Геннадий Мурзин - Виселица для ослушников. Уральский криминальный роман

– Что хочешь от меня?! – истерично взвизгнула бывшая жена.

Савелий спокойно ответил:

– Хочу всё знать.

– Издеваешься, да? Мать места себе не находит сколько дней, а ты пытаешь. Повторяю: ничего не знаю, но хотела бы знать, где сейчас мой любимый сынок?

– Надо что-то делать, – по-прежнему спокойно отреагировал Савелий.

– Ты, что ли, делаешь?! Написал кто заявление в полицию? Не ты, а я! Кто, опять же, установил материальное вознаграждение всякому, кто сообщит о сыне хоть какие-то сведения. Заткнуться бы тебе и не бередить материнскую рану… Без тебя тошно и хочется сутками с горя выть волчицей.

– Ну, я тоже…

– Что «тоже», а?! Помощничек выискался!

– С его дружками разговаривал… Выпытывал, не знают ли они чего-нибудь о Димке.

– Какой результат? – издевательски спросила бывшая жена.

Савелий развел руками.

– Никакого… Увы…

– Вот дурак, а! Да если бы они, его дружки, что-то знали, то давно бы стояли в очереди за моим вознаграждением.

– Не груби и не оскорбляй. Я Димке отец кровный, а тебе давным-давно никто. Чуешь?

– Еще слово и выкинут тебя отсюда вперед ногами.

– Это я знаю… – Савелий встал. – Плохое получилось у нас свидание.

– А чего ты ждал? На что рассчитывал, безмозглый осел?

– Мы должны оставаться людьми.

– Только не с тобой! Ты мне всю судьбу искалечил.

– Не гневи Бога, Светлана Львовна. Оглянись, посмотри вокруг… Тебе ли жаловаться на судьбу, когда вся в шоколаде.

– Счастье женщины не в богатстве…

Савелий прервал.

– Ну, что касается любви, то ты и тут не обделена мужским вниманием. Начнешь твоих мужиков считать – пальцев двух рук не хватит… Твое ложе от мужских тел не остывало… Даже тогда, когда мы совместно проживали.

– Вон! Пошел вон, скотина!

– Ухожу. Но заявляю: сделаю все от меня зависящее, чтобы Димку найти, чтобы выполнить отцовский долг.

– Ну-ну! Действуй, калека. Полиция с ног сбилась, а этот получеловек что-то сможет сделать.

– От тебя уже такого наслушался, что теперь любое твое оскорбление мне нипочём.

Спустившись с крыльца, Савелий Иванович Низковских огляделся. Завидев слева, почти что рядом, уличную скамейку, прошел, присел. После того, что услышал только что, решил прийти в себя. И подумать, что делать дальше. Конечно, он не забывает, что дома ждут неисполненные поручения Евдокиюшки, но…

Сидит под тополем, только что сбросившим последние листья и нехотя покачивающим старыми ветками, думает, разумеется, о странном исчезновении Димки, сына своего. Понимает: что-то надо делать, но что именно? Спросить ему некого. Да и вряд ли кто-то со стороны может посоветовать. Может?..

Вынимает свой простенький сотовый и набирает номер. Гудки проходят, но никто не отвечает. Хотел уж отключиться, но тут услышал знакомый с хрипотцой (курит с лишком много) голос.

– Да… Слушаю.

– Привет, Лёха!

– Савва, что ли?

– Он самый… Как жизнь молодая?

Он услышал раскатистый смех.

– Сказанул!

– А что? Пятьдесят с хвостиком – для такого мужика – не возраст.

Лёха вновь рассмеялся.

– Может, и не возраст, однако, Савва, песок из одного места сыплется, обильно так посыпает мои тропинки.

– Ну, ладно… Ты сильно занят? Можешь говорить? Если…

Лёха прервал церемонии.

– Дома я. Свободен от дежурства… То есть выходной… внеочередной… за воскресную работу.

– Всё трудишься, значит?

– Денежка не ахти (сейчас я освобожден от дежурств, трудненько стали даваться суточные бдения, поэтому заведую оружейной комнатой), но пенсионеру не могут быть и они лишними.

– В том же ЧОПе?

– Да… Никто другой теперь во мне не нуждается.

– Это верно… Отработанный мы материал.

– А ты, Савва? Все там же?

– Топчусь помаленьку…

– Наверное, в деньгах не обижают. Сбербанк как-никак. Фирма богатая.

Низковских хмыкнул.

– Наше начальство, скажу так, не в обиде. А наш брат… Крохи с барского стола… Но я доволен и этим.

В голосе Лёхи просквозила обида.

– Редко стал звонить. Забываешь, Савва, однополчан. Отдалился.

Тут надо пояснить.

Золотых Алексей Евгеньевич, ровесник и однополчанин Савелия Ивановича, к которому судьба оказалась более благосклонной: за тринадцать месяцев выполнения интернационального долга в Афганистане его не коснулась ни одна душманская пуля, мимо, ужасающе свистя, пролетели, не коснувшись его, и осколки мин. Редкое везение. Через несколько лет, уже, будучи в запасе, бывший десантник, а нынешний, то есть на то время, старший оперуполномоченный уголовного розыска местного УВД, решил еще раз попытать счастье, поиграть с судьбой в кошки-мышки (адреналина, видно, не хватало), подал рапорт и был отправлен в пылающую в огне Чечню. И там повезло: отделался легким проникающим ранением мягких тканей бедра, можно сказать, царапнуло. На больничном, но уже дома, пробыл всего-то десять дней. Савелий справедливо тогда назвал Лёху счастливчиком. Потому что ему так здорово не повезло: уволился из армии инвалидом. Сначала дали вторую группу, а потом очередная комиссия посчитала слишком жирным и перевела Савелия на третью группу. Мог, говорили, оспорить решение и потребовать переосвидетельствования, но он плюнул, и затевать волокиту не стал. Посчитал вымаливать для себя что-то там унизительным.

Упрек Савелий не оставил без ответа.

– Ты? Тоже самое же. Я вот позвонил, а от тебя бы звонка не дождался.

– Оба хороши – это правда, Савва… Как живешь? У тебя все в порядке? Как жена? Дочь? Она не выскочила замуж?

– Слава Богу, Лёха, нет.

– Почему «слава Богу»? Дедом не хочешь стать?

– Хочу. Но дочь считает, что ей заводить семью еще рано. Заявляет, что вот получит диплом и тогда только станет об этом думать… Как, Лёх, считаешь, она права?

– Пожалуй… Нынешняя молодежь – практичная. Всё просчитывает и взвешивает. Мы были, скажи, бесшабашными

Лёха хмыкнул.

– Точнее, безмозглыми: сначала совершали поступки, а только потом задавались вопросом: зачем?

Савелий грустно усмехнулся, примерив сказанное на себя.

– Как выражался отец русской демократии, да уж…

– Если правильно понял, у тебя, Савва, на всех фронтах полный порядок.

– М-м-м… Как сказать.

– Нет, не так? Что-то случилось?

Ответил вопросом на вопрос:

– Неужто ничего, Лёха, не слышал?

– А, что, прости, я должен был услышать?

– Димка, сын от первой жены, исчез.

– Давно?

– Достаточно, чтобы забить тревогу.

– В розыске?

– Бывшая жена оформила заявление… На днях встречался с его дружками, но те ничего не знают.

– Не знают или не хотят говорить?

– Откуда мне знать? Чужая душа – потёмки.

– Так-так-так… Понятно… Интересовался, что предпринимает полиция?