Виктория Романова - Жемчужина. Книга первая. Семейные ценности

«Наивная дурочка, как же ты можешь так слепо верить и мне, и ему, – усмехнулась девушка. – Если б только ты ведала – почти каждую ночь Александр проводит в моих объятиях. Ты ему не нужна. Ах, если б еще у вас не было ребенка. Ребенок.. – по губам Катарины скользнула едва видимая улыбка, а к сердцу подступила светлая безграничная нежность. Скоро он все узнает. Скоро…

– Катарина, спасибо тебе еще раз, моя хорошая. За помощь и с платьем особенно, – рассмеялась Элена. – Мне пора идти. Не хочу, чтобы Александр или Николас меня ждали.

– Конечно. Александр уже возвратился домой, – спокойно все в том же тоне промолвила Катарина.

Ничего не сказав более, Элена покинула спальню. В коридоре царил полумрак. Уверенным шагом молодая женщина миновала то незначительное по сути расстояние, что отделяло спальню второго этажа от лестницы; бегом сбежала по отполированным до блеска ступеням и через несколько минут вошла в столовую. В тоже мгновение соблазнительные ароматы свежеприготовленных кушаний коснулись обоняния, пробуждая аппетит и мысли о вкусном ужине. На столе на тонкой полотняной скатерти на семейном фарфоре и серебре дымились аппетитные блюда. Тонко нарезанные хлебцы на блюдце, мясное рагу с соусом, спагетти с пармезаном и изысканное итальянское вино в чуть запотевшем графине – составляли картину семейного ужина.

Во главе массивного стола сидел мужчина. Перед ним лежала развернутая страница газеты и, увлеченный видимо очень важным для него действом, сеньор не обращал внимания ни на аппетитные блюда, ни на вошедшую Элену. Впрочем, ее подобное поведение не удивило. За время совместной жизни под одной крышей с отцом Александра, молодая женщина привыкла – для сеньора Кальяри семейное дело было всем и зачастую, увлекшись заботами рабочих будней, даже дома сеньор оставался верен своим привычкам. Элена улыбнулась:

– Добрый вечер.

Мужчина обернулся. При взгляде, брошенном на молодую женщину, в темных глазах Николаса вспыхнула искренняя отеческая нежность. По губам сеньора скользнула улыбка.

– Здравствуй, моя дорогая, – Николас ласково взял ладонь Элены в свои руки. Галантно коснулся губами.

– Здравствуйте, – рассмеялась Элена.

– Проходи, присаживайся, – Николас отодвинул стул в сторону.

Элена заняла свое привычное место.

– Как прошел ваш день? – поинтересовалась женщина.

Николас уверенным движением сложил страницы газеты. Отбросил ее на кресло рядом. Перевел взгляд на Элену.

– Как обычно. Сегодня на конезавод приезжали новые покупатели. Дай Бог, нам удастся заключить ряд договоров на то потомство, что ожидается через пару месяцев. Скорее всего мне нужно буде поехать для удачного развития этих контрактов в Иорданию. Местные ценители роскошных скакунов проявляют немалый интерес к нашим лошадкам.

– Как интересно, – с детской непосредственностью рассмеялась Элена. В отношениях с отцом Александра она никогда не прикрывалась фальшивым безразличием фраз высшего этикета. С самого первого дня их знакомства, молодая женщина искренне привязалась к отцу своего супруга, делилась с ним совершенно разными мыслями и наблюдениями, и неизменно находила поддержку и добрый совет. – А как долго продлится ваш визит?

Николас поправил край светлой скатерти.

– На приличный срок. Скорее всего не меньше пары месяцев, – задумчиво сказал мужчина. – Но дело наше того несомненно стоит. Знаешь, милая моя девочка, порой я начинаю думать, кому все это достанется, когда наступит мой час отойти от дел. Александру все это абсолютно безразлично, – В голосе Николаса чувствовались неожиданные нотки грусти.

Элена с невольным удивлением задержала взгляд на лице сеньора.

– Да, что вы такое говорите, сеньор Николас. Да, вы еще один год будете управлять конезаводом. А Александр, он, – Элена мгновение помедлила. – Он полностью посвятил себя медицине.

Николас улыбнулся:

– Мой сын настоящий профессионал. Я даже не предполагал, честно признаться, что Александр изберет медицину своим жизненным путем. Он прекрасный специалист, с этим не поспоришь. А во мне, наверное, говорит обычный отцовский эгоизм. В глубине души мне, конечно, хочется, чтобы мой дело принял в свои руки единственный наследник нашей фамилии.

Элена грациозным движением отбросила с лица непослушные пряди.

– Кто знает, как сложиться судьба. Нам неизведанны пути грядущего.

– Согласен. Быть может Альбер в свой черед станет моим единомышленником, – сорвались с губ мужчины неожиданные слова.

Элена с улыбкой отмахнулась:

Пока о подобном предполагать еще очень рано. Альбер еще так мал.

– В предреченный судьбою час он сам выберет свою дорогу, – Николас задержал взгляд на очаровательном лице Элены. – Элена, позволь мне тебя попросить. – Голос его стал серьезным, а рука, коснувшаяся изящных пальцев женщины, чуть дрогнула. – Никто из нас не властен над своею судьбою. И жизнь порой может принести совершенно неожиданные перемены. Я прошу лишь об одном. Сбереги свое счастье, мир в своем доме и любовь. Вашу любовь с Александром.

Элена улыбнулась сквозь невольную пелену слез, коснувшихся взгляда.

– Я люблю Александра, и нашего с ним сыночка больше всех на свете. Я никогда их не предам, до тех пор пока буду способна дышать и чувствовать, пока будет биться мое сердце. Я их не предам.

Последние ее тихие, искренние слова потонули в шуме шагов в холле. В столовую вошел Александр.

Роберт остановился в небольшом очень скромном, даже по взглядам местных жителей доме, расположенном в самой крайней части оживленного квартала ремесленников. В любое время дня и ночи здесь царила суматоха и беспрестанная перекличка голосов, стука отворяемых дверей, веселых окликов, долетавших из окон, или слишком громких споров двух подгулявших приятелей, решивших в пылу хмельного угара обсудить именно им только ведомые и такие необходимые события или поступки.

Маленькая комната, ставшая временным прибежищем нашего героя, находилась на втором этаже и окнами выходила на шумную мостовую. Скромное убранство ее составляло деревянная кровать, застланная пестрым потрепанным временем покрывалом, и парой подушек, умело залатанных старательными руками хозяйки; потрескавшийся стол, чью поверхность изрезали глубокие неровные впадины, кресло и пышный цветок в большой деревянной кадке возле окна. Тонкие занавески на узорчатых гардинах и коврик на полу дополняли скромный интерьер. Мягкое сияние ночника расплескалось по комнате.

Приблизившись к столу, Роберт взял оставленную с утра сигарету. Вспыхнул яркий огонек и серебристый дымок заструился по комнате. Затянувшись, мужчина вышел на балкон. И в тот же миг шумная суета вечернего городка неотступными волнами начала накатывать с обеих сторон. Опершись рукою о перила, Роберт скользнул взглядом по непрестанному людскому потоку под его балконом.