Оксана Ткаченко - Ожидая радугу. Сборник рассказов

– Отчество незачем упоминать, тем более в твоём возрасте. Оно не даёт никаких преимуществ. А что, ты ещё не замужем?

– Нет.

– Почему?

– Не хочу.

– Чудная ты. А кем работаешь?

– Я поэт.

– Что?

– Пишу стихи.

– Разве это работа?

– Это творчество. Это мой образ жизни. Я живу искусством.

– Ты больная. Зубковы всегда славились аналитическим умом. Цифры важнее всего. А кто такие эти творцы? А? Нерабочие морды.

Свете захотелось плакать. Она надеялась, что отец обрадуется ей так же, как и она ему. Хотя радость совсем не весёлая, а холодная. Радость, подобная фрукту, от которого ждёшь умопомрачительно-приторный вкус, а потому вгрызаешься в него с улыбкой предстоящего блаженства. Обманутая надежда. Кисловатый привкус. Обидно. Ещё Зубкова мечтала рассказать ему о сборнике стихов, который вышел месяц назад и был тепло встречен читателями, критиками.

– Знаете, а мне трудно называть вас отцом. Слово «папа» несёт в себе что-то надёжное, светлое. Он защищает своего ребёнка, поддерживает во всём. А вы даже не понимаете того, что я говорю вам. Или вам действительно неинтересно со мной встретиться спустя почти тридцать лет, или у вас отсутствует в голове элементарная культура. Вы задаёте мне вопросы, но не смотрите на меня, а продолжаете читать газету. Там и, правда, лучше информация, чем та, которую вам сообщают здесь и сейчас?

– Ты, кажется, проснулась?

– Я не спала. А вы, видимо, находились в затяжном обмороке. Прощайте!

– Удачи! Хочешь знать, что я читал в газете?

Светлана остановилась: «Что ещё он может мне сказать? Что важного?».

– Рецензию на твою книгу, – проговорил седой мужчина в чёрном пальто.

С застывшей радостью на лице Зубкова медленно удалялась от скамьи, от отца, от дома.

Зимний вечер приближался уверенной, чересчур смелой походкой. Он спешил завернуть во мрак всё, что встречалось на пути. Миссия выполнялась строго по расписанию, и иссиня-чёрное одеяло окутывало город. К счастью, ненадолго. Зажигались фонари. Они разрушали темноту, поглощая в себя устрашающий вид. Свет маленьких электрогирлянд превращал холодные бесконечные улицы в уютные праздничные магазинчики, по которым хотелось бродить даже в жуткий мороз. Особенно яркой, невыносимо красивой становилась площадь имени Ленина. По веткам деревьев стекали голубые и зелёные капли. Подобный эффект создавали специальные огоньки. Может быть, для кого-то наступало время счастья – встречи с родственниками, долгожданные семейные ужины, весёлые прогулки с любимыми… Но для Натальи скорое столкновение с ночью означало пытку души.

После смерти мужа прошло два месяца. Говорят, время лечит. Только минувшие шестьдесят дней не изменили жизнь Натальи Помельниковой. Её сердце плакало. Душа билась в истерике. Слабое тело, истощённое переживаниями, еле слушалось команд разума. Впрочем, и не все команды оно осуществляло. Разве что дрожащие ноги вели на работу, которую она теперь ненавидела.

Наташа овдовела в двадцать восемь лет. Обожаемый Алексей – её муж – покинул мир именно в тот день, когда она узнала, что ждёт ребёнка. Их брак длился всего полгода. Временной отрезок, в котором они радовались вдвоём, был самым чудесным и очень коротким. Они ведь не могли предположить, что так внезапно расстанутся. Судьба подарила любовь, а потом почему-то забрала свой сувенир. Посчитала, что достаточно отрадного мгновения. Пора жить с болью. Пора привыкать к вечной грусти. Жизнь и, правда, стала для Помельниковой болью. Причём болью двойной. Когда ей позвонили и сообщили, что «мастер цеха окомкования Помельников Алексей Владимирович трагически погиб в шахте», Наташа завизжала и резко схватилась за живот. Испуганные женщины, бросив кисточки в вёдра с краской, побежали к ней.

– Что случилось? – прокричала громко одна из них. – Тебе плохо? Ты только сегодня узнала о малыше. Всё было в порядке. Не пойму.

– Не говори ерунду. Ты же видела, что Натка говорила по телефону. А сейчас вон плачет, – произнесла вторая сотрудница.

Они не успели вытянуть из Помельниковой ни слова. Наталья рухнула в обморок. Очнувшись через несколько часов в палате, она увидела их заплаканные лица. И поняла, что ей придётся вынести ещё и этот удар.

«Бедная. Одной предстоит бороться. Без мужа, без ребёнка. Как она выдержит? Ужас», – шептались на похоронах. Потерянная фигура не вникала в смысл слов сожаления. Не понимала произошедшего. Ей чудилось, что она спит. Придёт утро и дурной сон исчезнет. Дни сменяли ночи, а ночи – дни. Туманная тревога продолжала рыться в сердце. Помельникова не могла поверить. Она убеждала себя, что её обманывают, заставляют бояться. Жильё выдавало её нынешнее положение. Накрывшее с головой одиночество сводило с ума. Трудно признать факт фактом, если видишь в нём человека, который не должен там быть. Её первая любовь, её Лёша, её счастье. Мимолётное счастье. И сынишка, к которому привыкла за те несколько часов, что знала о нём. Возможно, не сынишка, а дочка. Неважно. Отныне уже неважно. Никого не будет. Ни сына, ни дочки. Мужа тоже не будет. Вселенная сломала её единственный брак. Молодая вдова преодолевала сольные часы существования. Снова вышла на работу. Красила стены без прежнего энтузиазма. Главное – покрасить и уйти подальше от сочувственных взглядов и подбадривающих слов, от искренних улыбок и активных разговоров, и, конечно, от смеха. Люди хохотали от забавных историй. Помельникова не имела права осуждать. В их жизни всё в порядке. Это она выпала из машины. Они едут дальше. Её поездка закончилась. Тяжелее всего давалась мысль о том, что Лёшка не узнал о малыше. Поженившись, они спорили, придумывая имена.

– Если у нас когда-нибудь будет мальчик, то назовём его Алексеем, – говорил муж.

– Ни в коем случае. Нельзя называть дитя в честь папы или мамы. Один из них должен уйти. Понимаешь? Страшно, – забеспокоилась тогда Наталья.

– Неужели ты не хочешь, чтобы сына звали, как и меня?

– Не хочу.

– Нат, а если бы меня не было, ты бы назвала его в честь меня?

– Что ты такое говоришь? Зачем пугаешь? Лёш, не надо!

– Я не пугаю. А так просто. Предупреждаю. Вдруг…

– Не смей произносить ничего плохого, – перебила его жена.

– Ладно. Когда родится, примем окончательное решение насчёт имени.

Слёзы полились из глаз. Странный диалог живо предстал перед женщиной. Воспоминания царапали как кошки, которых намеренно раздразнили фальшивой игрой. Помельникова возвращалась с работы через площадь имени Ленина. Долго находиться здесь она была не в силах. Невыразимое веселье царило в развлекательном уголке города. Дети катались с горок. Взрослые фотографировались возле огромной ёлки, переливающейся радужными оттенками. Радость искрилась на лицах. Наташа провела перчаткой по щекам, стирая признаки слабости. Вместо того чтобы идти домой, лежать и прислушиваться к любому шороху, воображая присутствие супруга, она внезапно повернулась в противоположную сторону и отправилась в торговый центр.