Оксана Ткаченко - Ожидая радугу. Сборник рассказов

Анжела улыбалась, когда говорила «да». Она не будет больше плакать. Она будет гулять. Она развеет свою грусть по ветру. Она увидит радугу. Ведь она обещала. И мир пурпуровым вареньем так ласково смотрел на неё через окно.

Она перевернула листок, и на обратной стороне вновь увидела дорогой сердцу почерк.

И ещё напоследок. Не бойся начать заново жизнь без меня. Не бойся полюбить. Не бойся ничего.

На следующий день Анжела отправилась с Мариной по магазинам. В итоге сумку купила не только Марина, но и Анжела. Они также заглянули в бутик модной одежды, и пакеты пополнились новыми платьями. Вечером Анжела прогулялась по парку, и всё смотрела на небо, и среди облаков пыталась разглядеть Юру. Она хотела увидеть его улыбку. Она знала, что он знает, что она выполняет его просьбу. Утром она позвонила маме и напросилась в гости. Отец стоял рядом, и, услышав, что звонит дочь, и что она, судя по голосу и знакам жены, не грустит, подпрыгнул от счастья и побежал накрывать на стол. Это было настоящим чудом, поскольку целый год родители не могли вытянуть свою дочь из дома и то и дело звонили ей, чтобы узнать как она. А теперь она сама позвонила и захотела прийти! Слава Всевышнему! После семейного обеда, где за столом родители всячески смешили Анжелу, не давая ни на минуту уйти в себя и вспомнить Юру, молодой женщине стало легче.

Каждый вечер она ходила в парк и долго-долго бродила, вдыхая ароматы цветов и впитывая в себя воздух, которым, как ей казалось, она не дышала вечность. Прошёл месяц. В середине августа начались дожди. В мире ощущалась осень, но Анжела не грустила. Ожидая радугу, она позабыла обо всём. Ей нравилось наблюдать за миром. Она восхищалась каждым деревом и каждой капелькой, прыгавшей с неба. И вот в один серый день, который уже клонился к вечеру и который покрывал дождь, Анжела отправилась в парк. Около часа она прохаживалась под зонтиком, когда, наконец, заметила, что небо разъяснивается и выглядывает солнце. В эту самую минуту она закрыла зонтик и увидела радугу. «Радуга! Юра, я вижу радугу! Она прекрасна, жёлто-зелёно-красная, и какие оттенки красивые, такие сочные», – проговорила про себя Анжела и вдруг обратила внимание на то, что она не одна любуется радугой. Рядом стоял незнакомый мужчина и смотрел на небо. Он взглянул на Анжелу и сказал:

– Дивная радуга! И видя её, кажется, что так чудесно жить. Не правда ли?

– Да. Чудесно жить. Просто жить, – ответила Анжела.

Говорить о прошлом очень трудно. Глаза начинают сверкать слезами, как звёзды, слегка прикрытые туманно-прозрачной накидкой. Признаки ностальгии хочется скрыть. Ведь сентиментальность вызывает чувство стыда. Странно, что нас смущают вполне нормальные качества. Мягкость, честность, искренность, слабость… Быть слабым – это не позор, поскольку в любом виде слабости есть внутренняя сила духа. Она почти незаметна, но она есть. Значит, восприимчивостью, отличительным признаком того, что сердце находится на своём месте, стоит ещё и гордиться. И пусть с каждым годом жизнь становится грубее. За твёрдым металлом иногда скрывается тонкое стекло. Оно сродни карманному зеркальцу, которое может лопнуть, если сильно сдавить его пальцами. Излишняя чувствительность мешает обитать в современном обществе. Невыносимо находиться в теле, чьё жгучее состояние приправлено страхом и смутной болью. Только, что толку об этом кричать? В другого человека нельзя превратиться.

Света сидела на скамье возле подъезда. Она тревожно следила за дверью с домофоном, который время от времени издавал мелодию, когда кто-то входил или выходил. Она ждала пожилого мужчину. Напряжённо вглядываясь в проходившие мимо фигуры, Светлана Зубкова думала о будущем разговоре: «А если он, вообще, не вспомнит меня? Скажет, навязывается из-за наследства. Оно-то мне нужно в самую последнюю очередь». Молодая женщина посмотрела на часы, которые обнимали левое запястье. Половина первого. Скоро она увидит его. После обеда он всегда выходит на прогулку, особенно весной. А сейчас царил солнечный апрель со сладковатыми ароматами в воздухе. «Надо придумать с чего начать. Как же спросить?» – кончики пальцев дрожали от волнения, и Света отчаянно сжимала кулачки. Не помогало. Не придавало уверенности. «Господи, ну, что я здесь делаю? Зачем я его жду? Разве мне станет от этого легче? Конечно, нет. Тогда для чего искала?» – мысленно мучилась Зубкова.

Подъездная дверь громко хлопнула. Седой мужчина в чёрном пальто с газетой в руке зашагал к скамье. Светлана взглянула на него с любопытством: «Он? Может быть». Через пару минут домофон снова заиграл. На асфальте появились две тени, принадлежавшие старикам. Они уселись напротив и завязали между собой беседу, похожую на клубок ниток, из которых две спицы – старички сплетали тёплый шарф воспоминаний. Яркое молчание соседней лавочки их нисколько не занимало. Света не решалась спросить. Испарился час. Чувствуя бесполезность просиживания, она поднялась.

– Вы ко мне пришли? – услышала она вслед.

Зубкова оглянулась. Вопрос задал седой мужчина в чёрном пальто.

– Я… Не знаю. Мне нужен… Я ищу… – Светлана пыталась сформулировать ответ.

– В нашей семье свои желания всегда выражали чётко. В кого вы такая? Явно не в меня, – произнёс он.

Его слова поцарапали душу женщины.

– Почему молчите? Вы меня искали? Отца, которого никогда не видели? Да?

– Да, – тихо-тихо проговорила Света.

– А зачем?

– Ну, вы же… Надо знать и…

– Сколько вам лет? Тридцать? Нет. Поменьше. Наверное, до тридцати.

– Двадцать девять.

– Ага. Припоминаю. Уже не девочка. Впрочем, я девочкой тебя и не помню. Когда-то твоя мать прислала мне фотографию, твою. Тебе только исполнился годик. А я не сохранил, когда переезжал. Жалко. Однако не смертельно.

«Какой же он чёрствый! Не сохранил фотографию родной дочери. И не грустит об этом. Говорит с беспечностью, а я… Я столько плакала о нём. Все его фотографии вставила в красивые рамки. Сколько слёз из меня вытекло, когда я вспоминала его!» – думала Зубкова, искоса поглядывая на отца.

– Ты довольно необщительная. Если искала меня, то расскажи причину.

– Неужели, чтобы встретиться с родственником, нужна причина?

– В любом деле должна быть определённая цель.

– А как же чувства? Просто чувства? Привязанность, любовь, тоска?

– Не смеши. Я не верю в этот детский лепет. Ты взрослая женщина, а болтаешь чепуху.

– А может быть, из-за вас я навсегда останусь маленькой девочкой, ищущей счастья?

– Откуда эта наивность? В нашем роду всегда были прагматики, люди с рассудком. Или ты сменила фамилию? Потому стала другой?

– Нет. Не сменила. Я Светлана Зубкова. Светлана Юрьевна.