Дмитрий Калабин - Жажда жизни. Взгляд трансперсонального психолога на онкологию и другие неизлечимые болезни. Из цикла рассказов «Людям о Людях»

Пошла на вокзал менять билет в платье и в трусах от купальника. Билетов на ближайшее время не было. А у нее был тот самый обратный, но только обратно через долгие две недели. Но зато теперь были деньги на еду и небольшую комнату. Вернулась сказать спасибо и сказать, что деньги отдаст попозже, потому что так вышло – планы поменялись. «Садись обедать, родная», – сказал мягко и как-то очень по-доброму Ахмед. За столом сидели братья, отец, племянники. Жены суетились на кухне, а ей предложили сесть с мужчинами. «Если я сейчас не убегу, меня изнасилуют еще и его братья», – подумала Маринка. А глаза хотели увидеть жену Ахмеда. Не увидела – женщины в основном были не его возраста. И кольца у него не было.

Горячо поблагодарила, сбивчиво объяснила Ахмеду суть перемены дел и ушла. Ахмед сказал, что если комнату не найдет, то может жить у них бесплатно, как гостья! Маринка гордо ушла! Тут позвонил Федька, сказал, что она дура, но выслал деньги все равно, номер перевода такой-то. Потом по привычке еще и поругались очень сильно!

Впереди еще 12 полных дней отпуска, и можно было отдать долг Ахмеду и рассчитаться за купальник. Зашла. А там свадьба – шум, гам, танцы! Ахмед затащил ее в гущу праздника. «Вот я попала!»

Ее просто не отпустили с праздника! Кавказский колорит! Лезгинка! Вкуснейшая еда, вино, красавец Ахмед! Он такой чуткий – ухаживает! «Можно же и потанцевать с ним, а потом я незаметно убегу!»

Он предложил сам. Просто отойти к морю, отдохнуть, подышать. Свадьба была еще в разгаре. Вел себя хорошо, повода вроде не давал. «Пойду, но так почему-то захотелось сильно писать!» На пляже был большой камень, Ахмед сел на него, и логично было сесть рядом. Она села. Мочевой пузырь предложил выбор: первый – пустить струйку по камню на Ахмеда, второй – сделать вид, что ей захотелось купаться, и пописать в море, но тогда Ахмед, как в романтичном кино, пойдет с ней, а верха купальника нет, потому что даже не думала о таком раскладе, а плавки были вместо всех украденных трусиков, третий – внезапно бежать, как дура, в ночь! Бежать неуважительно, а в море изнасилует! Выход найден – быстро в море, словно я такая эмоциональная, побеситься незаметно и пописать там, потом выбежать! Прыг – и, наступив на свое же собственное платье, сорвала его по пояс, запуталась в ногах и с размаху лицом в утоптанный песок! Потеряла на минуту сознание. Ахмед от неожиданности сначала хотел рассмеяться, а потом сильно передумал. Взял ее, ничего соображающую, с голыми грудями, на руки, и теплая струйка потекла на него. Он поднял ее и занес ее на руках в море окунуться и вынужденно сполоснуться. Голая, теплая, нежная, с очень красивой грудью, она сама ему упала на руки, слегка ударившись, как спелый персик об землю. Маринка расслабилась, сквозь предстоящий фингал она увидела, что Ахмед, в сущности, действительно добрый одинокий парень, который честно от всего сердца хотел ей помочь. Никакого зверского плана насилия не было. Он просто гордый кавказский парень, и его гордость как раз и заключалась в его желании заботиться. И даже сейчас на руках он держал ее крепко и очень нежно. Она попросилась на ноги и, почти голая, обняла его в море с великой благодарностью за эти чудесные два дня заботы, в первый раз в жизни именно сердцем приняв заботу мужчины. Он проводил ее до той самой комнаты, где до сих пор висел ее халат, словно что-то знало, что она еще вернется. Утром за дверями было новое платье и солнечные очки и новые трусы и лифчик!!! Был небольшой синяк под глазом – очки были очень кстати. Потом завтрак, кофе, приятное молчание. Днем Маринка сходила в комнату, которую успела арендовать, и принесла верх купальника да паспорт с билетом и поселилась у Ахмеда, потому что с ним было очень надежно. Душа нашла временный берег.

Море попеременно было каким-то ласковым и слегка шумным, то настойчивым и почти мужским. Маринка смотрела на Ахмеда и вспоминала бабушку, которая всегда смотрела на ее родного деда с сожалением, потому что она не позволила себе в свое время уехать с одним одесситом в Америку, и маму вспоминала с ее слабым сердцем, которой ослабело из-за того, что не могла себе простить выбора папы, который уехал на север за длинным рублем, а она за ним. Маринке очень хотелось тепла, моря, беззаботной жизни и гордого мужчину! Все совпадало, но была еще сильная своя некая национальная гордость, не позволяющая принимать заботу южанина, которую, впрочем, она вчера изрядно потрепала.

Немного погодя Ахмед пригласил ее в сад за свежими фруктами, где росли высокой аркой виноград и киви. Для Маринки был настоящий экстаз все это увидеть живьем, а не в магазине. Маринке было уже нечего терять, и она прыгнула в руки Ахмеду, чтобы тот ее поднял, и он поднял, смачно вдыхая ее запахи: груди, животика и там, где накопился норильский холод. Маринке это сильно неожиданно понравилось. Наелась свежих фруктов, она немного опьянела от себя, и… пошел сильный дождь. Она так хотела пьяного счастья, так хотела сказать спасибо, и она так хотела погладить гордый нос Ахмеда, она притронулась к его лицу и очень близко увидела его глаза. Это были глаза мужчины, который крайне бережен, и в нем была великая честь человека, который любит жизнь без тревог, знает, чего хочет женщина, и великим удовольствием для него является забота. В первый раз в жизни у Маринки внизу стало тепло, словно ее матка точно не ошиблась в этом мужчине, ее глаза заблестели, тело сказало да, и теперь она позволила ему себя обнять, как он этого хочет. В ответ, обнимая ее, он процитировал стихи на адыгейском, смысл которых был ясен предельно: если море захочет, чтобы они были близки, то пусть так и будет! Дождь прошел. Вечером был ужин. Маринка была на пляже и спросила море: чего оно хочет для нее с Ахмедом? В это время позвонил телефон, и подружка Маринки сказала, что она звонит сказать, что Федя теперь ушел к ней и больше ему не звони, потому что ты дура и такого мужика потеряла!

«Спасибо тебе, море», – прошептали Маринкины губы!

Рассказ для парня, который написал «ВКонтакте», что у него опухоль в голове размером с куриное яйцо, и от помощи он, разумеется, отказался. Но я люблю до конца исследовать любые сложные случаи, и вот родился рассказ. О дальнейшей судьбе парня я ничего больше не знаю. Лекарством для него является любое проявление нежной мужской любви к женщинам.

«Сука! Она сука – просто сука! Эта Мэрилин, что она вообще возомнила о себе!» В своем аутичном мире Джек жил уже почти всю жизнь. Там он неистово критиковал всех ярких и красивых женщин. Особенно это обострилось, когда его родной отец избил его, поймав за поцелуями в губы журнальной фотографии портрета Бетти Бросмер. Как поговаривал отец про нее со своими друзьями, «знатная сучка, трахнуть бы ее нам всем вместе, как следует – вот бы она запела!» Надо сказать, что Джек сам видел, как отец онанировал на нее неистово в гараже. Этот журнал у отца был уже затасканный буквально до дыр. Джек просто решил походить на отца. В таком возрасте еще веришь взрослым, как богам. Уже потом Джек замкнулся в себе, и разговоры о красивых и пустых сучках внутри разгорались самостоятельно уже неистово, как лесной пожар. Отец умер рано, во время запоя, выгнав очередную любовницу, а потом случайно сгорел от виски, которое случайно пролил на себя, а потом так же случайно поджег сам себя, уронив спичку пьяными руками себе на живот, прикуривая сигарету. Нелепая смерть, но отец успел выдать столько проклятий в этот мир перед уходом, что Джек уверенно понял, что мир дерьмо и причиной тому грязные красивые шлюхи.