Александра Устинова - Почему Анчаров? Книга 5. Материалы Анчаровских чтений, отзывы и рецензии на творчество Михаила Анчарова

Я не хочу сказать, что авторам удалось обойти абсолютно все подводные рифы биографического жанра. Существует, например, проблема читателя, адресата – человека, на уровень которого книга рассчитана. В своё время академик Лихачёв ратовал за жёсткое разделение научных жанров: есть литература научная, предназначенная для специалистов, а есть научно-популярная, адресованная широкому читателю. Как смотрится на этом фоне книга Юрия Всеволодовича и Виктора Шлёмовича? У меня впечатление компромиссное, противоречивое. С одной стороны – это первая книга об Анчарове, а первая книга должна быть научной. Ведь авторы идут по целине, собирают материал, который наука ещё не освоила. Популяризировать его нужно бы потом, когда сложится определённая научная база данных. Данная книга и представляет собой такую базу: авторы её выступают в качестве учёных, исследователей. Кстати, я как внутренний рецензент книги (и мой коллега Андрей Евгеньевич Крылов) спорили с авторами по поводу необходимости точных ссылок с указанием номера страницы. У авторов были сомнения по этому поводу, но мы настаивали. Ведь книга всё-таки научная. Но, с другой стороны, она напоминает и популярное повествование, например, в начале, где речь идёт о детстве героя. Там подробно говорится о войне в Испании. Специалисту – филологу или историку – не нужно читать книгу об Анчарове, чтобы узнать о войне в Испании: для этого есть специальная научная литература. А рядовому читателю, любителю – пожалуй, нужно. Сейчас вообще многое нужно объяснять, особенно молодёжи. Время ушло вперёд, и люди нашего поколения, оставаясь в кругу своих, сложившихся несколько десятилетий назад, пристрастий и интересов, не всегда этот разрыв ощущают. Я работаю в вузе и однажды спросил у студентов, будущих гуманитариев, кто из них смотрел фильм «Семнадцать мгновений весны». Только трое из двадцати пяти подняли руки. К этому можно относиться как угодно, но это реальность. Конечно, молодые люди знают много такого, что мы не знаем (и, может быть, никогда уже не узнаем). Но этого – не знают. Сетовать бессмысленно: нужна кропотливая популяризаторская работа: книги, лекции, уроки… Другого пути преодоления культурной лакуны нет.

Так вот, некий дисбаланс между научным и научно-популярным подходом (точнее, попытка их совместить) в книге об Анчарове чувствуется. Меня это сначала смущало, а потом я подумал: ничего страшного в этом нет. Ибо в ближайшие десятилетия другая книга об Анчарове такого уровня появится вряд ли. И поэтому пусть книга Ревича и Юровского будет одновременно и научной, и научно-популярной, и каждый читатель возьмёт из неё то, что ему нужно.

Хочу поспорить с рецензентом книги Владимиром Березиным, автором довольно большой (и положительной) рецензии, выложенной на сайте «Открытая критика». Он считает, что авторам не надо было обрушивать на читателя такой большой массив информации. Но если сейчас не зафиксировать в печати то, что ими собрано и систематизировано, то неизвестно, когда ещё появится такая возможность. Так что ещё раз скажу: пусть в книге будет всё .

У книги очень насыщенный библиографический аппарат. Авторы перелопатили огромные пласты информации, огромное количество источников. Поэтому у них получилась не просто биография, а даже своеобразная энциклопедия анчаровской эпохи. Попутно затронуты реальные исторические события, от уже упоминавшейся выше войны с Испанией до перестройки, которую Анчаров тоже застал. Всё это позволило выстроить большой биографический контекст. В книге использован обширный иллюстративный материал. Многие снимки публикуются впервые. Это большой плюс.

Мы ещё и потому так радуемся этой книге, что «Молодая гвардия», издающая знаменитую серию «ЖЗЛ», вряд ли выпустит книгу об Анчарове. Ситуация на книжном рынке хорошо известна: люди покупают книги всё меньше, а «Молодая гвардия» всё же коммерческое издательство. И как хорошо, что на одну полку с «жэзээловскими» биографиями Высоцкого, Окуджавы и Визбора теперь можно поставить солидную, основательную биографию Анчарова.

Когда составляешь биографию любого человека, крайне важно показать место, которое его достижения занимали в общей картине своего времени, как они соотносились с деятельностью других, как на неё влияли, какое вызывали отношение и что осталось в сухом остатке нам, потомкам. Это, пожалуй, самый сложный момент, потому что тут запросто можно оторваться от реальности и впасть в любую из крайностей, например: превознести достижения до небес и при этом оставить непонятным, почему же до сих пор вашему герою не ставят памятники в каждом городе. Или наоборот: впасть в покровительственный тон всезнайки-потомка, снисходительно похлопывающего по плечу дремучего и необразованного предка.

Насколько в биографии М.Л.Анчарова нам удалось избежать этих крайностей, судить читателю, а сейчас мы приведём несколько фрагментов из книги, которые посвящены оценке самых, наверное, не понятых читателями сторон деятельности Анчарова: его технических и научных предвидений. Серьёзному рассмотрению эти грани его творчества никогда не подвергались, чему в немалой степени виной сам автор, демонстративно представлявший их в упрощённой, иногда шуточной и уж во всяком случае далёкой от какой-либо научности и техничности форме. Между тем сам Анчаров относился к этим моментам своего творчества вполне серьёзно и очень обижался, что они остаются незамеченными. Вот мы и рассматриваем на примерах, насколько эти обиды обоснованы и имеют ли его изобретения и идеи какое-либо практическое значение.

Анчаров потом много раз обращался к своему представлению, что творчество и вдохновение являются универсальным механизмом создания нового в любой области человеческой деятельности – это можно найти почти в любом его прозаическом произведении. В конце концов эта идея вышла из рамок анчаровского творчества, стала общепринятой, и её, наверное, можно причислить к главным и бесспорным положительным итогам эпохи. Идея стирала различия между научным и художественным видениями мира, которое тогда ещё вызывало беспредметные и бессодержательные споры о том, «кто лучше: поэт или учёный».

Осознав важность этой мысли, Анчаров решает попробовать, как это выглядит на практике – применение методов творчества к смежным областям, – и ему показалось, что получается. В «Самшитовом лесе» он напишет про себя в то время: «И надо было ждать, когда идеи признают производительной силой, а ждать Сапожников не мог, его бы разорвало, и была такая полоса и такая жажда придумывать, что он каждый день высказывал идеи, которые потом назовут «пароход на подводных крыльях, конвертолёт и видеозапись». И до сих пор ещё в журналах «Техника – молодежи» и «Наука и жизнь» появляются давние, отгоревшие сапожниковские новинки, но уже и многие люди умерли, которым Сапожников мог показать журнал и сказать: «А помните?“…» Очень характерная для Анчарова небрежность: «конвертолётов» не существует, есть «конвертопланы». Ну и как тут серьёзно относиться к такому вот изобретателю, который даже терминологию толком выучить не может?