Сергей Тымнэттыкай - Московский автономный округ, или На краю Чукотки. Город Менск (зборнік)

Главным украшением четвёртого зала был плакат: “Руки трудящихся преобразили некогда суровый край”. На стенах – фотографии заводов, аэродромов и вокзалов. Ещё, правда, макет парохода, ходившего между Казанью и Тверью.

Вынтэнэ понравилась фотография тверского порта. Городок был маленький, даже меньше, чем Москва. Но вот река…Река зачаровывала…

– Нравится тебе изображение? – спросила Хрысьціна.

Она обняла девушку…и тут же отпустила. Её ладонь дотронулась до ладони Вынтэнэ.

Вынтэнэ посмотрела на литвинку. Та улыбалась.

– Река носит название Волга.

– Я знаю… – сказала Вынтэнэ. – Просто фотка красивая.

– Если твоё желание, поехать на Тверь не тяжело.

– Я бы хотела…Но мы ведь летим в Белоозеро?

– Страшно нет. После возвращения времени хватает отведать Волгу.

– Знаешь, мне очень понравился Кремль, – сказала Вынтэнэ.

– Покажем другое ещё тоже, – пообещала литвинка.

Подошёл Вінцук .

– Молодые госпожи не желают следовать в обеденное место? – предложил он.

– Скажите, вы – муж и жена? – спросила Вынтэнэ.

– Свадьба нет, – ответил Вінцук .

– Есть мы любовница и любовник, – добавила Хрысьціна .

В вертолёте была страшная тряска. Литвины, казалось, привыкли к таким условиям. Они переговаривались и смотрели в окно. Вид и правда открывался изумительный. Внизу – сплошной лес. Кое-где блестят реки и озёра. Яранг нигде не видно. Да и вообще никаких следов человеческой деятельности. Всё здесь, как встарь…

Вынтэнэ было не до пейзажей. Ей было плохо. Уладзімер взял её за руку.

– Страшно нет, страшно нет ничего, – повторял он. – Уже вовсе скоро прилетим.

Он целовал девушку в щёку. Гладил по голове, словно ребёнка.

– Ну что ты, Уладзь , – сказала Вынтэнэ. – Со мною всё в порядке.

Она закрыла глаза.

– Прилетим уже почти, – слышала она. – Долгости нет совсем…

Потом было Белоозеро – стойбище на тысячу жителей. В центре ещё сохранились древние руины. Сложно сказать, что это была за яранга и для чего предназначалась. Но, видимо, что-то большое и важное. И, конечно же, дочукотского периода. Вынтэнэ сделала фотографии.

Долго задерживаться не пришлось. Вездеход повёз экспедицию в “деревню” Глушково. Оказалось, что “деревня” – вовсе не имя собственное. Это просто московитское слово, обозначающее “стойбище”.

Глушковское сельское поселение насчитывало сотню человек. Главная улица называлась “Молодёжной”. На бетонной яранге висела табличка: “Сельсовет”. Сельсовет был обшарпанный, его не мешало бы покрасить.

– Вы, стало быть, из Литвы? – спросил старенький московит.

– Из Литвы, – ответил Уладзь . – Догадаться как Вы сумели?

– Я тут, однако, председатель, – пояснил дед. – Мне по чину полагается знать. Да и вся деревня уже знает. Пацаны-то, чай, разнесли вестинушку.

– А языком московским говорите Вы?

– Как не говорить-то? Гутарим помаленечку… Уладзь перешёл на московское наречие. Старик удивился.

– Да где же Вы так научились-то? – спросил он по-чукотски. Уладзь снова заговорил по-московски. Председатель поколебался и перешёл на родной язык.

– С чужаками-приезжими на чукотском они общение поддерживают, – шепнула Хрысьціна Вынтэнэ.

– Если даже приезжий московским говорит.

– А почему? – спросила анадырка.

– Стыд имеют ко своему наречию. Думают: используешь родной язык – значит дикарь, нечукча.

Вынтэнэ стало грустно.

– Неужели это мы их такими сделали? – произнесла она.

– Вины нет персонально от тебя…Литвинка погладила её по-плечу.

Председатель забыл о комплексе неполноценности. Они с Уладзем беседовали по-московски. То спорили, то соглашались, то шутили. Вынтэнэ не понимала ни слова.

– О чём они? – то и дело спрашивала она Хрысьціну.

Та переводила медленно, с трудом подбирая чукотские слова.

Вынтэнэ поняла, что завтра какой-то праздник, и что этнографам разрешили в нём поучаствовать.

Праздник назывался причудливо: “Кра́сная го́рка”. Символизировал он, видимо, приход весны.

Председатель приглашал к себе в избу.

– Ночевание будет происходить там, – говорила Хрысьціна . – Еда вечером также в том строении.

– Изба-то у меня небольшая, – сказал председатель. – Да места всем хватит. В тесноте, да не в обиде.

Он объяснил, что женщинам отведут отдельную комнату. Мужчинам же – Уладзімеру і Вінцуку – придётся спать на полу, возле печки.

За окном стало совсем темно. Хозяин зажёг керосиновую лампу.

Гости собрались вокруг стола.

– Сейчас малітва будет прочитана им, – шепнула Хрысьціна . Она, казалось, взяла шефство над Вынтэнэ.

– Что? – Малітва.

Вынтэнэ не стала переспрашивать. Председатель махнул рукой – точно так же, как и Уладзімер около “ царква ” в Кремле. Литвины повторили жест.

Старик заговорил. Остальные повторяли за ним. “Это чтобы отгонять духов” – догадалась Вынтэнэ. Странно. Ведь литвины – такие образованные люди. Неужели они во всё это верят?

Вынтэнэ не была религиозной. К шаманам ходила только на праздники, да и то – за компанию. Её томили долгие обряды, смешили заклинания.

“Нет, я не атеистка, – думала девушка. – Я верю в духов. Но почему я должна с ними общаться через шаманов?!”

Она смотрела на туземцев. Их лица были торжественны. Они действительно верили . И вера объединяла московского дикаря и профессора из Менска…

На ужин была гречневая каша с мясом. Вынтэнэ впервые в жизни попробовала говядину. Почти как оленина, только вкуснее. А может, ей так показалось? Просто очень уж тут здорово! Как-то всё по-простому. И в то же время…

Хозяин хлопнул себя по лбу.

– Эх, как же это я забыл! – сказал он по-чукотски. – У меня водочка-то припасена!

Он полез за печку.

– Что такое “водочкато”? – не поняла Вынтэнэ.

– Гарэлка , – шепнула Хрысьціна . Понятнее не стало.

Старик принёс бутылку с прозрачной жидкостью. Затем разлил напиток по стаканам.

От “ гарэлкі ” шёл резкий запах. Почти ядовитый. Вынтэнэ догадалась, что это.

– Я не употребляю наркотиков! – сказала она. Все посмотрели на неё.

– Бойся нет, – сказала Хрысьціна . – Ты если видишь, мы пьём все, плохого нет вовсе.

– А как же эффект привыкания?!

– От раза одного ничего не будет, – сказал Уладзь . Он сидел напротив. В руках его был стакан.

– Навучы яе піць, – сказал Вінцук Хрысьціне . – Бо апячэцца яшчэ.

Та наклонилась к Вынтэнэ.

– Выдохнуть следует воздух весь ртом…Таким образом вот. – литвинка показала. – После глоток производишь – сразу, всё. Остатка нет. И дышать нет, не сразу. Глотаешь – и сразу еду кушать много…Поняла?