Александра Устинова - Почему Анчаров? Книга 5. Материалы Анчаровских чтений, отзывы и рецензии на творчество Михаила Анчарова

Надо сказать, что многие изобретения в реальности действительно делались дилетантами, что может служить блестящим подтверждением идей Михаила Леонидовича. Ярким примером может служить одно из самых значимых изобретений в новейшей истории – постройка телеграфа Самюэлем Морзе. Великий изобретатель до того, как увлёкся телеграфом, был, между прочим, признанным художником-портретистом и даже основателем и президентом существующей до сих пор Национальной академии дизайна в Нью-Йорке – чем не анчаровский типаж? Отличие, однако, Морзе от Сапожникова в том, что бывший художник не ждал, когда кто-то более технически подкованный подхватит его идею и загорится воплощать её на практике: он всё сделал сам, по мере необходимости привлекая компетентных консультантов со стороны.

Проще всего показать истинное место, которое занимают практические результаты анчаровского увлечения изобретательством, подробно разобрав самый известный пример, в пропаганду которого он сам вложил немало сил.

Речь идёт о «вечном двигателе» Сапожникова. Подробнее, чем в «Самшитовом лесе», где представлена только голая идея генерации энергии за счёт всегда существующих её потоков (правильнее было бы сказать – разностей потенциалов), эта конструкция была представлена Анчаровым в статье «Бесплатная энергия?!», опубликованной в 1987 году в журнале «Студенческий меридиан». В нашей книге пример подробно разобран и показано, во-первых, что принцип изобретён еще в XIX веке, во-вторых, почему, собственно, анчаровская конструкция, описанная в «Студенческом меридиане», неработоспособна (хотя и довести её до ума не очень сложно), в-третьих, почему сам принцип не востребован в широких масштабах. Хотя сейчас каждый может себе купить на дачу основанный на этом принципе отопительный агрегат, называемый «тепловым насосом», но стоит это дорого, намучаетесь вы с ним изрядно, да и электроэнергию получать таким способом невыгодно, только тепло (а о том, чтобы приставить к каждому станку, как мечтал Сапожников – и говорить не приходится).

Но всё это не важно: обратите внимание, что такие конструкции есть, идея не погибла, пусть она и не принадлежит Анчарову! Да, не слишком востребовано, ибо экономически оправдывается с большим трудом даже в Европе, где энергия сравнительно дорогая и существуют дотации наподобного рода «экологически чистые» агрегаты («экологически чистые» – в кавычках, потому что на деле они не очень-то и «чистые»). Потому здесь важна не сама по себе конструкция, а главная идея, которая намного опередила своё время, – размышлял-то об этом Анчаров на рубеже 40-50-х, когда об экономии энергии ещё и не заикались. В наше время «тепловой насос» – один из многочисленных способов сбора рассеянной энергии из окружающей среды, наряду с гидротермальными станциями, солнечными батареями, электростанциями приливными, волновыми, ветровыми и т. п.

Сама по себе идея заимствования энергии из окружающей среды, до которой Анчаров дошёл самостоятельно, гораздо важнее технических деталей конструкции его «вечного двигателя». Идею сбора рассеянной энергии, заложенную в «вечный двигатель Сапожникова», можно поставить в ряд с другими блестящими предвидениями нашего героя: сейчас весь мир как раз активно работает над различными воплощениями альтернативой энергетики. В те «времена высоких энергий» (как выразились сотрудники журнала «Изобретатель», рассматривавшие изобретение) утилизация рассеянной энергии рассматривалась только там, где она была абсолютно необходима, как солнечные батареи в космосе или ветряки на полярных станциях. И практически до конца ХХ столетия основная ставка делалась на новые высокопотенциальные источники – особенно вдохновлял современников Анчарова термояд, как не требующий дефицитного сырья и теоретически даже не нагружающий окружающую среду радиоактивными отходами. Не их вина, что из блестящего старта мирной термоядерной программы так пока и не вышло ничего путного – слишком велики оказались трудности на этом пути, а состоявшаяся позднее чернобыльская катастрофа надолго отбила охоту заниматься ядерной энергетикой вообще. Меж тем первые грозы над нефтяной экономикой прогремели ещё в 1970е годы, во время «арабского» нефтяного кризиса. Потому-то сейчас никто не видит другой перспективы, кроме как становиться на «путь Сапожникова», всё больше обращаясь к той самой рассеянной, «низкой» энергии, о которой столь пренебрежительно отзывались технически образованные собеседники Анчарова.

Обо всём этом Анчаров даже не подозревал, но интуицией Михаил Леонидович обладал просто потрясающей: из обрывков разговоров, газетных заметок, научно-популярных очерков и просто слухов он сумел отфильтровать главную, даже центральную проблему современности ещё тогда, когда она давала самые первые незаметные всходы.

Стоит также обратить внимание на анчаровскую формулировку «когда идеи признают производительной силой». Действительно, во времена индустриализации и у нас, да и на Западе тоже, во главу угла ставили исключительно материальные ценности: так, стоимость предприятия считалась равной сумме стоимостей её материальных активов. В настоящее время, когда словосочетание «интеллектуальный капитал» стало привычным, уже никого не удивляет, что компании Apple и Microsoft, не имеющие никаких собственных производственных мощностей, числятся в рекордсменах по капитализации, обогнав традиционных лидеров – глобальные нефтяные империи Shell и ExxonMobil. Этот поворот произошёл сам собой с началом информационного века, где именно идеи и их носители стали играть определяющую роль, а интеллектуальное достояние становится важнее материального. Анчаров, конечно, поворота к информационному веку не предвидел (его не предвидел в таком масштабе вообще никто), но саму идею уловил ещё тогда, когда она была совершенно не очевидной.

И так со многими идеями Анчарова – они содержали совсем не то рациональное зерно, которое рекламировал автор. Настоящий смысл его идей оказывался куда важнее прямого, на невнимание к которому сетовал Анчаров, и далеко выходил за рамки представлений самого их автора.

Рассмотрим подробнее под таким углом одну из научных идей Анчарова, которую он не переставал пропагандировать всю жизнь. Сначала нужно отметить, что наука и техника в отношении к дилетантам различаются диаметрально. В истории изобретательства дилетантов полно, собственно, их даже гораздо больше, чем профессионалов. А вот наука, наоборот, дилетантов и их теории не терпит совершенно: наука представляет собой довольно законченную систему, где любая мелочь связана со всем остальным и в отрыве от этого «всего остального» рассматриваться не может. И здесь непризнанный одиночка чаще всего является синонимом «лже-» или, в лучшем случае, «псевдоучёного». Поэтому наука дилетантов отторгает, и, в общем, правильно делает: в её истории практически нет примеров, когда непризнание гения всерьёз и надолго затормозило бы развитие науки. А вот обратных примеров, когда неправильно выдвинутая теория может обернуться огромными потерями, полно: пример для нашего соотечественника на виду, когда влиятельный шарлатан Трофим Денисович Лысенко меньше чем за полтора десятка лет умудрился закопать отечественную биологию так глубоко, что она уже никогда не смогла вернуться на те передовые позиции в мире, которые занимала в первой половине ХХ века.