Евгений Дудкин - Русские. 1812–1814. За Родину!

© Евгений Дудкин, 2018

ISBN 978-5-4493-1732-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мой интерес к Отечественной войне 1812 года возник с появлением в нашей квартире (жили тогда, в конце 50-х годов, в старом московском доме в Столовом переулке у Никитских ворот) бумажных солдатиков в форме пехоты Российской империи и Французской республики конца 18 века, которых, где-то раздобыл, как я понимаю, мой старший брат. Потом родителями я был допущен позже установленного распорядком времени к вечернему просмотру по телевизору КВН американского фильма с Одри Хепберн» Война и мир» и французского «Марсельеза» или «Марсельский батальон» (трудно, наверное, поверить, но тогда, в проклинаемые сейчас продвинутой публикой советские времена, по ТВ и в кинотеатрах шло много качественных западных фильмов). В первом, естественно, из-за малолетства я мало что понял, но зато увлекли батальные сцены. Что касается второго фильма, то совпало так, что одновременно я читал книжку Феликса Гра» Марсельцы», которую мне друг подарил на День рождения и поэтому был в теме. Потом, отстояв пять часов в очереди и насмерть продрогнув, в роскошном кинотеатре «Россия» смотрел схожую по трюкам с французским фильмом» Три мушкетера» комедию Рязанова» Гусарская баллада». Учась в 3-м классе 110-й московской школы, забрел в т.н. детский зал Исторической библиотеки на Красной площади, где мне с некоторым недоумением библиотекарь по запросу приносила тома юбилейного издания 1912 года» Отечественная война и русское общество». Настольной книгой стал очередной подарок друга – детгизовское издание 1949 года «Бородинское сражение» Николая Попова. Чуть ли не каждую неделю ходил в Исторический музей, благо недалеко жил. Счастьем было прорваться в музей-панораму «Бородинская битва». 2—3 часа в очереди, попросишь кого-нибудь из взрослых гостей столицы «усыновить» меня на время экскурсии (без взрослых не пускали) и час блаженства! Конечно, многое воспринималось глазами, а не разумом, но хотелось узнать все больше и больше.

Событием стала покупка на сэкономленные на школьных завтраках гривенники книг Е. Тарле, которые отлавливал на букинистических развалах у театра Вахтангова на Арбате. В районной библиотеке на Пресне попались довоенного издания воспоминания Наполеона о его итальянской компании,

В великолепной сельской библиотеке (сейчас даже самому не верится, что в подмосковной деревне целая изба помимо технической литературы об устройстве комбайнов и тракторов была набита несколькими тысячами книг на все вкусы, в том числе и по военной истории) брал нужное и с перерывами на футбол, танцы с девчонками-дачницами и работы в саду, читал все каникулы. Играло воображение при чтении сочинений К. Осипова, Л. Рубинштейна, С. Григорьева, Л. Раковского, Л. Никулина, С. Алексеева. Но серьезной литературы по теме не хватало, был какой-то провал, как-будто стали забывать о 1812 годе, а, может быть, тогда просто было не до событий стопятидесятилетней давности. Случайно купил книги Л. Бескровного и П. Жилина, которых с началом торжества демократии клянут все кому не лень как партийных функционеров от истории, и которые, согласно обычным дрязгам в научной среде, само собой, на корню гнобили восходящие яркие таланты из разных уголков нашей Родины. Но тогда, для меня эти книги были чуть ли ни сокровищем. Каким методом, марксистским или еще каким-то, эти два генерала работали и доносили до людей свою правду, меня абсолютно не трогало. Главным была фактура, карты боевых действий, даты, планы, политика, цифры, сопоставления, высказывания и сами действия полководцев. Тогда, к сожалению, доступа к работам Д. Бутурлина, М. Богдановича, А. Михайловского-Данилевского, А. Геруа, Б. Колюбакина, И. Липранди, В. Харкевича, Н. Поликарпова, французов, кроме Коленкура и Сегюра, американцев, англичан и других авторов не имел. Отрывки из их произведений можно было прочитать лишь в упомянутом семитомнике» Отечественная война и русское общество», счастливо купленного на последние рубли. Вобщем, читал в основном в те времена двух советских генералов и с большим удовольствием. Тут подоспели фильм С. Бондарчука «Война и мир» и книга А. Манфреда. Последним зачитывался, а фильм воспринимался как выдающаяся экранизация Толстого, но, почему-то, ассоциированная в сознании с вечно заплаканными глазами героинь.

После окончания школы попытался поступить на истфак МГУ, но неудачно. Самое смешное, что срезали на истории. Один из трех вопросов был как раз о войне 12 года. Я и разошелся. У экзаменаторов сначала глаза на лоб полезли, а потом они, почему-то в первую очередь лупоглазенькая дамочка, решили, что у меня была шпора – неуд и прощай университет! Ходил с апелляцией даже на прием к заместителю декана, но кто будет слушать глупого и неопытного мальчишку, тем более, что курс был уже фактически набран из особенно одаренных ребят, блатных и рабфаковцев? Отслужив в армии, в МГУ я, все-таки, поступил, но на юридический, поскольку охоту отбили и от темы отошел.

Сейчас, в 65 лет, с удовольствием вспоминаю свое увлечение и горжусь предками. Очень рад пробуждению интереса к истории нашей страны и изданию множества качественных работ. Но, наблюдая, сколько в последние годы пишут о 1812 годе, иногда с горечью отмечал, что одновременно появилось много конъюнктурной халтуры и как-то пришла шальная мысль для интереса попробовать описать свое видение тех событий. Спецобразования не имею, что дает мне право надеяться на снисходительность знатоков. Мои пристрастия, как русского человека, думаю, что оправданны и понятны.

Внезапно вспыхнувшая искра тщеславия и любопытство толкнули на неожиданный для себя шаг – опубликовать своё писание. Недосуг делать ссылки на авторов (их, наверное, больше сотни), чьи мысли учитывались, поэтому работу облек в форму исторической прозы с вымышленными героями.

Постучавшись, в избу вошел вахмистр Вагин и, вытянувшись, доложил :

– Ваше высокоблагородие, у ляхов суета. К уланам приезжал какой-то пухлый начальник, сидел в седле как мешок, ездил по берегу и все на нас таращился. Важный гусь. Уланы вокруг него как пчелы вились. Одет по-польски. Ребята в шутку ему свистнули, так они сабли повыхватывали, начали ругаться. А он засмеялся, нам рукой махнул и ускакал. Урядник говорит, что очень он на Бонапарта похож. Когда в седьмом году с французом замирение было, он его в десяти шагах видел.

– Спасибо, вахмистр, иди.

Есаул Кузнецов пристегнул саблю и вышел из избы, сел на подведенного вестовым коня и не спеша поехал к разъезду. В тишине ясно различался колокольный звон из расположенного в нескольких верстах пограничного, некогда цветущего, городка Ковно. Даже отсюда просматривались крыши замка и костела Петра и Павла.