Геннадий Мурзин - Виселица для ослушников. Уральский криминальный роман

– Пока нет… Впрочем, если бы что-то на их горизонте появилось, то сообщили бы, наверное. Хотя… Вряд ли они будут передо мной раскрываться. Вот если бы… Кто-то другой… близкий им…

Однополчанин согласно кивнул.

– Пожалуй.

– Скажи, Лёх, что ты думаешь о нынешнем начальнике управления? Знаком с ним?

– К несчастью, Савва.

– Как тебя понимать?

– Видишь ли, появился он за полгода до увольнения моего в отставку. Сразу с академической скамьи и стал начальником нашей уголовки, представляешь? Сопля зеленая, в глаза не видел ни одного преступника и на тебе – наш начальник.

– Ну… Может, умом блещет вот и…

– Может, и блистал, – Лёха расхохотался, – но другим. Мы разнюхали, кому обязан карьерой.

– Интересно, кому?

– Тестю!

– В больших чинах он?

– Генерал внутренних войск… был.

– А сейчас?

– В отставке. По возрасту. Хотел, будто бы, зятька, перевести в Екатеринбург, на хорошую должность, но… Видимо, отставка оказалась скорой и он не успел. Вот так и застрял в провинциальном Ирбите этот тупоголовый выскочка.

– Не жалуешь, а жаль… Через него можно было бы кое-что разузнать о ходе поиска.

– Погоди, Лёх, а я смогу кое-что выяснить…

– Через кого, если?..

– Кое-какие связи остались. Не на верху, но это, может, и к лучшему. Между прочим, передо мной в долгу.

– Как это?

– Он также пришел из нашей академии, юридической, но ему с тестем не повезло, поэтому был приставлен ко мне в качестве стажёра. Повозился с ним, но ничего, кое-что все-таки получилось из него.

– Кто это?

– Устьянцев… Далеко не продвинулся, но все-таки заместитель начальника местной уголовки – это что-то да значит…. Созвонюсь вечерком, предложу встретиться за кружкой пива: если не скурвился за последние годы, что меня нет в полиции, то разузнаю многое через него.

– Спасибо, Лёх. Ты настоящий однополчанин.

– Благодарить меня не за что и рано… После встречи – наберу тебя. Жди. Договорились?

– Буду ждать с нетерпением.

Отключив связь, Савелий Иванович облегченно вздохнул, встал, отряхнулся от приставших к брюкам влажных тополиных листьев и пошел на остановку общественного транспорта. Теперь, считает он, можно будет заняться и поручениями любимой жены. До ее прихода с работы (он взглянул на наручные часы) времени вполне хватит и даже с лихвой.

…Поздним вечером, когда Савелий собирался отойти ко сну, позвонил Алексей, однополчанин.

– Привет!.. Прости, что беспокою в такое неподходящее время, но посчитал необходимым поставить в известность… Чтобы не томить тебя, чтобы у тебя была возможность предпринять дополнительные меры, что бы не питал особых иллюзий.

– Пугаешь, Лёх.

– Не пугаю, Савва, а настраиваю на действия.

– Что-то выяснил?

– И да, и нет.

– Не понимаю.

– Тимка… Прости… Майор Устьянцев, оказывается, знает об объявлении в розыск твоего сына. Хотя, если вдуматься, ничего удивительного нет: что ни говори, но бывшая твоя жена – не последний человек в Ирбите, знатная дама, почти королева; так сказать, богатая и успешная; в друзьях у нее вся городская элита; как сказал Устьянцев, ее услугами пользуется и жена полковника Морозова, начальника УВД…

Проявляя нетерпение, Савелий Иванович, фыркнув, прервал.

– Знать и дружить – совсем не значит действовать.

– Пожалуй, Савва, с тобой соглашусь. Короче, ни мычат, ни телятся.

– По части розыска, что ли?

– Именно. Со слов Устьянцева, полиция считает, что пороть горячку ни к чему; дескать, избалованный барчук (это про твоего Димку) забурел и, скорее всего, в Москве сейчас и шляется по столичным ночным заведениям. А там искать, что иголку (с этим я согласен) в стоге сена.

– М-да… Ну и служаки…

– Ты о полиции?

– О ком же еще-то?

– Верно: мужики не потеют на службе.

– Я так и думал.

– Насчет чего?

– Что полиция станет гужи рвать; что на нее полагаться не стоит.

– Хочешь совет, Савва?

– Если по делу, то да.

– Нужно хорошего такого пинка дать.

– Полиции, что ли?

– Да, Савва.

Савелий Иванович грустно усмехнулся, чего, конечно, Алексей не мог видеть.

– Я бы с большим удовольствием, но не в моей власти.

– Напрасно так думаешь.

– Вот как?

– Да.

– Тогда разуй мне глаза.

– Иди в городскую прокуратуру, запишись на прием к прокурору, именно, к самому прокурору, а не к его помощникам. Обскажи историю, нажми на то, что полиция не предпринимает никаких мер. Он, как основной надзирающий за деятельностью правоохранительных органов, вправе лягнуть крепко и заставить заняться поиском твоего сына. А так… Жди, когда рак на горе свистнет.

– Дело, Лёх, говоришь.

– Кстати, Савва… Извини, что лезу в душу, но скажи мне: к чему ты сам склоняешься? Что могло, на твой взгляд, случиться с сыном?

– Ей-Богу, не знаю.

– Все-таки: отцовское сердце не может молчать.

– Это так, но… Тревожно, Лёх… Боюсь, что он в беде…

– Например?

– Ну… Говоря языком твоих полицейских, здорово забурел.

– Имел, извини, склонность?

– К сожалению… Скрывать от тебя не буду.

– Тогда…

Савелий Иванович решительно прервал однополчанина.

– Но это для меня ничего не значит. В любом случае Димку надо спасать, вытаскивать из беды, а она, то есть беда, в любом случае налицо.

На это Алексей Золотых сказал:

– Тем более не должен терять время.

– Не намерен, Лёх… Спасибо тебе за всё. Спокойной ночи. И будь здоров. Да… С твоего позволения, если понадобится вновь твоя помощь, за собой оставляю право обратиться…

– Ну, Савва, какой разговор! Звони… Без всяких заморочек. Всегда в твоем распоряжении. На то и однополчане, чтобы…

– Вот именно, – и Савелий Иванович повторил по слогам, – од-но-пол-ча-не.

К девяти утра Савелий Иванович Низковских уже был в прокуратуре. Ему повезло: оказалось, что прокурор принимает раз в неделю и именно по вторникам, с шестнадцати до восемнадцати. Потом еще раз повезло: его зарегистрировали последним, а всем другим (их было около десятка) предложили прийти через неделю. Он отметил про себя: «Два везения подряд – хороший знак».

Он не первым в очереди на прием и мог бы прийти позднее, однако в 16.00, как штык, уже сидел в приемной и с нетерпением ждал своего часа.

Вот и его пригласили в кабинет. Он вошел, поздоровался. Прокурор, почему-то мрачно глядя на него, кивнул и рукой предложил пройти и присесть.

– Что у вас? Слушаю.

Савелий Иванович выложил все, что знал и тревожно замолчал.

– Так… Прошло больше тридцати дней, а результата никакого, – прокурор посмотрел на бумажку, лежавшую перед ним, в которой он делал какие-то пометки во время монолога посетителя и продолжил. – Вы разведены, и сын живет у матери: именно Светлана Львовна, – Низковских мгновенно просёк, что прокурор знаком с его бывшей женой, так как он в рассказе этого не говорил, – обратилась с заявлением… Вы с женой после этого разговаривали?