Ульяна Берикелашвили - Письмо потомкам. Дилогия

– Что ты, Ума. Как можно? – одернула она девочку, сверля меня золотистыми глазами. – Улрьианнашш – человек.

Человек! В это слово она вложила всю ненависть и злобу, на которую была способна. Вплела её в тонкую канву слов так, чтобы Ума не осознала происходящее между нами, не почувствовала в голосе.

Стало немного дурно от её эмоций.

– Ты права, Ариан, – в комнату вошли сестры – близнецы. Куда без них, моих маленьких устроительниц личного ада. – Она всего лишь человек. Бесполезный, к тому же.

Своё недовольство они не скрывали, в отличие от Ариан. Няня Умы поклонилась им, надменно поджав красивые губы и поглядывая на меня. Мол, смотри, равная говорит с равными… Что поделать, к людям отношение здесь не самое лучшее до тех пор, пока не заслужишь. Ничего не дается просто так и сразу.

Я поднялась на ноги, придерживая около себя Уму, зло шипевшую на сестер. Это она старается защитить меня, поняв, что происходит – в ее детском разуме еще теплится понимание человеческих отношений.

– Не беспокойся, льюти. – Обратилась я к ней, – твои сёстры злятся лишь потому, что я – очередное напоминание об их человеческой жизни. Ведь геммами не рождаются.

Многозначительный поклон в сторону близнецов. Зря. Молодые геммы неуравновешенны, их организм постоянно изменяется, подстраивается под вирус. Он дарит им многое – долголетие, интеллект, коллективные знания – но пока в их крови бешеное пламя гормонов, адреналина и море агрессии.

– Мы родились геммами! – Веннэ щелкает зубами, словно кусает меня. – Наша мама была человеком и дала нам жизнь, но мы родились уже с другой кровью.

Я помню этот эксперимент. Рао писал о нем. Одна девушка, Лия, медленно умирала от иммунного заболевания и мечтала хотя бы родить детей. Дом шерн Альяринн не мог вылечить ее, вирус гемм иногда не приживается в больном организме. Лия предложила старейшинам искусственное оплодотворение, те согласились, и восемь месяцев в ее теле, подключенному к аппаратам жизнеобеспечения, росли девочки-близнецы. Все эти восемь месяцев Лия была счастлива, она придумала малышкам имена, шила им одежду, писала письма – настоящие, длинные и на бумаге, на несколько лет вперед. Затем, на последнем, девятом месяце их мама впала в кому, и ее тело, лишенное разума, донашивало детей. Анне и Веннэ привили вирус перед тем, как извлечь. Это было очень опасно, но по-другому было нельзя – до года, времени обращения, они бы просто не дожили. А после рождения, с первым вдохом, вирус посчитал бы их слабыми существами…

Лия была по-настоящему счастлива и бессмертна, в собственных детях. Она не принесла себя в жертву. Она была матерью от и до. Не думаю, что лишние пять лет ее жизни были бы драгоценнее осознания того, что ты подарила миру двух прекрасных, более совершенных существ.

Анна берёт под руку шипящую Веннэ, уводит её из покоев. Я лишь по-доброму улыбаюсь им вслед. Так будет первое время. Они будут шипеть, пытаться задеть меня и даже напасть. Но это норма. Наше обоюдное поведение – часть своеобразного ритуала. Чтобы стать их другом, мне придется потрудиться.

Не успели они выйти вон, как Ума резко упала на пол, повиснув на руке в моей ладони, и забилась в конвульсиях. Её тело и её разум плавились в изменении. Кровь гемм пожирала внутри неё человеческие клетки и заставляла бешено делиться новые, уже изменённые. Вирус внутри репродуктировал собственное ДНК. Розоватая пена из ненужных телу веществ полилась на пол, глаза стали красными – не хватало мутированной крови для процесса.

Ариан, на то и была её няней, бросилась к малышке. Надкусила запястье и, прижав кровоточащую рану ко рту Умы, начала читать молитвы.

Мурлыкая, напевая переливы. Знакомые шипящие слова, наполненные силой и любовью.

Я вышла из комнаты, не в силах наблюдать за мучениями девочки. Она с пеной у рта жадно глотала кровь Ариан, словно маленький голодный зверек… Лицо её вытянулось, когти стали бордового цвета и царапали плиты.

…человеческая часть меня взбунтовалась.

***

Каждый день мы двигались вперед по расписанию.

Подъём, молитва, завтрак, учение, игры, личные дела, обед…

Пока дети занимались своими делами, я проводила это время на кухне, обнюхивая еду и наблюдая за действиями повара. Да, именно обнюхивала – когда Рао прислал наставнице письмо о желании выбрать новый Столп, меня и еще троих начали готовить – и конечно, «посвятили» в тайны приготовления и специфику блюд гемм. Поначалу, честно говоря, меня немного подташнивало, но со временем привыкаешь ко всему.

На обед сегодня приготовили кайер – весьма специфичное блюдо на основе свежего мяса, генетически изменённой бычьей крови и десятка различных примесей, состав который вежливо умалчивался. От меня требовалось различать это всё по своеобразным нормам – цвет, запах, консистенция; для измерения состава у меня был специальный прибор со шкалой – а вникать, что из чего приготавливалось, не хотелось.

Повара звали Стефан, он являлся старшим сыном семейства шерн Альяринн, бывшим наследником, и готовил ещё при своём отце, наплевав на устои Дома. Стефан безумно злился, когда я «вторгалась в его владения» и потому завести интересующий меня разговор, почему он отказался от наследования Дома, передав право Рионн, было невозможно.

– Ваша еда в холодильнике. Разогревайте сами. – И так каждый день. Одна и та же фраза, наполненная одними и теми же эмоциями. Стефан страшно злился на то, что какая-то новая гувернантка, тем более человек, проверяет приготовленную им, великим поваром, пищу. И ещё порой фыркает на несоблюдение некоторых норм. И заставляет переделывать. То, что я по сути дела – вроде как великий Столп, ширрах, присутствие в доме которого обязательно, его не вообще волновало. Старая добрая песня – сначала заслужи, потом поговорим.

Я молча подошла к холодильной камере, достала свой обед и приготовилась выкинуть его в уничтожитель:

– Как и вчера, и позавчера, я обойдусь овощами, уважаемый Стефан. Вы прекрасно знаете, что я люблю свежее. И притом, дети не очень хорошо относятся ко мне. Всякий раз, когда вы оставляете мою пищу, они портят её…

– А вы думаете, я не могу? – ухмыльнулся довольно повар.

Ну что же.

Тогда виноваты сами.

Каждый день эти перепалки, свежие овощи, от которых начинает подташнивать. В конце концов, их выращивают специально для меня такие же геммы. Кто знает, на что способны они в своих теплицах, даже страшно представить! И я уже устала от детских проделок на пару со Стефаном.

– Вы сегодня обедаете с нами, уважаемый.