Таня Сербиянова - Гардемаринки

Улеглась и отвернулась, даже с головой накрылась.

Что это она, Зойка, совсем с ума сошла, что ей от меня надо?

Вот же прицепилась на мою голову! Надо будет разузнать о ней больше – подумала уже засыпая. Откуда она и как сюда попала? А ведь…. И уже погружаться в сон. Сквозь дрему слышу, как она шепчет хотя тихо, но я слышу.

– Спокойной ночи. Спи спокойно, дорогуша! Это я тебе говорю, твоя коровка толсто…

– Равняйсь! Смирно! Равнение направо! Товарищ…

Идет строевой смотр и принятие присяги. Мы стоим отдельно и с автоматами, сразу за офицерами нашего факультета. И хоть чувствуем, как на нас все пялится после этой команды, а, вернее, выпирающие женские принадлежности, мы все равно выпячиваемся, так как волнуемся. Ведь от того, как все проделаем, нам всего один шаг до присяги. А там…

Мамочка родная! Курсанткой стану, настоящей гардемариночкой!

Смотр прошли успешно, а теперь уже присяга!

– Богданова!

– Я!

– Выйти из строя на пять шагов.

– Есть!

И вышагиваю, как научил нас мичман, наш папа Петруша. Так между собой нашего мичмана.

Вышла, повернулась. Все четко. Вроде, как надо. Грудью, телом почувствовала, как меня со всех сторон прощупывают, словно рентгеном, сотни мужских глаз. Голову вскинула и смотрю перед собой. Дали текст, читаю присягу. А потом.

– Приказом… Богданову Марину Ивановну зачислить курсантом на первый курс….

Стою, ликую. Грудь распирает! Свершилось! Осуществилась моя мечта! Ах, мамочка, если бы ты сейчас меня видела, свою дочечку! А она видит, я это чувствую!

– Курсант Богданова! Встать в строй!

Пока иду, печатая шаг, ощущаю, как коленки слегка дрожат.

– Сафронова!

– Я!

– Выйти из строя…

И уже теперь вижу, как Зойка совсем неплохо, а где-то ловко и даже красиво маневрирует своим пухленьким, аппетитно выступающим задом, и у нее все неплохо теперь получается. И пока присягу читает, а потом приказ, она на меня все время смотрит и смотрит. Даже неудобно!

– Курсант Сафронова! Встать в строй!

И опять вижу, что снова все у нее хорошо: и шагает, и поворачивается рядом, как надо. Потом чувствую ее горячую руку, которая мою кисть обхватывает и сжимает.

– Поздравляю! – шепчет. И ей так же:

– И я поздравляю! У тебя все хорошо получается!

– Нет! – шепчет. – У нас! У нас с тобой все хорошо получается!

Я тут же выдергиваю свою руку. А она ее ищет, хватает, сопротивляюсь, пихаюсь, а она снова и снова. – Тише, вы! – слышу сзади голос Верки. – Еще успеете передраться, любовницы.

Вот же? Опять это нам с ней. Ну, какие любовницы? Я даже не знаю, что и ответить.

А уже после поздравляют, но это того, у кого родные прибыли. А меня, Зойку и еще некоторых иногородних или детдомовских девчонок некому поздравить. Потому мы уже сами.

По кусочку вкусненького чего-то и в кубрике празднуем.

И хоть дядя Богдан в обиде, но я отказалась к ним, хочу со своими девчонками рядом. Потому что присягу принять, это наша, можно сказать, маленькая победа и первая. И мы ее заслужили, потому и празднуем вместе.

А ведь как сложилось до этого…

Зойка упросила помочь в строевой подготовке. Меня все время в пример им всем, вот и пристала. Помоги, да помоги!

Мы уходили куда подальше от назойливых глаз, и тут уж я ее гоняла.

– Так! А ну давай шевели задом! Что ты как гимназистка сисястая? И не пререкайся! Лучше делай, четче! Еще раз давай все сначала!

И ее гоняла. А, вернее, она позволяла это с собой проделывать. Никому не позволяла, только мне…

А так она видная, плотная и озабоченная. Как она сама о себе говорила, что она девушка видная и сексуально озабоченная. И я ее так и дразнила.

– Ну, ты, сексуально озабоченная! Давай, четче все, еще, еще! Это тебе не под мальчиками бедрами своими роскошными двигать. Давай снова! Поговори мне, поговори! – ее дергала.

– Это им будешь потом рассказывать, какая умелая. А пока что не очень-то грациозно получается. Ну и как ты перед всем факультетом будешь так своей ж… вертеть? Я же тебе говорила, что, не слышишь?

И снова по новой. Она уже употела. Я ей.

– Может, хватит?

– Нет! А давай вместе с тобой. У меня тогда лучше все получиться.

– Ты уверена?

– А ты?

– Что? Я-то умею! А вот ты ни черта не умеешь!

– Много ты обо мне знаешь! С тобой у нас все получится, дорогуша!

– Зойка! Я ведь уже сказала? Сколько раз повторять, что мне неприятно это твое – Дорогуша! Давай как-то по-другому.

– Ну, хорошо, Зайка.

– Что? Ну, еще скажи…

Она перебивает и ляпает: – Любимая!

– Так! На сегодня закончили! Не могу с такой сексуально озабоченной бабой заниматься! Я же предупреждала! Ведь предупреждала? Тогда какого черта опять за этих, твоих любимых зайчиков, кроликов взялась?

Потом ругаемся.

Но понимаю, что в это время она отдыхает. Она уже не раз об этом говорила, что, мол, с тобой ругаюсь, а душа моя отдыхает, и на вопрос, почему так, она поясняет, что страшно любит меня видеть в таком виде. И добавляет, что тогда она так и хочет передо мной упасть на колени, руками обнять и извиняться.

За что я в очередной раз спички складывать в ее коробочку предлагаю. Ну, потому что она снова у меня – дура! Дура дурой, а парни за ней хвостом. И все время около нее крутятся. Мне даже обидно видеть было. И я ей.

– Чем это у тебя намазано, что так за тобой парни увиваются?

– А не спрашивай. Сама скоро узнаешь.

– Что узнаю? О чем ты?

Она загадочно смотрит, и я почему-то в такие моменты смущаюсь. Вот же? Что в ней действительно такого есть, с виду ведь и не скажешь? Хотя, по-честному и откровенно, так была парнем, я бы только с ней, все время.

Вот, скажем, для себя такую придумала молчаливую игру, будто я парень и говорю о ней с позиции парней.

Так! Девочка симпатичная: полноватая, правда, немного в бедрах, но это, наверное, к достоинству женщин, так думаю. Таким полноватым удобнее, наверное, с ними и потом, если она их ногами обхватит…

Так! Стоп, приехали. Хватит. Так, еще, чего доброго, и сама с ней, и она меня начнет своими ногами…

Вот же, черт! Ну почему же ко мне так прилипла? Может, оттого, что со мной она совсем не так, как со всеми другими… А как она со всеми парнями? Со всеми свысока и даже заносчиво. Обязательно кого-то подденет. Сначала мне это не нравилось, а сейчас ничего, интересно, как она так ловко с ними. И заигрывает и дает себя обнять. А я так и остаюсь недотрога. Ну, для этого у меня сто причин. Набираюсь храбрости и расскажу, так и быть, и об этом.

Ведь жизнь девочки в полку – это не малина, сами должны понимать. Мы хоть и малые, а с самого раннего детства испытывали на себе это мужское любопытство. Что говорить о детстве. Взять хотя бы юность. Помню, что все женщины в гарнизоне ходили в баню. И мы со своими мамками. Пока малые, то ничего, а потом даже стеснялась. Тем более что соседский мальчишка, Колька, меня уверял, что пехи, так он о морских пехотинцах наших, те каждый раз, как только мы в баню, так они за нами подглядывали. За женами и дочерьми своих командиров. Я ему об этом сказала.