг в руках у него был постоянно. Работа на Севере не сахар, особенно зимой, рабочие частенько его не слушались и приходилось применять не только брань, но и другие приемы управления. Я конечно понимал всё, но зашел к Головенко, поздоровался, он обрадовался, что наконец – то власть пожаловала. Попросил его предоставить мне одного алиментщика по которому было отдельное поручение с «Большой земли» и попросил накормить меня с помощником. Беседу отложил на всякий случай. До девяти часов как раз столовая работала. Начальник проводил нас и попросил поваров накормить гостей. Кормили в столовых и на буровых очень вкусно и сытно. Котлеты из говядины с ладонь, жаркое из оленины с ребрышками, закуска из салата, компот или кисель и даже самодельное пиво – напоминавшее по мутности бражку. Наелись мы хорошо. Даже жалко было беседовать с Головенко, о произошедшем зимой. Допросил алиментщика, где мужик пояснил, что просто он полгода не был в конторе, денег ему не насчитывали поэтому и не отправлял алименты. Заявление о перечислении с адресом он в конторе оставлял. Головенко пообещал исправить положение, сразу вызвал бухгалтера – расчетчика и проблема была фактически решена. Когда лишние вышли из кабинета я предъявил свои претензии и провел вежливо профилактическую беседу. Сказал Головенко, что это происшествие известно не только мне, но и обросло слухами и ходит анекдотом по всему Северу, и как- бы не стало известно прокуратуре. Вы думаете, что возымело действие. Головенко хоть и был заслуженным работником экспедиции, но почувствовал себя героем за что в будущем поплатился. Егор после столовой сразу ушёл на берег к лодке, я вышел из кабинета в коридор и обомлел. Навстречу мне вышла красавица, с туманными глазами полными любви, в обнимку с молодым парнем, сексапильным красивым лицом кавказской внешности. Сразу узнал эту плутовку. Зимой сгорел жилой балок, где находись все члены ее семьи; супруг и трое маленьких детей. Возгорание произошло из-за самодельной плитки, называемой на севере козлом. Это устройство представляло собой конструкцию – сваренную из тонкого уголка на длинных ножках, двух силикатных жаропрочных кирпичей с вырезанными в них канавками на фрезерном станке и уложенной спирали из навитой самими нихромом. Дефицита такого материала у нас не было. Так отапливались все жилые балки типа ППВТ-8 и даже балки – бочки. Хозяйка в это время была на работе и дежурила на заправке на другом конце поселка. Происшествие расследовала целая комиссия, но пришла к выводу, что на открытый козел во время сна семьи свалилось постельное белье или просто его случайно уронили дети, когда ночью вставали в туалет или по другим нуждам. Я же высказывал другую версию, противоположную основной, а связанную с умышленным поджогом. Были определенные сомнения на основе слухов о неверности супруги, но доказательств у меня не было, а сплетники от показаний отказались. В возбуждении дела следователем прокуратуры было отказано, за отсутствием в событии состава преступления. Почему я настаивал на возбуждении, так после можно было написать представление вплоть до верхов о запрете эксплуатации самодельных нагревательных приборов в полевых условиях и выпуске безопасных образцов на промышленной основе. Освоение Севера требовало жертв и велось любыми непродуманными способами. При проверке жилых балков – вагончиков на предмет пожарной безопасности их просто ломали. Холод, не обустроенность, заставляли людей вновь идти на риск. На берегу навстречу попался Саша Момонов, водитель АТП. Он хотел поехать с нами на обратном пути. Свою машину он ремонтировал после зимника на базе и оставлял на консервации. Мы с Егором были не против. Сразу бы взяли с собой, но не знали, как управимся в Самбурге. Отчалили и пошли дальше. Через два с половиной часа, мы наконец закончили свое путешествие. На берегу поселка нам встретились местные мальчишки. Ненцы вообще приветливый народ и добродушный. Этот народ как бы чувствует от кого – что ожидать. В форме ты или нет, какие у тебя намерения. Егор остался у лодки. Я направился в участок. Николай Иванович Мамонов был у себя в кабинете и стоял у окна со свежевыструганной березовой палкой в виде посоха. Поприветствовав друг друга и поговорив, о том о сем, я попросил его материалы по краже из совхозного амбара. По материалам кража произошла до схода снега. Спросил Мамонова: – " Повторный осмотр после схода снега делал?» – Николай Иванович ответил, что не было необходимости, постановление о возбуждении уголовного дела не выносил, поэтому повторный осмотр не назначал. – Ладно, Николай Иванович, давай выноси постановление о возбуждении уголовно дела и назначай повторный осмотр места происшествия, ищи понятых и будем делать повторный осмотр, а я зайду к председателю Сельского Совета и представлюсь». Николай Иванович сел за печатную машинки, а я пошел к председателю, администрация которого находилась в этом же здания с фасада. Зашел к Бутылкину, тезке Мамонова. Он уже ждал. Поздоровались. Я представился он поприветствовав меня, сказал: -«Наслышан, наслышан, как же ты управляешься один с таким большим населением?!» – да как, кручусь, молодость города берет. Спросил; – «как дела в хозяйстве, почему спиртного не дают, как зарабатывают ненцы, чем можно разжиться в деревне, пояснил, что хотел достать рога оленьи. Бутылкин тут же ответил; – " Работать с местными вообще – то нетрудно, но любят выпить. В хозяйственном всю чиколонку (тройной одеколон) выпили, сейчас все из тундры прибыли в поселок кроме оленеводов. Пушнины настреляли мало. Год был холодный. Зато песцов много. Оленей еще не забивали. Так что рога только старые на крыше совхоза хранятся, а одному уже рога наставили. Если хочешь поинтересоваться, то лучше у внештатника Тараса. Он почти все знает, к стати он же кладовщик и начальник горюче-смазочных материалов, если надо он и заправит. Меня очень интересовало сколько получают в совхозе ненцы, спросил об этом Бутылкина и очень удивился его ответом. Оказывается, ненцы на Крайнем Севере как местные, получают в среднем около восьмидесяти рублей без северной надбавки. Для меня это был шок. Как можно проживать на такие деньги. Вот почему уменьшается поголовье стад оленей да всего остального. Почему процветает пьянство. Рассказав председателю о целях своего визита, направился к Тарасу домой, благо председатель позвонил ему и тот жил рядом. Да там все рядом и контора совхоза, магазин через теплотрассу, идущую поверх земли, а иначе нельзя, при аварии не добраться. Зашел к Тарасу он ждал и уже оделся. Хотел с ним побеседовать о Мамонове, но решил, что контакта с ним еще не имею. Пошли в участок постановления Мамонов вынес, все было готово к осмотру места происшествия. Пошли к складу. Склад был построен скорее всего еще до революции из бревен пихты. Иваныч показал основу фундамента, вырубка торцового слоя подгнила и была сколота. Поэтому лежащее на ней бревно шаталось. Тарас взял у Мамонова из рук его посох и упершись отодвинул бревно, получилась щель. Я заглянул под нее и отодвинул еще немного. Получился достаточный проем для лаза. В это время собралась толпа местных. Впереди стояла молодежь. С наружи смещенного бревна кое-что валялось. Я ахнул, крикнул что – бы всем слышно – вот, это находка, – Обращаясь к собравшимся сказал: – " Чья паторга?» (на ненецком языке паспорт). Один парень сразу схватился за нагрудный карман, а одет был в темно синей осенней куртке, с алюминиевыми пуговицами, с характерным рисунком в мелкую чешую и нижней пуговицы не хватало. Ясно, что он ее оборвал залезая в проем. Нука, нука, иди ка сюда – сразу позвал его, чтобы он не успел прийти в себя и задал вопрос, – Где твоя пуговка от куртки? – парень растерялся и проглотил видимо язык. – Так, чем выламывали бревно, – спросил его. – Пешней, ответил он, с кем с Мишкой Пяком, – ответил он – А, ну-ка тащи сюда этот ледоруб, да побыстрей. Подозвал ближе понятых, среди которых был Тарас и показал затертую в грязи злополучную пуговицу от куртки: – Ну все товарищи, можете расходиться обращаясь к толпе: – Концерт по заявкам закончен. Толпа недовольно развернулась, по причине быстрого окончания осмотра и удалилась. Николая Ивановича я попросил сходить с подозреваемым, принести пешню, да и сразу прихватить отсутствовавшего на месте второго соучастника. Хотя я был уверен, что эти двое были не последние, кто лазил в дырку. Украли ведь два ящика спирта. Пить, разбавив можно довольно долго, что и происходило на самом деле. То-то Мамонов привозил десяток протоколов за появление в нетрезвом виде в общественных местах поселка. Был еще один отказной материал, один молодой парень, пьяный уснул со старухой ненкой под шестьдесят лет, задохнулся рвотными массами, а та в свою очередь заглотила у него не то что надо на закуску и тоже уснув получила асфикцию. В кабинете написали протокол осмотра. Подошел участковый с подозреваемыми, приволокли пешню. Все расписались в протоколе, в том числе и виновники. Это фактически означало, их признание в содеянном. Мне не было необходимости вмешиваться непосредственные следственные действия, поэтому попросил Мамонова самому допрашивать подозреваемых и свидетелей. Искать остатки от бутылок спирта и приобщения к делу, а также организовать на месте фотографирование места происшествия и проникновение, назначения выборочной инвентаризации в складе и т. д. Сам напросился в гости к Тарасу, который понял, что я хочу поинтересоваться истиной картиной в поселке. Дома Тарас угостил малосолом, налил сто грамм хохляцкой самогонки. Я поинтересовался у него, в ходе завязавшейся беседы о Мамонове Н. И. Он не знал, что я не в курсе. Я видел, что Николай какой-то подавленный и ходит с посохом. Тарас мне поведал все что знал. Лет восемь назад он служил в районном отделе начальником паспортного стола. Однажды к нему пришла восемнадцатилетняя девушка для получения паспорта. Эта девица запала ему в душу, и он влюбился. В это время ему было уже около сорока лет. Росточка он был невеликого, около ста шестидесяти пяти сантиметров, сухощавый, да и не красавец. Решил он эту девушку любым способом добиться. Сначала сказала ей придите через месяц. Потом опять стал тянуть резину разными причинами; Бланки кончились, работы много извините готовлюсь к отчёту. Девушка жила в общежитии и родственников в районе у неё не было. Так прошло около года, а Николай Иванович все не выдавал ей паспорт. Потом пригласил её сходить с ним в кино. Клуб был рядом с отделом. Потом попросил его проводить до общяги. Пытался ее поцеловать, но девушка была непреклонна. Когда в следующий раз она пришла в паспортный стол, и он ей отказал, она решила идти жаловаться к начальнику райотдела. Он сказал ей подойти к обеду в здание райисполкома и там торжественно вручат паспорт по случаю совершеннолетия. Девушка была очень скромная так и сделала. Пришла в райисполком, Мамонов был уже в парадной форме и ждал у открытых дверей кабинета. Девушка не видела, что было написано на обратной её стороне. Получив приглашение прошла в кабинет торжественно обставленный, что очень её удивило, но она не придала этому значения и поплатилась своей свободой. Знакомая заведующая ЗАГСом, прочитала ей положенную по закону речь, поздравила и вручила паспорт. Девушка обрадовалась и пошла к себе. Просмотрев паспорт она увидела штамп о том, что она зарегистрирована за Мамоновым Николаем Ивановичем. Впала в транс, а очухавшись, на следующее утро, побежала по инстанциям, но сделать уже ничего не смогла. Хотела развестись, но хитрый Мамонов с начала уехал в отпуск, а прибыв из него, развода не давал. Помучавшись ещё год после многочисленных ухаживаний и подарков, согласилась жить с ним вместе и ещё через год полковник Хорошилов, перевёл Мамонова в Самбург участковым, где семья получила служебную квартиру. Через несколько лет у них уже было двое мальчиков погодков. Нынче из мест заключения прибыл один мужик, немного старше её и у них закрутилась любовь. До поры, до времени они скрывали свои отношения, но потом совсем обнаглели и тот стал жить в служебной квартире участкового. Первый раз, когда их застал Мамонов у себя дома, зэк лежал на его жене и пытался того стащить со словами: -" Это моя законная жена», но Люська лягнула Иваныча и крикнула! – «Не мешай у меня оргазм». После этого Николай Иванович ходит постоянно с посохом, сам видел. Отгоняет сожителя от жены палкой, но ничего сделать не может, сам спит в кабинете. Да, это было конец всему, но сожителя можно выгнать вообще из поселка, все же квартира служебная. Ладно, Тарас пойдем, я хотел бы посмотреть поселок. Тарас предложил пройти на ферму, там был коровник и песцовая, где выращивали черных и голубых песцов. В коровнике работала супруга Тараса. Она предложила попробовать сливки. Налила стакан мне, я еле его выпил. Больше таких сливок я нигде не пробовал. Это были настоящие сливки, почти как сгущенка только без сахара. Налила еще в литровую банку и подала мне. Посмотрели песцов. это были крупные особи, откормленные, не то что дикие в природе. Пошли обратно. Я всем интересовался и узнал от Тараса, что оленьи рога совхоз заготавливает и их продают в Японию. Там из них делают лекарство типа пантокрина, я еще тогда не придавал значению каких-либо лекарств. Хотя в райотделе у нас работал ОБХСник старший лейтенант, он был очень опытный работник и потом я редко встречал таких ментов. Он показывал мне отрезок рога марала. Его прислали родственники. Попросил его отрезать кусочек, но он не согласился. Пантокрин является естественным средством увеличения потенции, как он рассказывал. Тарас, мне ещё надо проверить хранение оружия в совхозе; – «Да какой базар, зайдем и проверим». Зашли по пути в контору, директор был на месте, открыл оружейку, всё проверили: оружие было почищено, в основном были мелкашки, карточки заместители на месте, боеприпасы в сохранности. Оружейка в полном порядке, закрывалась на две решетчатые двери, запоры соответствовали проведенной паспортизации объекта. Составили акт проверки, расписались все и пошли в кабинет к участковому. Егор тоже присутствовал на месте. Я попросил Тараса добавить в баки горючего, нам в пятнадцать часов надо было выезжать. Днем уже стало довольно жарко. Тарас рассказал, что до революции здесь всем управлял купец Шейнин с казаками. Они служили, вместо пограничников, и таможни. Склад – барак который мы осматривали, был построен как раз казаками. Материал пихту привозили ненцы на санях. Шейнин обеспечивал ненцев провиантом, а те привозили ему профилакторий оленину, шкуры, рога. Всем этим и торговал Шейнин с иностранными купцами, которые на кораблях прямо из губы приплывали торговать с ним. Шейнин имел несметные богатства. Сразу после революции прихватив самое необходимое бежал с приезжими купцами за границу. Ценности зарыл на горе, так её и прозвали в его честь. Клад пытались искать, но безуспешно. Да и часть горы обвалилась в реку. Образовался большущий обрыв. Действительно обрыв и гора была хорошо видна и пляжа перед поселком, а в самой горе при советской власти был устроен естественный холодильник. Хранили запасы рыбы для выращиваемого зверья и населения, а летом сливки, которые доставлялись в школы-интернаты для детей попутным транспортом, водным или воздушным. Егор с Тарасом ушли, задержанные сидели в изоляторе типа открытого зверинца. Я попросил Николая Ивановича сообщить по рации шефу и спросил шефа на мой отъезд. Хорошилов был доволен, что мы за несколько часов управились с проблемами, велел оставить задержанных под охраной Мамонова и общественника. Завтра вертолетом отправит Федю Шарипова за задержанными и пришлет следователя. Мне разрешили ретироваться, так как у самого в на участке конь не валялся. Побеседовал с Николаем Ивановичем и слегка затронул его проблему с жильем. Предложил пойти и просто выкинуть подлеца, да и увезти его с собой. По дороге высажу как пирата на глухом острове там и сдохнет. Иваныч струсил и не согласился. Сказал, что пойдет на пенсию и уедет на Родину к соей матери. Отдельная история расскажу, как – нибудь позже. На этом и попрощались. На берегу Коротков возился с горючкой. Снял китель, рубашка была на мне безрукавка. Переодел обувь, сменив на болотники хромовые сапоги. Нагнулся к воде помыть руки. На безрукавке карман был без клапана, а… на берегу рядом стояли мужики – ненцы. Вообще такой народ – совершенно наивный и добродушный, а главное добросовестный и умный посвоему. Мы отчалили, включили задний ход и развернувшись, погнали на подбазу. Обратный путь нам показался долгим, да и скорость против течения упала. Часа через три мы достигли подбазы, забрали Сашку Мамонова и двинулись дальше. В лодке мы говорили только по необходимости, было шумновато от мотора. Часа через три мы уже устали и остановились по правой стороне реки на излучине, где образовался полуостров у какой-то узкой протоки. Деревья уже распустились. У нас это происходит буквально за день. Только потеплеет и всё, сразу – лето. Полуостров был высокий над уровнем воды, хотя она ещё не спала, но в русло почти вошла. Разожгли кострище, у Саньки была с собой картошка, взял на подбазе домой обрадовать жену, а Светка у него была блатная, завпродмагом единственного магазина в поселке геологов. Хотели приготовить печёную картошку прямо в углях. Из еды была только булка – серого. Санька поехал с Егором поставить на всякий случай сетку в этой протоке. Мы понимали, что в такую воду ничего не поймаешь, но вдруг. Егор хотел подстрелить утку, вдруг на удачу, что-нибудь выгорит. Я валялся у костра. Уже вечеряло и стало прохладно. Сушил отпотевшие болотники и носки. Вскоре услышал выстрел и через минут тридцать появился Егор. Он шел уже пешком по берегу ручья, продираясь сквозь кусты ивняка. В руке тащил большую жирную серую утку – селезня. Мы общипали и тут же распотрошили. Повесили тушиться прямо над костром в дыму, насадив на толстую ветку ивняка. Вернулся Александр, бросив якорь на берег, поднялся к костру. Все расположились у костра. Егор рассказывал, как однажды тоже ездил на рыбалку и был на ненецком стойбище рыбаков. Потом, когда возвращался по реке, увидел бревно, плывшее по течению. Сначала не обратил внимания, а подплыв на лодке ближе, сразу и не понял. Кинул якорь на бревно и заглушил мотор на лодке, но бревно и лодку потащило вверх по реке. Завел мотор, потащил бревно к берегу и увидел, как огромный осетр метнулся на поверхности воды и стал отчаянно сопротивляться лодке, чуть не перевернул её. Егор вытащил ружье и выстрелил в осетра, но рыбина сорвалась с кукана и была такова. Егор понял, что ненцы посадили осетра на кукан привязав к бревну и надеялись оставить его до зимы, но не рассчитали его силу. Утка долго доходила на дыму и разговоры продолжались. Я спросил Егора подымался ли он по подбазовской протоке, тот ответил, что не приходилось, а я один подымался по ней. Самое удивительное, что через километров десять если идти вверх по правой стороне в середине высоченного берега лежит огромное дерево по виду как бы вяз, в основании с деревенский дом, длиной примерно метров двести, а на конце пальмовые ветви. Никогда даже на картинках ничего подобного не видел. Всегда думал, как были доставлены вязы в 1932 году на строительства старой метеостанции при Сталине. Сейчас там располагается лаборатория Крылова. По всей видимости, политические зэки нашли, где-то подобное дерево, но еще даже не окаменевшее. С большой земли вряд ли потащили бы такие бревна даже баржей. Егор удивился, как быстро мы нашли воришек в поселке, прошло ведь порядочное время кражи. Я пояснил ему, что тут все просто; – «Кража была, когда снег еще таял, поэтому нужен был повторный осмотр и осмотр места происшествия делается всегда очень внимательно и не для галочки. При любых видах происшествий осмотр места события прежде всего». Прошел один час, я предложил съездить проверить сетку. Санька пояснил, что сразу увидите через метров пятьсот поплавки. Егор прихватил свою одностволку, и мы на лодке поплыли к месту установки сетки. Егорка сидел за рулем, а я глазел по сторонам. Протока была узкая. Всего – то, наверное, метров шесть в ширину. С левого берега протоки шел крутой заберег. С другой пологий, поросший кустарником и березняком. Мы уже увидели сеть, она перекрывала всю протоку. Поплавки были из пенопласта и прекрасно были видны издалека, но не один из них не шевелился. Рыбы не было. На пологом берегу, в метрах пятнадцати, я увидел нечто озадачившее меня, дернул Егора за плечо и показал рукой в направлении мелкого кустарника за которым стоял лось. Егор прошептал; – Да это же лесной олень. – А я подумал, что лось, вон какой здоровый. – Ты что рога не видишь? Егор причалил к берегу, схватил ружье, один патрон и на ходу заряжая, бросился к кустам, чтобы спрятаться и выстрелить. Я сказал ему; – «Может не надо стрелять, смотри какой красивый здоровенный олень, не то – что у ненцев домашние». Но куда там, у Егора проснулся азарт охотника, и он выстрелил в оленя. Олень споткнулся, упал на переднее колено, но вскочил и стал уходить, продираясь сквозь заросли кустов и березняка. Егор крикнул что – бы я тащил ему патрон. Все патроны у Егора хранились в черном, блестящем портфеле, в лодке. Я побежал к лодке, принес ему патрон, какой попало, так как они лежали в сумке навалом. Егор перезарядил ружье, догнав оленя на выстрел, вновь прицелился и выстрелил, но олень продолжал движение, стараясь скрыться. Егор опять крикнул мне – тащи патрон. Я вновь побежал к лодке, и опять схватив патрон побежал к Егору. Он вновь побежал к удаляющему оленю, вновь выстрелил, но олень продолжал уходить. Так я бегал за патронами раз семь, восемь. Наконец олень упал и захрапел в судорогах. Егор тут вытащил из ножен охотничий нож и стал свежевать зверя. Подрезал на копытах шкуру, распорол всё до брюха и вывалил требуху. Я принес из лодки брезентовые мешки, которые мы всегда возили на всякий случай. Расфасовал все, даже требуху распределил на троих. Со всеми делами он управился за час. Мне достались еще и рога, которые мне не удалось взять в Самбурге. Утащили добычу в лодку. Поехали к сетке. Сняли, рыбы конечно не было. Поплыли к стоянке. Санька уже волновался и сразу нас стал спрашивать, что за стрельбу мы там устроили. Когда мы ему поведали о стрельбе, все сильно смеялись, как я таскал патроны Егору. Утка к нашему приезду уже хорошо закоптилась, печеная картошка тоже дошла на углях. Плохо было без соли, но мы посыпали пеплом и всё съели с аппетитом. Было очень вкусно. К тому времени уже стемнело. Мы отдыхали, лежа на свежей травке и рассматривали звезды и летающие спутники. Время быстро бежало было около десяти часов. Видно было, как на реке выставляли бакены, и мы решили ехать в ночь. Да и оставалось, не больше ста километров. Затушив костер, мы отчалили от своего бивака. К часу ночи мы добрались до поселка. Разгрузившись, разошлись по домам. После поездки вся мая одежда была грязной. Уснул я быстро, как убитый. В пять утра послышался стук в дверь. Супруга открыла дверь, послышался чей-то знакомый голос. Жена разбудила меня. Я поднялся и увидел наставника речфлота, Виталия Лузаненко. Виталий с порога заявил, что на базе «Пионерная» убили крановщика и угнали катер «Ярославец». Виталия я знал с самого начала обоснования на левом берегу базы месторождения «Ягельное», сам до армии работал на нефтегазовой скважине Р-42, расположенной фактически на месте обоснования нового поселка с аналогичным названием. Пока я одевался в оставшееся чистым после поездки, попросил супругу набрать по телефону отдел. Из форменной одежды чистой были белая рубашка да плащ – пальто. На улице разнепогодилось, было пасмурно, моросил дождик и порывистый ветер. Связи с районом не было. Личного оружия у меня, как и Николая Мамонова не было. При Советской власти его старались не выдавать, может правильно с одной стороны, но по положению были обязаны. Посоветовавшись с Виталием, решили сразу идти в старый поселок, где у метеостанции речфлота пришвартовался катер. По дороге Лузаненко в кратце рассказал, что с субботы на воскресенье состоялась свадьба, женился один из крановщиков. Пришедшего из армии брата Лузаненко, Анатолия на торжество не пригласили. Он повидимому притащился без приглашения, уже изрядно выпивший и на свадьбу и товарищ жениха, бывший шафером, его не пустил. После чего Анатолий сбегал на катер, на котором и работал, взял ружье, принадлежавшее члену команды Буторину, вернулся и в ссоре выстрелил в шафера. Тот скончался на месте. Заряд выпущенный с небольшого расстояния попал в жизненно важный орган. На свадьбе, которая проходила в столовой началась паника. Анатолий убежал на пристань, где стоял катер, запустил двигатель и угнал его. Но не зная русла реки, а она между берегами, где и находились поселки наискось друг от друга была шириной не менее трех, четырех километров, посадил катер на мель. В этом месте река намыла остров. На нем обычно жители купались в летнее время, а пока не спало наводнение, находился под водой. Виталий сказал: – «Анатолий, кажется рехнулся разумом или просто крыша поехала». Мы подошли к метеостанции. Это было одноэтажное деревянное, оштукатуренное здание типа барака. Действительно с этого высокого берега было видно катер «Ярославец», белого цвета, принадлежность которого обозначала, представителя командного состава речного флота. В бинокль видно было, что по палубе ходил с ружьем угонщик. Сразу пошли в здание, я намеревался по рации соединиться с районом. После долгих попыток мне это удалось. Сообщил дежурному по отделу внутренних дел о преступлении. Попросил в оказании помощи, так как у меня даже оружия не имеется, кроме изъятого гражданского. Примерно через час, уже было начало семи утра. Вновь связался с отделом. Соединили с начальном райотдела. Шеф попросил рассказать о произошедшем подробнее. Всё, что мне было известно я повторил Хорошилову Владимиру Георгиевичу. Он спросил; – «Выезжал ли я на место преступления», ответил, что пока не было возможности. Шеф объяснил, что группа в полном вооружении готова, но нет погоды, будет заказывать санрейс и как будет возможность группа захвата прибудет вертолетом, прямо в старый поселок. Я спросил могу ли я в крайнем случае задействовать имеющийся арсенал гражданского оружия, изъятого у населения и пояснил, что у меня нет возможности оградить от преступника проезжавших мимо лодочников, а тот время от времени постреливает. Шеф дал указание, не штурмовать катер до прибытия группы по возможности. Мы с Виталием спустились к берегу и по трапу поднялись на катер подобному описанному, только обычного серого корабельного цвета, которым командовал капитан Дудник. Он был около ста восьмидесяти пяти роста, с мужественным лицом, нос слегка с горбинкой, волосы прямые русые с залысинами. Переговорив ещё раз, о возможных действиях с нашей стороны и посоветовавшись, я предложил проверить психическое состояние Анатолия. Сходить в свой кабинет, взять мелкашку и выстрелить по рубке корабля. На предмет реакции со стороны преступника. Сбегал в участковый пункт милиции, позвонил домой председателю Совета Анатолию Сергеевичу и сообщил о случившемся. Взял из оружейного сейфа малокалиберную винтовку «Белка» без приклада, сгоревшего во время лесного пожара, но в полном соответствии, технически – исправной. Несколько патронов от нее и побежал в старый поселок, до него было метров восемьсот. Вновь поднялся на катер. «Ярославец» во время войны выполнял боевые функции сторожевика, по охране береговых инфраструктур, а в настоящее время используемого гражданским флотом. До флагманского катера было метров семьсот. Анатолий стоял с лева от рубки и пил из горлышка шампанское, которого в трюме было достаточно. Катер хотели во время свадьбы использовать, как свадебный кортеж. Зарядив «Белку» малокалиберным патроном, второй нижний ствол был тридцать второго калибра, он мне был не нужен, прицелился в правую сторону рубки, выстрелил. Видно было, что Анатолий испугавшись, метнулся за рубку. Стало понятно, что он не дурак и с ума не сошел. Просто находится в пьяном угаре и куражится, сошедший с ума даже бы не шелохнулся. – Всё капитаны, запускайте дизельную установку и плывем на левый берег, надо принять охранные меры вокруг угонщика. Минут через тридцать мы дошли до причала левого берега. На берегу стояла небольшая толпа. Среди которых, были состоявшие в дружине Шамкин и Лабин, два сапога пара. Надо отметить любители выпить особенно на халяву. Только я сошел на берег, оба были тут как тут около меня. Знали, что на угнанном катере спиртное было чем опохмелиться. На свадьбе, конечно своего не упустили. Сразу поступило от них несколько предложений по захвату корабля. Мне при шлось их резко осадить. Для начала Вам необходимо проветриться. Заводите свои моторки и держась от катера метров на двести не подпускайте ни одной лодки. Не забудьте надеть повязки дружинников. Накануне я выдавал Вам с золотой вязью. Шамкин и Лабин были рады получить задание по такому боевому случаю. Мне даже не пришлось каго-то уговаривать, а вот с капитанами речного флота мне пришлось долго повозиться, чтобы они дали согласие на абордаж. Почему боялись Анатолия Лузаненко!? Мне было в общем – то понятно. Люди судили по мне. Да именно все знали, что я служил в спецвойсках ВВ МВД. Жители знали и видели, насколько решителен лично я, как я применяю приемы рукопашного боя, как расправляюсь с наглецами. Не мало сыграла роль с роспуском мною слухов о жестокости приемов борьбы с преступностью и мне достаточно было что-то сказать пресекающее и тут же все прекращалось или попадешь в участок и там мало не покажется. Мне было сложно поддерживать порядок с населением десять тысяч человек. Поэтому приходилось иногда играть на публику. При доставлении в участок проводить демонстрацию правил приемов, распускать слухи, используя случаи обнаружения трупов на реке. Отпускать нарушителей после наказания из участка, ну, а те уж распускали слухи сами в своих рассказах слушателям. Поэтому Лузаненко Виталий считал, что Анатолий служивший в ВВ сержантом и получивший «Краповый берет» настолько опасен, что лучше держаться подальше. Наверное, это правильно но лучше ставить иногда себя на место опасной ситуации. Как можно унижать человека, прошедшего армию, тем более имеющего в своем подчинении целый взвод. Это уже люди, прошедшие школу для взрослых. Армия не может терпеть никаких унижений. Как – так брат идет на свадьбу, а своего брата не пригласил. Я немного съязвил конечно, но если разобраться – то в этом есть здравый смысл. В общем мне довольно долго пришлось убеждать своих капитанов начать действовать. Всё изменилось после обеда. Нам было не до обеда. О еде просто никто не думал. К двенадцати часам я решил появиться в участковом пункте милиции. Когда я там появился, то несказанно обрадовался. Федя Шарипов, сержант занимавший пост инспектора разрешительной системы, попутной лошадью уже с задержанными прилетел в поселок. Оба сидели закрытые в моем КПЗ, если так назвать сваренный зверинец, а Федя сидел за рабочим местом Данилова Евгения Михайловича, он же инспектор уголовного розыска и улыбался своими черными нечищеными зубами. По братски, мы обнялись, поздаровкались и пистолет уже был в моих руках. Федька заругался, как так, это что такое. «Не ругайся, Федя сейчас всё уладим. Ты в курсе, что у меня произошло! Сейчас позвоню начальнику, и если он даст добро, то пистолет мне сейчас очень нужен только вместе с кобурой». Я набрал район и Хорошилов как всегда был на месте, связь к этому времени уже действовала. Я доложил ему о текущем моменте и приезде конвоя из Самбурга. Спросил разрешения взять ПМ у Шарипова и сказал, что задержанные сидят в клетке под замком. Хорошилов велел дать трубку Шарипову.