Лисс Захаров - Не врите мне в лицо

– Не надо.

– Ты где будешь лежать – у мамы или ко мне переедешь?

– У меня свой дом есть.

– Эд, я все-таки тебя люблю.

– Найди Коллина и сдай его в лечебницу, только чтоб вылечили конкретно.

– Я постараюсь.

В дверь зашел медбрат и стал отсоединять провода.

– Прощай, Адам.

Адам поцеловал его.

– До скорой встречи – прошептал он на ухо.

– Ма, у тебя кафе – надо закрывать и прочие дела, я позвоню, когда будет что-то ясно и супу свари куриного. Не знаю, можно ему или нет, но хуже не будет.

Ребята, вам в контору пора и поговорите с кем надо – что можно с тех ублюдков вытрясти. А я здесь останусь. Он сел на пол у палаты и стал ждать.

Итан кипел от злости, но вида старался не показывать. Он позвонил своему старому другу, директору конторы, куда он пристроил сына после госпиталя.

– Айзек, я тебя просил только об одном.

– Итан, извини, все так быстро получилось. Как он?

– На операции.

– Блять.

– Если вы не проверяете своих сотрудников на психическую пригодность – гнать вас всех в шею.

– Начальство решило, что это не толерантно.

– Ты начальство. И засунь свою толерантность знаешь куда?

– Почему он не защищался?

– Защищался, по мере сил. Он сказал его учили убивать и, тогда бы не он, а два твоих оперативника лежали бы в морге.

– Так плохо?

– Да.

– Итан, извини… Итан оборвал звонок. Хотелось кого-нибудь убить, но кроме водителя под руками никого не было.

Айзек созвал срочное заседание.

– Вы знаете, как облажались. Сейчас посыпятся шишки. Значит, Генри, ты на пенсии задним числом, если не хочешь сесть вместе с ними. Энн будет на освидетельствовании полгода минимум. Вы, два придурка, если что знали, могли бы и рассказать, а не лупить сразу.

– Да мы не сильно…

– Не сильно. Его год назад по частям собирали и устроили сюда на работу – чтоб сидел за компьютером и тут нашли. Вы сейчас отправляетесь в местную тюрьму – сами, переодеваетесь и сидите по камерам и ждете, что скажут их адвокаты.

– Когда он успел?

– У него два брата старших в адвокатской конторе, так что вони может быть много.

– Элли, ты случайно не беременна?

– Нет.

– Плохо. Куда бы тебя сбагрить…

– В тот отдел, откуда пришла?

– Наверное. Скажешь, командировка закончилась, или испытательный срок. Все. Проваливай. Меня сейчас во все дыры иметь будут.

– Он мне сказал, что у меня материнский инстинкт – за всеми ухаживаю, подбираю больных и раненых и я, как курица – наседка. Поэтому он выбрал Энн.

– Элли, ты хорошая девочка, а пока беги отсюда. Уже пришли.

Элли выскочила из кабинета как будто за ней гнались черти. Она была красная и в глазах стояли слезы.

– Старший брат не дремлет – сказал Айзек протягивая Гарольду руку.

– Ты хоть представляешь, что натворили твои орлы?

– Да.

– А мне кажется, что не очень. Мне позвонила зам. министра, ее сын был убит в прошлом году и работал он в вашем отделе и эти двое над ним издевались как над новичком. А еще всплыла запись с того совещания, где Эд рассказал, как они по его столу лазали и по сумке, где лекарства хранились.

– Мать вашу.

– Тебе конкретно рассказать или покороче?

– Можно в трех словах?

– Тебя посадят на кол, в лучшем случае – если Эд не умрет. Если умрет – лишишься не только места.

– Блять.

– Я не смогу тебя прикрыть. Уже ходят слухи, что твоих ребят собирать по частям будут от Потомака до Огайо

– Это кто, Адам?

– Ты знаешь сколько у него знакомых, друзей и родственников? Он хуже крестного отца. Только не вздумай инфаркт инсценировать. Тебя в тот же госпиталь отвезут, что и Эдварда.

– Тогда отставка?

– Поговори с юристами. То, что нельзя купить за деньги, можно купить за очень большие деньги.

– Осталось найти только где их взять. Черт.

Эд открыл глаза. Ничего не болело, но дышать стало легче. Он попытался пошевелиться. Слабое движение, но удалось.

– Значит, еще живой – промелькнуло в голове.

– Пить хочешь? – услышал он над собой голос.

Попытался повернуться – не вышло. Медбрат напоил его водой, содовую нельзя – сказал он. – Там к тебе семья рвется. Эд кивнул головой.

Как и следовало ожидать, мама и Адам. Роза притащила продуктов. что хватило бы на неделю. Посидев минут 15 и выяснив, что Эд не собирается умирать прямо сейчас, она ушла. Остался Адам.

– Твоего начальника на пенсию ушли, а его начальник на отставке сидит, не знает, чего делать.

– А эти? – хрипло спросил Эд.

– Пока в тюрьме прячутся – местной, но рано или поздно выползут. Там Дон с Диланом решают, как лучше поступить.

– Что у меня?

– Ты знаешь, нормально. Перебирали тебя, правда, часов 8, нашли несколько мест, до которых не добраться было. И почки у тебя в норме. Мне объясняли, только я больше половины не понял. Еще ребро скрепили – неправильно срасталось.

Он к тебе попозже зайдет, объяснит.

– Можно подумать, я доктор.

– Я Огги вызвал.

– Он-то на кой хрен мне здесь сдался?

– Все-таки врач.

– Ага. Бандитам пули вытаскивать и аборты делать всем желающим.

– Ты-то откуда знаешь?

– Оттуда. Работа такая.

– Какой бы ни был, но все-таки врач, образование есть. И он наш брат. Извини, я больше не буду. Могу позвонить ему и отменить.

– Проехали.

– Шрам большой?

– Не знаю, по длине не очень, а так – заклеено все. Сказали, 10 дней.

Эд закрыл глаза и стал думать, почему он такой невезучий и когда это началось.

Когда от наркоты умерла мама и отец стал подбрасывать его разным теткам. Типа муж, а пока я в отъезде, пригляди за сыном. Роза была неплохая, если б не настолько любвеобильная. Мужиков у нее был проходной двор и детей тоже. Адам был ее сын и он был гей. Тут Эд мог бы захохотать над иронией судьбы, но живот болел. Поэтому он просто улыбнулся.

– О чем думаешь? – спросил Адам

– О жизни.

Дверь распахнулась и к нему в палату вошли Огги – трезвый, подстриженный и в костюме, который чуть ли не под ручку шел с доктором Вебером и что-то обсуждал, сзади был еще один хирург.

– Мать моя женщина, у меня глюки кажется – прошептал Эд и попытался спрятаться под одеяло.

– Вижу, уже пришел в себя?

– Он-то что здесь делает? – он кивнул на Огги.

– Собственно, как твой брат, имеет право знать.

Эд закатил глаза.

– Привет – сказал Огги так, как будто вчера виделись за чашкой чая, а не несколько лет назад. – В общем в переводе на нормальный язык, тебе то, что надо зашили, что не надо – отрезали. Завтра вставать попробуешь. Есть лучше жидкое. Постарайся не мыться – сколько сможешь – салфетки есть, иначе пластырь придется менять. Вот он утверждает, что шов сделал чуть ли не косметический.

Потом проверишь, когда отек спадет. И он опять углубился в высоконаучные разговоры.