Влад Озер - Медицинское училище. КМУ 72—76

Почти ничего этого сейчас не осталось. Автономная экологическая система полностью разрушена. Леса хищнически вырезаны. Болота осушены и превращены в пыльные пустыни. Остатки лесистой территории перерыты жадными до сиюминутной наживы искателями янтаря. Вместо благородных дуба и сосны, земля заростает кустарником лозы и осины. Озера и те усохли.

Убытию из дома предшествовала краткая вступительная сессия. Экзамены были: письменный диктант и математика устно. За оба мне были выставлены твердые «хорошо», хотя к математике относился всегда небрежно. Не нравилась она мне.

На дворе стоял конец полесского июля. Как раз отошла черника и подошла, как всегда, в изобилии ежевика. В любимом мною лесу мои ровесники собирали грибы и ягоды. Нас в классе было тридцать шесть. Далеко не все в этот год кинулись в учебные заведения. Самые ушлые продолжали учебу в школе, заканчивая девятый и десятый классы, видимо, рассчитывая поступить в ВУЗы. У меня, почему – то тогда не было желания ни учиться вообще, ни понятия о высшем образовании. Село, одним словом.

По обычаю тех лет страницы газет были сплошь забиты объявлениями о наборе во всевозможные ПТУ и училища. Меня тянуло с детства к странствиям. Как – то на глаза попало объявление о наборе в техникум на специальность машинистов тепловозов и электровозов. «Вот уж где напутешествуюсь,» -думал я тогда.

Отговорила тогда мать:– Что ты, сынок!? Не с твоим – то здоровьем управлять такими огромными машинами! Иди в медицину. У тебя ведь с детства была тяга к лечению. Ты любил иметь при себе аптечку, чтобы своевременно заклеить пластырем ссадину, обработать йодом царапины себе и товарищам. Так что давай, двигайся в этом направлении.

О том, что она уже вычитала объявление о наборе в медицинское училище, мне тогда еще не сказала. Но у меня была и еще одна тайная мечта. С детства имел склонность к рисованию. Мне нравились картины природы и портреты. Любил рассматривать автопортреты художников. Но здесь уж мать вместе с отцом решительно пресекли, мои мечты:

– Это совершенно недостойное занятие для нормального человека. Ты хочешь прозябать всю жизнь в нищете? Да ты посмотри на этих своих «любимых» художников. Все, как один, оборванцы, какие – то, – резюмировала мама, тыкая пальцем в автопортрет Ван Гога. И с этой ее точкой зрения на «маляров,» трудно было не согласиться.

И тогда я сам для себя принял такой тайный план: «Провалю вступительную сессию в медицину и быстро передам документы в железнодорожный техникум».

Приехал в город К. Он находился в удобном месте, примерно, в центре нашей области. На время сессии поселился в небольшой, скрипящей от ветра всеми стенами, деревянной гостинице. В двухместном номере проживал какой-то командировочный. Ему было лет за сорок, но мне он уже казался пожилым мужиком. Он постоянно был на подпитке и много курил. Мне тогда сигаретный дым еще не мешал. Наоборот, даже нравился, хотя сам я еще не тянулся к сигаретам.

Через пару дней, постоялец, глядя на мое беспрерывное чтение учебников, сам со мною заговорил:

– И куда же ты, пацан, собрался поступать?

Я отложил в сторону учебник по математике и кратко рассказал ему о том, что пытаюсь поступить туда, куда особого желания и не имею. Он, глубоко затягиваясь дымом, тогда сказал:

– Да, ты, парень, не смотря на свою юность, уже рассуждаешь очень даже серьезно. Полагаю, что все у тебя получится. Ты еще станешь достойным человеком. Учись, не отвлекайся.

Его слова о моей будущей перспективе засели тогда в голове надолго, хотя я и не мог понять, чего это он такого смог во мне разглядеть…

Конкурс был относительно небольшой, но тем не менее, он был. На тридцать мест прибыло сдавать экзамены сорок семь человек. Помню, что мы все вместе собрались возле стенда, где под стеклом висел наш пофамильный список допущенных к сессии. Я продирался сквозь толпу к стенду, чтобы увидеть там и свою фамилию. Какой – то парень с длинной шеей озорно сказал:

– Пропустите пацана! Ну очень желает увидеть себя в том списке.

Тут же добавил:

– Этот то уж точно поступит!

И, действительно, несмотря на мое тайное нежелание сюда не поступить, тем не менее, экзамены были успешно преодолены.

– Ну, что, сынок, – встретила меня вопросом мама, – полагаю, что ты поступил?

– Нам еще ничего толком не сказали, но предложили ждать вызов, – неуверенно ответил я. Видимо, политика руководства училища тогда заключалась в том, чтобы в случае чего не дать нам возможности перенаправить документы в другое заведение.

Я еще тогда такими вопросами не заморачивался. До первого сентября оставалось пару недель. И большую часть времени проводил в своем любимом лесу. Еще только отходила черника, подошла ежевика и другие ягоды. Во всю шел грибной сезон. Особо задумываться было некогда. В случае чего, можно было продолжить учебу в девятом-десятом классе. Ягоды и грибы шли на сдачу заготовителям. Это был наш небольшой детский вклад в семейный бюджет. Да и пополнение юного организма бесценными витаминами и ферментами, о которых мы тогда если и слышали, то не задумывались.

Время пролетело мгновенно. Вызов пришел. В нем было кратко сказано: иметь при себе пару белых, медицинских халатов и рабочую форму одежды. С халатами было понятно, а для чего рабочая одежда, не совсем. Но нам ли тогда было привыкать к разной работе. По – быстрому собрался и отправился в неведомый путь.

По прибытию, первым делом, нас определили с местом проживания. В самом центре города стояла четырехэтажная коробка общежития, принадлежавшего училищу. Под размещение нашей группы, видимо, заранее определили четвертый этаж. Как оказалось, из тридцати двух поступивших, семеро были местными, городскими. Они, соответственно, в жилье не нуждались. Остальные двадцать пять были расселены по маленьким комнатушкам. Я еще ни с кем знаком не был. Кастелянша вела толпу по коридору и показывала свободные комнаты. Особо не раздумывая, зашел в первую попавшую. Через пару минут она уже была заполнена еще тремя такими же бурсаками. Итого, четыре жильца.

Тут же и перезнакомились. Вася Кидун, Петя Кухта, Владимир Ничипорук и я, тоже Владимир. Быстро выяснили, кто и откуда. Оказалось, что они все трое – из центральных районов области, а я один с севера. Все были настроены на учебу, горели желанием изучать медицину, но не тут – то было…

Ничего мы еще в этой жизни совершенно не понимали и не знали, а потому за нас все решения принимала партия и ее местные представители. Кто – то пробежался по еще совершенно не обжитым кельям и сообщил, что всем нам нужно спуститься вниз, на первый этаж, в читальный зал.

Собрались. Здесь нас ожидала небольшая группа довольно взрослых по нашим тогдашним понятиям женщин. Они попросили прекратить шум, а сами представились по очереди.