Н. Ларин - Олень двугорбый. Сборник всего на свете

Катерина Матвеевна: О-ля-ля. Ля раомантик атмосфер.

Иван Петрович нажал на клавишу выключателя. Вот сколько раз я, и не только я, жаловался и в управляющую фирму, и куда только, по поводу нашей неисправной проводки. Говорили ведь, не далеко до беды. И она не заставила себя долго ждать. Ивана Петровича ударило током сильным и минут 25 трясло не переставая.

Иван Иванович: Кажись, кони двинул очкастый.

Анжела ( пиная почерневший труп ): Как я ненавидела всю жизнь этого ушлёпка. Слава богу, сдох. Вань, угости меня сигареткой и проводи меня до соседней комнаты на пятнадцать минут.

Иван Иванович ( протягивая сигарету ): Да, и пяти хватит…

И не соврал. Через 5 мин. они вновь вернулись. В комнате ничего не изменилось, только Катерина Матвеевна от перепугу протекла своими последними в жизни месячными, и Георгий Георгиевич немного полизал капли её менструации с пола.

Иван Иванович: Жареного можно с остатками гречнего плова съесть. Хоть какое-то мясо.

Георгий Георгиевич ( осмелев ): Не советую. Он срамной болезнью какой-то болел. Заразиться можно, вдруг микробов не всех убило током. Я слышал, он собаку убил на кухне. Можно из её мозгов кисель сварить, я рецепт хороший знаю из «Книги о вкусной и здоровой пище» под редакцией Анастаса Ивановича Микояна.

Анжела: Съешьте лучше меня. Я тоже могу до выключателя дотронуться и зажариться так же.

Снежана: Иди ты. Что в тебе жрать-то? Ни пизды, ни рожи. Лучше меня, я пожирнее буду и понаваристее. Из меня и щи можно сделать.

Катерина Матвеевна: Лучше меня. Меня! Я вкуснее оттого, что моложе этих швабр.

Иван Иванович бьёт, в связи со своим обещанием, по лицу Кат. Матвеевну, и она умирает замертво по причине удара и тяжкого приступа отсутствия женского счастья.

С остальными барышнями поступили согласно их рекомендациям.

Вкусно получилось!

Отужинав, Иван Иванович и Георгий Георгиевич поцеловались и, взявшись за руки, выпрыгнули из окна. Но не погибли, а сильно только покалечились. Почему они так поступили, я не знаю. Без моего ведома и контроля всё сделали. Все такие самостоятельные стали.

Сами тоже ничего не смогли объяснить.

В полиции причиной всех явлений назвали совместное употребление гостями на званом ужине курительных смесей «Спайс». Про эти события на след. неделе даже специальный выпуск телепрограммы «Пусть говорят» выйдет.

Есть в наших кирпичах такая точность, что они чрезвычайно метко попадают по темечку. Однажды в чистое солнечное утро я прогуливался со своим знакомым Мишуткой по родному микрорайону.

Внезапно все дома начали рассыпаться на мелкие камешки. Сверху вниз стали рассыпаться. Объясняю точнее, сверху начали распадаться на мелкие камешки и бить этими камешками прохожих, куда им заблагорассудится. Так и падали, пока все дома не исчезали разрушенные.

Потом камни посыпались крупнее. Если с дождём такое происходит, то говорят про него, что усилился, или сильнее пошёл.

Я знал, что происходило, но предпочёл молчать. Иногда словами не решить проблему. Например, когда одним уже достаточно крупным круглым камнем попало по лбу такому же одному достаточно крупному круглому господину, и он замертво упал. Если бы я подошёл и рассказал ему, в чём причина, ничего же не изменилось бы. Так бы и остался лежать.

Или вот когда успели перебежать одну улицу имени двенадцатого сентября, и Мишутке тоже стукнуло камнем и он охромел на один глаз, кажется, правый.

Мы увидели, что двенадцатиэтажный дом рассыпался уже до десятого этажа. Иными словами, от двенадцати этажей остался первый, второй, третий, четвёртый, пятый, шестой, седьмой, восьмой, девятый и десятый этаж, если считать их, начиная от земли. А одиннадцатаго и двенадцатаго этажей не осталось. Они уже рассыпались.

Это даже Мишутка своим оставшимся глазом увидел.

Появляется моя старая страшная соседка. По совместительству, подрабатывающая ведьмой. И говорит своим мерзким визгливым голосом:

– Теперь я разрушила твой дом, и тебе больше негде жить. Будешь жить у меня. И я твоей матерью буду, а не ведьмой-соседкой.

– Что ты наделала, старая ведьма-соседка? Ведь ты – соседка мне, и твоя квартира тоже погибла, – и показал на её, рассыпающуюся на крупные камешки, квартиру.

– Что я наделала, старая ведьма-соседка?! У меня же там кошкам рыба на плите варится. И две кошки одни дома.

Вкратце резюмирую: кошки остались живы. Обе.

Когда жена у некоего 19 ушла к другому, некоему 3, то некий 19 не стал ничего делать, кроме как грызть ногти. Вначале он сгрыз ногти на руках, затем он сгрыз ногти на ногах, причём всегда начинал ногтем на большом пальце, а заканчивал на безымянном. Когда ногти были закончены, некий 19 отгрыз себе нос и спрятал его в буханку хлеба. На пальцы он не стал размениваться и отгрыз сразу себе руки чуть выше локтя, сначала левую, затем не левую. В первый раз за свою неказистую жизнь некий 19 задумался, что ему делать дальше. Думал он не долго, половину дня не более. К этому времени ненужные обрубки рук его стали нагнаиваться. Спаниель Джимми начал проявлять значительный нездоровый интерес к ошмёткам рук и намеревался даже употребить их себе в виде собачьего пропитания. Убить тупое животное некоему 19 в связи с отсутствием рук было несколько проблематично, но, в конце концов, он справился с ловкостью и изяществом с поставленной задачей. Во время сражения, правда, мерзкой твари удалось в предсмертных конвульсиях откусить у некоего 19 нижнюю губу. Теперь не оставалось ничего делать, как сгрызть и верхнюю губу. В отсутствии наличия жены половые принадлежности тоже больше не могли понадобиться. Ну и в расход их! Тем более, как учат нас поваренные книги экзотических народов мира, тестикулы являются безусловно ценным гастрономическим продуктом. Пальцами ног некий 19 выдавил себе глазные яблоки и с превеликим удовольствием съел их запечёнными. Намного вкуснее и полезнее обычных яблок! Вечно попадаются то червивые, то битые об пол земли. Труднее было с ногами – перегрызть их было достаточно тяжёло, кости у некоего 19 были достаточно прочными. Пришлось отпиливать небольшими изящными порциями, а затем дробить молотком, для лучшего развёртывания процесса прожёвывания. Язык очень досаждал некоему 19 ещё в течение продолжения жизни, поэтом он расстался с ним лёгко и безо всякой тени сомнения. Жаренный язык принёс пользы больше, чем когда он был сырым и склизким и болтал всякую ерунду, осложняя местопребывание в обществе! В это время произошло ещё одно досадное обстоятельство. Внутренности в животе, не справившись с перевариванием костей ног, разболелись. Но… о, мой бог, что я вижу?! Перед нами настоящий хилер! Использовав чудесную силу зубов, некий 19 вытащил наружу свои внутренние органы и поглотил их. Боль моментально прошла. Теперь, когда отсутствовали внутренние преграды в теле, некий 19 смог ловко извернуться, лучше Дэвида Блейна или старомодного Гарри Гудини, чтобы отведать свои нежные ягодицы. Что там ещё осталось? Мясо на рёбрышках понравилось смаковать некоему 19 даже сырым. Жаль, конечно, не удалось их хорошенько подкоптить на открытом огне, но не оставлять же их. Вот, вроде, на этом наш кулинарный марафон и заканчивается. В окно поместился трамвай за №-ом 4 и остался в нём ровно на середине вагона. Пассажиры начали возмущаться, а один дядечка даже пытался слегка стукнуть молотком для разбивания окошек при экстренном выходе по физиономии кондукторшу, кричавшую, что как только дадут электричество в провода, трамвай продолжит свой привычный путь. Из шифоньера вышел совсем маленький человек небольшого роста и справил естественные потребности организма в лице мочеиспускания, дефекации, семяизвержения и рвоты на останки какого-то совершенно мне неприятного человека. На свежепобелённый потолок, словно на только что залитый зимний каток, начали неизвестно откуда выползать чёрные упитанные мадагаскарские тараканы, похожие на описанных Гоголем чиновников в одной из замечательнейших сцен в бессмертной поэме «Мёртвые души». Скоро их было уже столько безгранично много, что они стали просто падать, как пьяные негры, куда им вздумает получиться. Бабка в белом чистом платочке всю дорогу от школы до пруда, где я собирался топиться, шла за мной по деревянной мостовой и кричала: «Постой! Постой! Поговори со мной! Я любила тебя всей душой и не могу вот так расстаться с тобой!». Пришлось и её утопить, чтобы не вызывать ненужных в обществе пересудов и сплетен. Общество подобралось приличное (одна девушка даже весьма порядочно недурственно целовалась) для зимней прогулки по вокзалу. Жалко, что недурственно целовавшаяся девушка споткнулась на мазуте и храбро покалечилась об оловянные рельсы. Или вот так: один стеклянный глаз, глядя на другой… хотя нет, это, как говориться, уже совершенно другая история. Надо отделять, в конце концов, мух от плевел.