Владимир Рунов - Тайны черноморских линкоров

По дружному мнению современников, Алексей Крылов, блистательный морской офицер, был красавец писаный и лютый сердцеед. Высок, строен, чертовски обаятелен. Дамы млели… Это верное, но неполное впечатление. В морских делах Алексей Николаевич Крылов (уже в царские времена академик) слыл крупнейшим специалистом в области устойчивости корабля. Он прожил длинную жизнь и в глубокой старости, будучи уже отставным советским адмиралом, был эвакуирован в Казань, где пребывал в обществе внуков-школьников, впервые оказавшись без активного дела. Однажды попросил у ребят чернильницу, перо, толстую тетрадь и сел писать воспоминания. Старший внук, впоследствии знаменитый Сергей Капица, никогда не скрывал удивления, когда дед за полтора месяца написал более пяти сотен страниц, без единой правки, чётким каллиграфическим почерком, и не только, кстати, о морских делах. Вспомнил, например, как сосед, помещик Приклонский, за день выпивал 8 (восемь) стаканов водки и так пятьдесят лет подряд, оставаясь в полном здравии и светлом уме.

Это Федор Раскольников, один из «могильщиков» Черноморского флота, в гардемаринской юности. Всё еще впереди, а самое главное – фраза, обращенная к Сталину:

– Я правду о тебе порасскажу такую, что будет хуже всякой лжи…

Она и приведет его к смерти на Лазурном берегу Франции, где он скрывался от длинных рук НКВД. Выбросился с пятого этажа (а может быть выбросили)… Кто сейчас что знает?

Старший лейтенант Владимир Кукель, командир эсминца «Керчь», выполнивший приказ Ленина о потоплении черноморских кораблей в Цемесской бухте, за что был удостоен ордена Красного знамени и звания капитана I ранга. Но это не спасло его от расстрела, случившегося 19 сентября 1938 года в Хабаровске. Через 20 лет Кукель был реабилитирован…

Контр-адмирал «белого флота» Михаил Беренс (младший брат «красного адмирала» Евгения Беренса), командующий русской эскадры, ушедшей из большевистской России в Бизерту (Тунис). Там он пытался сохранить боеспособность кораблей. Категорически не общался с родным братом, тоже адмиралом, без всяких условий перешедшим на сторону большевиков, став первым Командующим Морскими силами Советской республики.

Михаил прожил дольше брата, умершего в 1928 году и торжественно погребенного на Новодевичьем кладбище. Будучи в эмиграции, бывший командир линкора «Петропавловск» (в советское время знаменитый «Марат») зарабатывал на жизнь шитьем дамских сумочек. Прах русского адмирала, умершего во Франции в январе 1943 года, погребен в Тунисе.

Сейчас, пожалуй, немногие помнят, что до 1965 года 9 мая как праздник Победы не отмечался. Так, отделывались торжественными собраниями в Кремле, на одном из которых Хрущев появился в мундире с двумя звездочками на золоченом погоне. Еще в сорок третьем году ему, как члену Военного совета Сталинградского фронта, было присвоено звание генерал-лейтенанта, но щеголять в том «облекло» пришлось недолго. После освобождения Киева его снова отправили «на гражданку» и уже в должности Предсовмина Украины, затем – первого секретаря ЦК компартии республики, до конца войны заниматься восстановлением порушенной до фундаментов «батькивщины».

Сталин, тем более не раз приниженный им Никита Сергеевич (особенно за харьковскую катастрофу), не считали нужным парадно отмечать день капитуляции фашистской Германии, поскольку за девять дней до этого держава традиционно «гуляла» Первое мая, что считалось «международным праздником всех трудящихся», полагая, что этого для всеобщей радости достаточно.

В тот день на улицах и площадях страны, особенно на главной, Красной, звучали всеоглушающие громы оркестров, грозно печатали шаг армейские коробки, двигались многотысячные ликующие народные массы.

В столице «действо», естественно, носило генеральный характер. Оно проходило перед мавзолейной трибуной, с которой одинаково унылым «фетром» махало народу улыбающееся правительство. Эти порядки были заведены еще при жизни Сталина. По всем радиостанциям Советского Союза звучала вдохновляющая песня братьев Покрасс (из которых один потом сбежал в Америку), где были слова:

Шествие почему-то называлось демонстрацией. Демонстрацией народной любви ко всему, что его окружало. Этакое звучное проявление массового ликования по отношению к стране, правительству, партии, вокруг которой требовалось еще теснее сплотиться, что, собственно, в тот замечательный весенний день показательно и происходило. Не явиться на демонстрацию считалось проявлением крайнего неуважения в целом к обществу, а значит, оценивалось плохо, со всеми последующими выводами.

Но если говорить честно, то была пора, когда во многое, предначертанное классиками марксизма-ленинизма, еще верилось. Тем более неукротимый Никита Сергеевич всем идущим за ним вообще пообещал коммунизм, причем в ближайшее время.

Чего скрывать, советские люди любили тот праздник, где ароматные прелести весны сливались в единый душевный порыв музыкой надежд, где понятие «маевка» еще отдавало победительной романтикой пролетарского товарищества, искренностью отношений друг к другу, особенно в праздничные дни, которых было мало, а выходной – только воскресенье. Во все остальное время – «ударный труд во имя обещанного коммунизма».

Я сам множество раз охотно шагал в том сообществе, вначале среди одноклассников, потом однокурсников, затем сослуживцев. А когда стал работать телерепортером, метался с микрофоном среди ликующих шеренг, вызывая восторженной глупостью вопроса: «Как настроение, товарищи?!» дружелюбное «ржание» слегка поддатого люда в предвкушении выпивки уже за праздничным столом. Часто на природе, на тех самых «маевках», где многое сближало и радовало людей разных слоев и поколений. Прежде всего, иллюзиями цвета майских тюльпанов, которые, как известно, цветут ярко, но очень коротко.