Евгений Дудкин - Русские. 1812–1814. За Родину!

Русские обладали преимуществом в числе артиллерийских стволов (640 против 587) и имели больше, чем противник крупнокалиберных батарейных орудий. Русские орудия были маневренны, быстро и точно наводились и, в целом, не уступали по своим качествам весьма хорошим французским, системы Грибоваля. Более удобные зарядные ящики были у русских. Их высокую подвижность отметил сам Наполеон. Огнестрельное и холодное оружие по своим свойствам было примерно равнозначным. Русская пехота была вооружена ружьями отечественного производства, а также английскими и австрийскими; французская – имела ружья образцов 1777 и 1801 годов произведенных на французских заводах. Ружья обеих сторон имели прицельную дальность 150—200 метров, оснащались трехгранными штыками. Равным русским и французам в штыковом бою не было. Боевое мастерство солдат и офицеров, за исключением 15.000 неопытных русских новобранцев, приведенных генералом Милорадовичем и влившихся в армию в Гжатске, оценивалось как одинаковое. Французские маршалы, большинство генералов и офицеров являлись участниками многочисленных победных сражений своего императора. Командный состав русской армии также обладал большим опытом боевых действий, в том числе под руководством великого Суворова, на счету которого были блестящие победы и над французами. Полезны для него были также две неудачные компании против Наполеона, хотя в итоге и проигранные, но позволившие реально оценить возможности противника.

25 августа по распоряжению Кутузова в войсках носили спасенную из смоленского пожара икону Смоленской Божьей Матери. Русские солдаты, в подавляющем большинстве бывшие крестьяне, в полной мере познавшие до службы тяготы крепостничества, а затем армейскую муштру, шпицрутены и унтер-офицерские зуботычины, казалось бы, должны с тупым безразличием относиться к судьбе своей Родины, на что надеялся и Наполеон, начиная войну против «русских варваров». Но, несмотря на все несчастья, унижения и несправедливость, выпадавшие на их долю, эти на самом деле глубоко религиозные люди в бою не щадили своей жизни, отдавая ее» За Бога, Царя и Отечество», что совсем несвойственно для рабов и варваров. Русская душа никогда не могла смириться с тем, что враг топчет родную землю. Внутри сидело чувство – " вначале надо выкинуть супостата за порог, а там видно будет, если уж совсем прижмет, то и со своего барина спросим». Еще был памятен пугачевский бунт.

Русский солдат был храбр, дисциплинирован, незлопамятен, сметлив, то есть, обладал качествами, свидетельствующими о его внутренней свободе и природном уме. Ну, а свои несчастья оправдывал – " Бог воздает за грехи мои». Битые наполеоновские захватчики впоследствии рассказывали, как при их приближении влачащие нищенское существование «дикие» русские крестьяне и горожане жгли свои убогие жилища и убегали, что для европейцев было нехарактерно и непонятно. Что-то подобное происходило в Испании, но совершенно в других масштабах. Противопоставляли своих предприимчивых, свободолюбивых, храбрых и высоко просвещенных солдат покорным, забитым и безинициативным русским рабам (генерал Пеле). Дело, конечно, не в дикости русских. По своим моральным качествам, уму и свободолюбию они, конечно же, не уступали ни французам, ни другим народам. Просто наученные большим и горьким историческим опытом люди знали, что ничего хорошего незваный пришелец им не принесет, а оденет на мужицкую шею новое ярмо, как это было при диких татарах и при, якобы, «просвещенных» поляках и шведах. Поэтому надо бить незваных гостей так, чтобы помнили веками.

Сейчас же перед иконой солдаты и ополченцы, офицеры, генералы истово молились. Среди войск, тяжело опустившись на колени перед ликом Богоматери, старый главнокомандующий, русский православный верующий человек, осенил себя крестом, поцеловал икону и руку священника, растроганно прослезился. Он знал, какая предстоит страшная битва, сколько погибнет людей. Он также был уверен, что его солдаты, офицеры и генералы не подведут, сражаться будут достойно и молил Святую об их защите.

2.Бой на берегу Колочи.

Егерский полк Данилова, после вялых дневных перестрелок с французскими фланкерами, в ночь с 25 на 26 августа был отведен назад и расположился в овраге у ручья недалеко от деревни Горки. На высотах у Горок были возведены несколько укреплений, в которых размещены орудия нескольких артиллерийских рот. Ретраншементы (окопы для пехоты с бруствером и рвом) опоясывали горкинскую позицию, проходили вдоль правого берега Колочи и километрового глубокого Щербинского мельничного пруда. За рекой Колочей в Бородино позицию занимали лейб-егеря, которые два дня при поддержке кавалерии успешно отбивали попытки французов завладеть этим селом. Они защищали село и мосты через реку, хотя было понятно, что при более сильном натиске свою позицию вряд ли удержат. Было удивительно, что сегодня лейб-егеря перед лицом неприятеля расслабились и ведут себя беспечно – все были на виду, окопы и баррикады почти покинули, село укреплять перестали, стрелковая цепь была редкой. Солдаты ходили по улице, обрывали ветки берез, вязали веники и повзводно с гоготом исчезали в банях, стоящих на берегу. Из печных туб вылетали снопы искр, солдаты выбегали наружу, бросались в реку, неторопливо одевались. Не брезговали баней и господа офицеры. Данилов с завистью посматривал на лейб-егерей, досадовал, что их полк не решился и себе устроить праздник, но на душе было тревожно – успеют ли гвардейцы напариться до боя.

Алеша, который упросил Данилова оставить его при себе до конца сражения, уже успел устроить шалаш, сварить кусок говядины и заварить чай. Капитан пригласил на ужин офицеров роты. Все были спокойны, посмеялись над лейб-егерями и после ужина улеглись спать кто в шалаше, кто снаружи под шинелями на охапках соломы. Данилов подошел к костру, где сидели и лежали солдаты его поредевшей роты. Закурил трубку, отсыпав добрую половину своего ароматного малороссийского тютюна егерям. Попросил их: во время боя не робеть, друг друга выручать, слушать команды офицеров. Заметил, что солдаты были трезвы и серьезны. Почувствовал, что завтра врагу они не уступят.

Перед рассветом, еще затемно, Данилова, как и многих других, разбудил пушечный выстрел. В ночной тишине он прозвучал особенно громко. Выстрелил русский пушкарь, которому показалось, что в опустившемся на поля тумане неприятель пошел в наступление. Ответных залпов не последовало и опять стало тихо. Но уже через час лагерь начал просыпаться, двигаться и тут же у Бородино затрещали частые ружейные выстрелы. Полк поднялся» В ружье!», вышел из оврага и стал строиться за гребнем небольшой высоты напротив бородинского моста. Из села доносился шум боя, победные крики французов, восхвалявших своего императора и русская солдатская брань. Поднявшись на этот гребень, Данилов и другие офицеры сквозь клочья утреннего тумана видели частые вспышки выстрелов, рукопашные схватки. Из бань выбегали в чем мать родила гвардейцы, хватали ружья, тесаки и патронные сумки, исчезали среди изб, бегали по селу, стреляли, вступали в штыковую и еще долго вместе со своими уже успевшими попариться до боя товарищами сдерживали изумленных французов.